- Гарри? – еле слышно позвал его Малфой, отнимая от лица руку. – Ты здесь?
- Конечно, – так же вкрадчиво ответил Драко Невидимка и коснулся его плеча.
- Пойдём, я провожу тебя, – Малфой поднялся и широким шагом направился к выходу.
Как только они оказались по ту сторону гобелена, Драко быстро забрался к Поттеру под Мантию-невидимку. Им обоим было достаточно одного-единственного взгляда, чтобы с какой-то горькой страстью заключить друг друга в объятия и начать почти ожесточённо целоваться, до крови прикусывая отзывчивые, влажные губы и голодно сталкиваясь языками, словно мечтая, раз и навсегда насытиться вкусом и сбивчивым дыханием друг друга. Забыв обо всём на Свете, они целовались и обнимались до тех пор, пока у обоих не начало сводить скулы, а искусанные и зацелованные губы не налились кровью настолько, что даже лёгкое прикосновение к ним, вызывало приятную боль. Крепко обняв Поттера напоследок, Драко выбрался из-под волшебной Мантии и уже хотел уйти, но вдруг наугад порывисто сгрёб руками невидимую преграду и, глухо шепнув Гарри: «До завтра», поспешно скрылся из виду.
====== Глава 18. «Рождественские подарки» ======
Снова за замёрзшими окнами танцевали лёгкие снежные хлопья. Атмосфера, быстро приближающегося Рождества, витала в воздухе могучего замка Хогвартс. Хагрид уже притащил, как всегда, в одиночку двенадцать рождественских ёлок для украшения Большого зала. Гирлянды остролиста и серебряной мишуры обвили перила лестниц; в шлемах пустых доспехов горели негаснущие свечи, и в коридорах с равными промежутками развесили большие пучки омелы. Целые толпы девочек, как бы случайно, оказывались под этими пучками всякий раз, как Гарри проходил мимо, что неизменно приводило к возникновению заторов. К счастью, за время многочисленных ночных скитаний по замку, Гарри досконально изучил все тайные ходы и переходы и теперь, перемещаясь с урока на урок, без особого труда ухитрялся находить маршруты подальше от омелы. Предпоследний день перед началом рождественских каникул, был объявлен «сокращённым». С утра в расписании всех четырёх факультетов стояла всего пара-тройка уроков по самым значимым дисциплинам, а после обеда, ученикам предлагалось посетить местную деревушку Хогсмид и провести время со своими сокурсниками или остаться в замке и спокойно собрать вещи к завтрашнему отъезду из школы. Получив, своё обновлённое расписание за завтраком, и услышав столь приятное объявление директора Дамблдора, все были несказанно счастливы и сразу же принялись выстраивать грандиозные планы на вторую половину дня. В Большой зал влетели совы с утренней почтой и закружили над головами учеников, разыскивая адресатов. Наблюдая за этим беспорядочным пернатым танцем под высоким сводом зачарованного потолка, Гарри без труда различил, среди бесчисленного множества сов, чёрного, как смоль, филина Малфоя, который важно планировал от открытого окна к столу своего хозяина с увесистым свёртком в лапах. Помня вчерашний визит Люциуса и его приказ о скорейшем возвращении сына в Мэнор, Поттер не ожидал от подобного послания ничего хорошего. И хотя ни один мускул на бесстрастном лице Малфоя не дрогнул, лишь только его взгляд, сосредоточенный на свёртке, став чуть тяжелее и жёстче, дал Гарри все основания предполагать, что их с Драко мысли в этот самый момент протекали в одном и том же направлении! Нарочито небрежно вскрыв посылку, Малфой откинул обёрточную бумагу и со смесью облегчения и удивления узнал обычную коробку со сладостями, которые ему обычно собирала и передавала из дома мать. Угощая однокурсников, Драко всё украдкой косился на большую белую коробку с фамильным гербом Малфоев и его обуревали неоднозначные чувства… Конечно, ему была приятна забота матери и её неожиданный сюрприз. Ведь никто лучше Нарциссы не знал: на какие хитрости и ужимки способен её сын, украдкой пробиравшийся в полумраке по ночным, холодным коридорам Малфой Мэнора, ради домашних эклеров! Подобные лакомства мать присылала ему весь первый курс. Но сейчас? Да ещё и прямо в день отъезда домой… Сейчас…подобный знак внимания несколько обескураживал и в то же время настораживал Драко, пробуждая его природную подозрительность. Одна из почтовых сов приземлилась рядом с Гермионой, и Поттер вынужденно отвлёкся. Как обычно, сунув один кнат в маленький мешочек, привязанный к лапе птицы, Грейнджер развернула свежий номер «Ежедневного Пророка» и с головой ушла в чтение. Быстро пробежав взглядом по заголовкам и не заметив в них ничего тревожного, Гарри немного расслабился и мысленно успокоил себя, что всё в порядке. По крайней мере, пока что… Маленький Сычик, подаренный Рону Сириусом, устало плюхнулся рядом с тарелкой хозяина и выплюнул из крохотного клювика конверт с письмом из «Норы». Тут же схватив послание, Уизли увлечённо принялся его распечатывать, при этом, не забывая периодически вгрызаться в толстую сардельку на своей вилке. Сидя рядом с ним, Гарри заметил, как обиженно Сычик уставился на хозяина, за то, что тот опять забыл о достойной плате и угощении для своего питомца за столь дальний и нелёгкий путь, и весело рассмеялся.
- Эй, малыш, – Гарри усадил совёнка к себе на ладонь и ласково почесал его шейку. – Ты только не обижайся на него. Это он не со зла. На вот, съешь печеньице.
Тихо улыбаясь, Поттер пригладил мягкие пёрышки Сычика, растрепавшиеся с дальней дороги. И пока совёнок, довольно и благодарно урча, с аппетитом грыз угощение, помогал ему придерживать, слишком большой для него, кружок овсяного печенья. Наблюдая за Сычиком и не переставая гладить его мягкие пёрышки, Гарри становилось немного грустно. Не только потому, что Сычик напоминал ему о Сириусе. И даже не потому, что после смерти крёстного, ему больше никто не присылал писем (Дамблдора и миссис Уизли Поттер в расчёт не брал), а потому…что ему, порой, очень не хватало его красавицы-Букли! Потеря ближайшего пернатого друга в операции «семь Поттеров», Гарри далась нелегко. Он тосковал по ней. И это назойливое чувство утраты, каждый раз отзывалось в его груди тупой болью, когда в окна Большого зала, десятками, врывались крылатые почтальоны. Одно время Поттер раздумывал над покупкой другой совы. Даже допускал мысль, чтобы приобрести точную копию Букли. Но каждый раз передумывал в самый последний момент, понимая, что, возможно, он без труда найдёт другую такую же полярную сову, но вот именно Буклю – уже никогда! А потом…в его жизни появился очень яркий просвет в виде многоликой, родовитой «птицы высокого полёта», названной в честь таинственного Лунного Дракона, и боль утраты, наконец, притупилась. А вместо непроглядной тьмы впереди, Гарри узнал, как выглядит то самое, недосягаемое, Небо, раскрашенное сотнями взрывающихся фейерверков, когда на тебя смотрят самые красивые и любимые серые глаза Драко! Смотреть на Сычика было забавно: тот, хоть и был невелик росточком, но всегда старался не уступать ни в чём более взрослым совам. Особенно Гарри веселился, когда этот малый, почти как человек, важно задирал свой клюв, после каждой успешной доставки, и смешно вытягивал шейку, ожидая похвалы. За неимением собственной пернатой отдушины, Поттер в последнее время всё чаще баловал этого крошечного совёнка, закармливая до отвала вкусностями и ласково почесывая холку. И старался убедить себя, что в свете назревающего противостояния, заводить нового питомца было бы крайне безответственно. И даже когда Гарри почти удавалось найти массу аргументов «за», он вспоминал, как Букля, кружа около летящего мотоцикла, приняла на себя удар зелёной вспышки Непростительного, в последний раз хрипло вскрикнула и камнем упала куда-то в заоблачную лондонскую тьму… «Ну, почему?! Почему все, кто мне близок и дорог, вечно должны подвергаться смертельной угрозе?» – каждый раз с горечью спрашивал себя гриффиндорец. И перед его мысленным взором тут же возникали лица родителей, Сириуса, Грозного Глаза Грюма и верной спутницы Букли – все они погибли, защищая его. Из-за него… Поглаживая Сычика, Гарри, уже в который раз, поклялся себе, что больше не допустит подобного! Он сумеет одолеть Волан-де-Морта и сберечь всех тех, кто ему небезразличен! И, в особенности, одного из них… Самого драгоценного и дорогого сердцу... Своего хрупкого и светлого, словно лучик надежды, в тёмном царстве хаоса и страданий, «журавлика»… Своего неземного Лунного Дракона… Своего Драко! Поттер поднял голову, ища глазами Малфоя, и тот, будто почувствовав его пристальный взгляд, осторожно посмотрел в ответ. В то же время, протягивая своему чёрному филину, сидящему на плече, угощение, Драко слегка приподнял брови, и в серебре его обманчиво-равнодушных глаз, Гарри отчётливо прочёл немой вопрос. Улыбнувшись лишь уголками губ, Поттер, слабо мотнул головой, как бы говоря: «Ничего», а затем перевёл взгляд на филина и одними губами сказал: «Красивый!». Пряча улыбку, Драко вкрадчиво кивнул и, чтобы их немой диалог не привлёк к себе ненужное внимание однокурсников, первым отвёл от Гарри взгляд, почёсывая своего филина. Но тут за спиной Поттера раздался странный щелчок и, даже при свете белого дня, половину гриффиндорского стола осветила яркая вспышка колдокамеры. Гарри вздрогнул от неожиданности, когда совы, всё ещё сидевшие на столах подле своих адресатов и хозяев, как по команде, испуганно взмыли в воздух, а над его ухом раздался весёлый клич Колина Криви:
