Тидреда речь хозяина не тронуло совершенно, но что-то сказать было надо и он спросил:
– Может ведьма? Любят они детишек.
– Да не, – скривился старик. – Не ведьма енто. Уж ее-то наш местный священник точно распознал бы. Детишки не чахли, а враз умирали. А тельца их в кроватках синими находили, почти черными. И царапины на подоконнике глубокие такие. И завсегда свежие.
Тидред задумался.
Понятно. Точно не ведьма. Скрозла. И может не одна.
Низшие из нечисти, полутрупы-полупризраки повешенных беременных женщин. Когти у них длинные и острые. А через царапины на подоконниках они в дом проникают. Жрут жизненную энергию детей человеческих, чтобы их собственный урод во чреве продолжал шевелиться и мертвой мамке приносить удовольствие своими толчками. Это для них радость наивысшая. Одного младенца в ночь им достаточно, но бывает, что и больше сжирают.
– А скажи-ка, дед, – начал издалека Червь. – Не вешали ли у вас рядом женщину беременную? Не позже как два года назад?
Старик почесал голову.
– Дык была одна. Точно была. Мельника дочка. У нее муж в Лаезне в солдатах тогда справлялся. Со службы воротился, а жена загуляла с сыном старосты, значит. Вот он их обоих на суку и вздернул, а сам в город таперича навсегда уехал, так как погиб он там, в сражении каком-то. Уж потом, как хоронили, узнали, что дитя она под сердцем носила. А ты что, знаешь что за напасть?
– Знаю, – кивнул Тидред, жуя черствый хлеб.
– А помоги, сынок. Вся деревня благодарна тебе будет.
– Не, – помотал головой Червь. – Я, дед, отдохнуть думаю перед дальней дорогой. Завтра пешком целый день чесать.
– Отчего же пешком? – вскинулся старик. – Да ежели ты нам поможешь, то лучшая в деревне лошадь твоя будет. И одежу справим.
Тидред снова задумался. Конь точно не помешает, как и приличная одежда. А в этой его задержать могут еще на подходе к городу. Бродяги лучше выглядят. Он, конечно, мог бы тех, кто задержать попытается, и убить, да проблемы с властями сейчас ему точно не к чему. Но скрозла приходит ночью. А в это время Цашес главный.
И снова покачал головой.
– Нет, дед, опасно это. Не возьмусь.
– А еще сапоги, – продолжал уговаривать старичок. – И денег отсыплют. Все, какие есть.
А вот это уже интересно. Деньги никогда лишними не будут. Хоть немного, но все же. И, опять же, обувь.
Червь посмотрел на торчащую из-за плеча рукоять Луча Света. Одну ночь можно попробовать пережить. Да и заклинания, выученные в Кейоле, вряд ли потеряли силу. Структура у них стойкая и к религиям не привязана.
– Ладно, дед, – сдался под уговорами старика Тидред и поднялся из-за стола, стряхивая крошки. – Сзывай своих на собрание. Говорить будем.
Глава 8
Через несколько минут после того, как хозяин вышел, у домика на окраине столпилось почти все население деревни. Червь спустился с крыльца и отстраненно наблюдал за людьми, а также как знакомый ему старик ругался, обсуждая что-то с мужиком, одетым лучше остальных.
Собравшиеся вокруг хаты жители деревни также, в свою очередь, рассматривали Тидреда с интересом. Среди них было много женщин и мужчин, но детей стояло не более десятка. Робко держась за мамкины юбки они смотрели на незнакомого дядьку с мечом, из-за которого сейчас разгорелся спор.
— Да чево это? Чтоб все деньги? Да еще коня и одежу? А жирно ему не будет? – кричал разодетый мужик. – Одного коня дадим и пущай скачет куда хочет!
Хозяин дома махнул рукой, сплюнул в пыль и развернулся к молчаливому гостю.
– Сынок, это староста наш. Не верит он в то, что ты могешь прекратить мор деток наших.
Тидред сошел с крыльца и хлопнул в ладоши, привлекая внимание, которое и так почти полностью было сосредоточено на нем.
– Люди, — сделав паузу заговорил он. — Вы слышали, что я могу сделать так, чтобы ваши чада более не гибли ночью. Неужели то, что назвал этот дед, слишком высокая цена за жизни ваших детей? Так утверждает этот человек!
Толпа загудела, бросая в сторону старосты, на которого перстом указал Червь, недовольные взгляды.
— А я что? – сразу сник тот. – А я ничего. Вот только как ты докажешь, незнакомец, что сделаешь то, о чем тебя просють? А то денег тебе дай, одежу дай, а детишки как мерли, так и будут мернуть.
Люди перевели взгляды на Тидреда, вместе со старостой ожидая ответа.
— Да все же просто, – Червь усмехнулся. — Каждую ночь у вас умирает ребенок. Бывает, что не один, насколько я слышал. Деревня у вас большая, а детворы, вон, десять человек осталось. Если сегодня ночью не умрет ни один из них, то это значит, что с работой я справился и получаю что мне обещано. Ну, а если в каком доме поутру найдут мертвое тельце, то обязательство я не выполнил и платить мне не за что. Ну как, согласны или нет?
— Ну, коли так, то конечно оно да, – почесал голову мужик. – А сейчас может надо чего? Факелов али Старца оберег?
Тидред поморщился.
-- Нет. Этого не надо, а нужно мне вот что: семян подсолнечника сырых пригоршню, прошлогоднего сбора, клок шерсти черной козы, и чебреца пучок. Да, и могила дочки мельника, коли ее сейчас разрыть, окажется пуста. Поскребите дно гроба и принесите мне из него мелкой стружки. Остальное я найду сам. И чтоб никто ночью на улице не появлялся.
Сказав это, он развернулся и вошел в дом.
Крестьяне пошумели еще немного, выбрав группу мужчин для раскопки могилы, а затем разошлись по домам.
Скрипнула дверь и хозяин дома ступил внутрь. Тидред лежавший на лавке в сенях с закрытыми глазами, услыхав, как вошел старик, даже не пошевелился.
– Сынок, – раздался скрипучий голос деда. – Может и я на что сгожусь?
– Сгодишься, – сказал Червь, не открывая глаз. – Разбуди меня когда принесут все, что я заказывал.
И, отвернувшись к стене, задремал.
Поднял его старик примерно через часа три. Вновь пригласил в кухню, где показал лежащие на деревянной досочке затребованные ранее у крестьян необходимые ингридиенты.
Взяв у деда глиняную кружку, Тидред ссыпал в нее семена подсолнечника и подавил ложкой. После добавил перетертый чебрец и немного черной шерсти. Напоследок засыпав мелкой стружки от деревянного гроба, он выдавил внутрь сок нескольких корешков, собранных им лично за домом старика и кинул щепоть порошка, достав его из сумки, прихваченной в Кейоле.
Вытряхнул содержимое на стол и скатал из полученной смеси небольшой шарик. Взвесив его на ладони, удовлетворенно хмыкнул и приказав деду не высовываться на улицу, вышел из дома.
Уже стемнело, на ночном небосводе висел тонкий месяц, который не давал достаточно света для человеческих глаз, чтобы возможно было хоть что-либо разглядеть без факела в разлившейся ночной тьме.
Тидред вытянул руку со скатанным шариком на ладони и прошептал заклинание, вызубренное им когда-то в Яслях Боли еще в подростковом возрасте.
Комочек медленно приподнялся в воздух, вспыхнул и, осыпая пространство искрами, неторопливо поплыл по воздуху. Червь, не таясь, последовал за ним.
Поблуждав некоторое время по узким улочкам деревни, пылающая маленькая сфера остановилась у домика, стоящего на окраине, противоположной той, к которой днем пришел Червь. Здесь шарик на мгновение разгорелся ярче, подлетел к окну, и, спустившись к земле, с шипением затух.
Обнаружив неподалеку навес, укрывающий сложенное сено от дождя, Тидред присел и принялся ждать. Проведя рукой по глазам, он прочел другое заклинание и его зрачки приняли форму вертикальных черточек, наподобие кошачьих, а белки загорелись слабым зеленым светом.
Скрозла появилась ближе к полуночи.
Червь заметил ее еще тогда, когда она ковыляла по полю, подходя к деревне. Порыв ветра донес до него отвратительное зловоние разлагающегося трупа. Только после того, как пузатая фигура остановилась у окна, где погас огненный шарик, и длинные когти принялись царапать подоконник, Тидред подал голос:
– Уходи и не появляйся сегодня.
Скрозла резко повернулась на звук. Ее полуслепые глаза почти ничего не видели, а мертвые ноздри с шумом втягивали воздух. За призрачной пленкой на огромном животе можно было разглядеть копошашегося уродливого младенца.
