Первую ночь сытый и довольный Барс провел в наскоро сооруженной Игорем Арнольдовичем будке в палисаднике, вторую, аномально холодную, в коридоре квартиры, а через неделю уже спал в комнате Вити под его кроватью, откуда Барс не вылазил ни за какие вкусняшки и угрозы. Утром Барс в любую погоду провожал Витю в школу, сидел, упорно ждал конца уроков, Витя выходил, давал Барсу булку-восьмерку, которую тот съедал, не разжевывая, одним глотком, и мы шли домой.

– Эй, пацаны, а ну стоять! – вывалились из-за угла Высокого переулка несколько приблатнёных пацанов лет по 17-18 в морской форме учеников «рыбки». – Деньги есть, малолетки?

– Нет у нас денег. – ответил я.

– А ты что такой борзый, пацан? – подошел ко мне один из приблатнённых, схватил за лацканы пиджака и выпустил папиросный дым мне прямо в лицо.

– Не тронь его! – крикнул Витька и схватил хулигана за локоть.

– Что? Пацаны, а ну потрусите этого «буратину»! – обратился тот к своим товарищам.

Один из них схватил Витьку за руку и потянул к себе. Вдруг Барс прыгнул на грудь нападавшего, повалил на землю, ощерился огромными жёлтыми клыками и залаял. Морячок онемел от ужаса и замер.

– Барс, фу! Ко мне! – и пес послушно подошел к ребенку.

– Эй, ты, отпусти Андрюху! – крикнул осмелевший Витька продолжавшему меня держать за лацканы приблатнённому.

Тот отпустил меня, и морячки исчезли за углом Высокого переулка.

…Сильный ливень прекратился так же неожиданно, как и начался.

– Барс, пошли гулять! Бегом, пока снова дождь не пошел! – и Витька с Барсом побежали по Буденного в парк Ильича.

Неожиданно начавшийся ураган ломал ветки деревьев, переворачивал металлические мусорные баки, вырывал шифер крыш и нёс всё это смертоносным потоком по улицам Молдаванки. Витька и Барс бежали по безлюдной улице домой.

– Быстрее, Барс, быстрее! – кричал Витька другу.

Вдруг раздался металлический звон и сверху сорвавшийся электрический провод ударил пса. Барс взвизгнул, подлетел от удара вверх и упал бездвижно в лужу.

– Бааарс! Барсичееек! – истерично, фальцетом закричал ребенок, побежал к псу и не заметил, как стал на электрический кабель…

…Прошли годы, десятилетия, подрастает уже второе поколение, которое не помнит ни Витьки, ни его верного друга Барса. Давно нет ни Игоря Арнольдовича, ни его грозной супруги из ГОРОНО Натальи Павловны.

Весна. Проводы. Я иду по одесскому Второму Христианскому кладбищу, ищу могилы родственников. Вон тут лежит мой дед. А вот, через ряд, лежит Витька. Надгробие треснуло, могилка неухоженная, совсем заросла. Но памятная плита, на которой изображен веселый улыбающийся пацан в тельняшке, у ног которого сидит, чуть наклонив голову набок, его верный пёс Барс, стоит прочно.

Так они и вошли в вечность – одесский паренёк Витька, пес Барс и их Дружба…

Профессионал

Солнце. Яркое слепящее, но холодное ноябрьское солнце пряталось за дома, окрашивая их крыши в красный цвет. День подходил к концу. Старое одесское кафе на Молдаванке встретило меня кивком головы бармена Толика и сводящим с ума запахом хорошего кофе.

– Чашечку кофе, Толик.

– Уан момент, мой друг, – ощерился подобием улыбки бармен. – Тебе с коньяком?

– Нет. Вечером за руль еще садиться. Просто черный кофе без сахара. – присаживаюсь я за столик в дальнем углу у окна.

– Здравствуй, сосед. Как дела? – присел за мой столик худой бледный старик, дядя Веня, одиноко живущий в самом конце двора в однокомнатной маленькой квартирке. Он поставил на стол бокал пива и начал деловито разделывать сушеного «бичка», лишая его головы и разрывая вдоль.

– Здравствуйте, дядя Веня, – улыбнулся я старику. – Дела нормально. А как вы поживаете?

– И не спрашивай! – дядя Веня только и ждал моего дежурного вопроса. – жизнь просто ужасна! И ты, наверное, решишь, что старик Вениамин сейчас начнет тебе в ярких красках описывать свои проблемы с пищеварением и простатитом? Так я тебе скажу, что таки нет. Желудок вполне себе работает и справляется даже с пивом и шашлыками. Скажу больше, мене иногда снится моя покойница Маруся. Только молодой, какой была в пятидесятых. И если бы ты подсмотрел, что мы с ней выделываем в тех снах, то понял бы и за то, куда я имею тот простатит, которым нас пугают в телевизоре.

– Ну так всё шикарно, дядя Веня! Здоровье – главное!

– Эх вы, молодежь! – бросил разделывать рыбку сосед и осуждающе поднял на меня глаза. – Разве кто спорит, что здоровье – главное? Но нужно иметь себе в виду, что кроме личного есть еще и общее здоровье. Здоровье общества, народа. А вот с этим таки есть проблемы. И очень большие.

– Тут не поспоришь. Общество действительно больно…

– Да, общество больно. И больно так, что уже не может себя обслуживать. Вот у меня потекла труба. Старая ржавая труба. Думаешь дядя Веня такой шлимазл, что пошел писать письма в ЖЭК, чтобы они мене прислали того пьяницу Борю, который там сидит, потому что больше нигде не нужен? И правильно делаешь, что так не думаешь! Я просто сел за свой компьютер, нашёл на сайте профессионалов-сантехников и пригласил их к себе. Пришел мальчик лет тридцати, договорились о цене ремонта, я дал ему денег на купить пластиковую трубу и всякие переходники и уголки. Пришел через час. И что ты думаешь? – с усмешкой отпил пива дядя Веня. – уголки перепутал этот специалист, и размер трубы не тот. Пошел менять. Приходит еще через час. Старую трубу турбинкой отрезал я сам, так как он чуть не распилил мене бочок унитаза напополам. А когда он начал паять, то у меня чуть не приключился инфаркт! И ты мене еще будешь за здоровье нервы делать! Я, когда уже вырвал у него из рук паяльник и паял сам, его спросил, где делают таких сантехников, узнал, что в Тарутинском районе в тракторной бригаде. А когда бригады не стало, то улучшал квалификацию охранником в универсаме «Сельпо». А теперь уже два года как сантехник! Два года! Два года этот тракторист-охранник гробит людям унитазы, сливные бачки и трубы! Вот ты меня знаешь. Я пришел в пароходство после четырнадцатой бурсы матросом-мотористом. Заочно закончил «вышку» и отработал на одном судне двадцать пять лет, закончив карьеру стармехом. И ребята у нас в команде были все профессионалы, годами учившиеся и десятилетиями работавшие на одном месте. Профессионалы высочайшего класса, знавшие своё дело лучше всех в мире! А сейчас? Самолеты у них не летают, машины не собираются, трубы не паяются. Трактористы – и те бывшие.

Настя

Октябрь бил в лицо косым холодным дождем, заставляя редких прохожих опускать голову и ускорять шаг. Захожу во двор. Прямо у ворот стоит промокшая, трясущаяся от холода пятилетняя соседская девочка Настя.

– Настюшка, чего стоишь мерзнешь? А ну марш домой!

– Ннее могу, – тряслись от холода плечики девочки. – Тттам кот ддорогу перешёл.

– Ну и что? Давай беги домой.

– Ну вот как вы не понимаете, дядя Андрей! Ведь кот черный! Нельзя переходить – горе будет!

– Это ж кто тебе такое сказал?

– Мама! – Настя авторитетно подняла указательный палец вверх: – Если черный кот дорогу перейдет, то идти нельзя, иначе горе будет!

– Да? А что еще сказала мама?

– От сглаза нужно красную верёвочку носить. Вот, как у меня, видите? – девочка показала красную нитку, опоясывающую кисть руки. – Еще когда тебя хвалят или говорят, что ты красивая, то надо плюнуть три раза через левое плечо.

– А папа что говорит на это всё?

– А папа говорит, что пусть мама любой дурью мается, лишь бы, пока он в рейсе, приключений на между ног не искала.

– Мудрый папа у тебя.

– Да, самый мудрый и самый лучший! Я скучаю за ним. Их корабль сейчас в Индии.

– Слушай, мы тут совсем замерзнем. Пошли домой.

– Ну вот ты совсем как маленький, дядя Андрей. Я же тебе объясняю – нельзя ходить там, где черный кот перешел через дорогу!

– А мама дома?

– Нет. Работает. Копеечку нам на ужин зарабатывает.

– А кто дома?

– Брат Витька. Уроки делает.