Сладкий дым травяного сбора поднялся к потолку, свернулся в жгут и, словно потяжелев, медленной струйкой затек в измазанную кровью змеиную глотку.

Олаф и Червь стояли не шелохнувшись и затаив дыхание. Ничего не происходило. Они уже стали сомневаться, что сделали все правильно и верно ли Олаф перевёл надписи, как вдруг дым вернулся. Он плавно вытек из пасти кобры, став заметно гуще и приобретя красноватый оттенок. Затем распространившись по границам сгоревшего порошка, вновь поднялся к своду пещеры.

Перед путниками предстала плотная дымовая завеса, принявшая прямоугольную форму.

Олаф бросил в клубящийся дым маленький кусочек породы. Камешек назад не вернулся.

– Врата открыты, – с трепетом в голосе произнёс он и путники шагнули в неизвестность.

Войдя в дымчатую дверь, они на некоторое время потеряли ориентацию в пространстве, но больших неудобств это не доставило. Достаточно быстро придя в себя, осмотрелись. Если перед этим они были в пещере просторной, то сейчас оказались в пещере просто огромной.

Поверхность гигантского помещения полностью покрывал мох фиолетового цвета, источающий мягкий свет. Повсюду с потолка спускались толстые сталактиты, часто образуя массивные колонны, при сращении со своими братьями-сталагмитами.

В самой же середине пещеры над высоким каменным постаментом, зависнув прямо в воздухе, окружённые ярким светом и клубами тьмы, медленно вращались два меча. Исходящее от них свечение мгновенно сделало присутствие факелов бесполезным.

– Да, это они! – Олаф шагнул вперёд, намереваясь подойти поближе к столь желанным артефактам.

– Стой!

Окрик Червя вернул Светлого на землю и он увидел, что едва не ступил в окружающий постамент ров, наполненный жидкостью одного цвета с мхом.

– Растворит тебя за минуту, не оставив даже костей. Это Слеза Ифрита. Ты не можешь не знать о ней. Меч так не достать, он должен сам прийти к хозяину.

Олаф вернулся назад, а его спутник, вытянув вперёд руку с раскрытой ладонью, прокричал:

– Я, Тидред Сигварийский, Червь Могильных Холмов Кейола, Магистр Ордена Тёмной Воли Цашеса, Старший из Воинов Руки Ярости, Смерть-В-Тени, приглашаю тебя, Мой Клинок! Иди сюда, отдай мне свою сущность! Я обещаю тебе столько крови, сколько не видел ранее этот мир!

Как только он произнёс последнее слово, мечи над постаментом завертелись быстрее, затем ещё быстрее и вдруг один из клинков прыгнул прямо в протянутую длань Тидреда.

Он с изумлением уставился на очутившееся в руке оружие.

Ладонь Червя крепко стискивала эфес Луча Света. По неподвластному времени гладко отполированному лезвию бегали языки солнечного пламени. Тидред перевёл взгляд на вмиг потемневший постамент. Над ним то исчезая, то появляясь в клубах первозданной тьмы, парил в воздухе Чёрный Вестник. То, чего он желал больше всего на свете.

– Нет! – резанул по ушам крик Олафа. – Он мой! Ты взял мой меч! Ты ошибся!

– Да не ори ты. Нужен он мне. Забирай, я не за ним пришёл, – и Червь протянул клинок спутнику.

Но меч вдруг задрожал и чуть не сломав Тидреду руку, резко воткнулся на четверть лезвия в гранит прямо перед его ногами.

Увидав, что просто так оружие он взять не может, голубоглазый атлет вытянул руку и громко, торжественно произнёс:

– Я, Олаф Шикатрийский, Разящая Десница Аскара, Рыцарь Ордена Долга Небесному Старцу, Ведущий Братьев Вперёд, Сокол Солнца, приглашаю тебя, Мой Клинок! Иди сюда, отдай мне свою сущность! Я обещаю тебе множество славных боёв в служении Светлым Богам!

Едва он успел закончить, как по пещере быстро промелькнула тень, и рука Олафа сжала рукоять Чёрного Вестника.

С не меньшим изумлением, чем до этого Червь, он воззрился на оружие, зажатое в правой кисти.

– Нет. Это какая-то ошибка… – губы Светлого мелко подрагивали.

Он попытался отбросить меч, но рукоять будто приклеилась к широкой, мозолистой ладони.

– Не выходит? – с ехидцей спросил Червь.

С минуту Олаф стоял неподвижно, затем медленно развернулся к спутнику.

– Это ты! Ты во всём виноват! Твои мерзкие чары! Без них тут точно не обошлось! Луч Света не принял меня из-за тебя! Ладно, пусть. Пусть у меня в руке Чёрный Вестник, но я и им смогу отправить тебя к твоему Цашесу!

И с этими словами, высоко подняв клинок, он бросился на спокойно стоящего Тидреда.

Удар Олафа был страшен и попади он в цель Червя бы разрубило на две аккуратные половинки. Собственно, Олаф не промахнулся, не с его боевым опытом. Но полсекунды ранее на четверть вбитый до этого в камень Луч Света прыгнул в руку Тидреда и остановил стремительное падение Чёрного Вестника.

Едва лезвия мечей столкнулись – окружающее их пространство озарила яркая вспышка белого света и два участника поединка будто испарились.

Пропала дымовая завеса, над постаментом более не вращались артефакты, а в остальном пещера осталась в состоянии, в котором её застали путники. Ничего не напоминало о том, что кто-то совсем недавно посещал это место.

Глава 2

Тидред Сигварийский пришёл в себя от тихого звука поскрипывающего дерева.

С трудом разлепив веки и морщась от сильной головной боли, он осторожно оглядел пространство вокруг себя.

Червь возлежал на широкой кровати, застеленной белой шёлковой простынёй, утопая в мягкой пуховой перине. Справа от ложа стоял небольшой туалетный столик, а над головой робко светили два ночника в виде маленьких узорных парусников. На такой же белоснежной, как постельное, скатерти стояла ваза со свежими фруктами. Тидред обратил внимание на выпавший из хрустальной посуды сочный, без малейшего пятнышка гнили, апельсин, равномерно перекатывающийся из стороны в сторону по поверхности стола. Скользнул взглядом по обитым красным бархатом стенам, украшенным золотым шитьём.

Судя по увиденному, Червь находился в достаточно просторной каюте какого-то корабля. И вряд ли эта посудина принадлежала какому-нибудь торговцу или военному. Те предпочитали каюты попроще. Значит, его угораздило попасть в руки какого-то аристократа. И, приняв во внимание расцветку внутреннего убранства, Тидред пришел к выводу, что хозяин корабля не поддерживает его идеалов, а находится как раз совсем по другую сторону тени.

Червь медленно поднял руки и поводил ими перед лицом. Оков не было. Странно. Таких, как он, обычные люди старались заколоть на месте, тем более в бессознательном состоянии. Либо, в крайнем случае, опутав по рукам и ногам крепкой стальной цепью, доставить в ближайший город и там вздёрнуть на главной площади под ликующие крики толпы.

Тидред вскочил с кровати и оценил своё физическое состояние. Голова немного кружилась, а в остальном он чувствовал себя как обычно. Тело послушно и готово к любым неожиданностям.

Тут его взор упал на лежащий рядом с кроватью меч. На двух алых атласных подушках, отражая огни керосиновых ламп ночников, уютно расположился один из могущественнейших артефактов этого мира. Луч Света. Погибель Тьмы и Спаситель Душ Праведников.

Так вот почему он ещё жив. Они приняли его не за того, кем он являлся на самом деле. Человек, у которого находился Клинок Света, не мог быть врагом простому народу. Ха! Легендам тоже свойственно ошибаться.

Но, всё же, спасибо мечу, что Червь пока задержался на этой стороне реальности.

Он присел на корточки, осторожно прикоснулся к лезвию, провёл пальцами по гарде, затем взялся за рукоять и аккуратно поднял клинок, когда-то давно выкованный самим Старцем.

С оружием в руках Тидред почувствовал себя увереннее. На чужой территории всегда лучше быть готовым ко всему.

Червь, уже было, направился к выходу из каюты, как вдруг резко остановился у столика с фруктами. Он вспомнил, что последнюю неделю на острове у них с Олафом полностью отсутствовала пища. Тидред хотел есть. Да он сожрал бы кабана, так силён сейчас был его голод. Но нужно было проявить благоразумие. Он не тупой солдат, который бросился бы набивать желудок всем, что видят его глаза, и нажил бы колики в животе.