– Так, слушай теперь сюда, сваток, – положил могучие кулаки на стол Бронислав, – кто платит, тот и сценарий пишет! Я оплачиваю свадьбу. С моей стороны двести человек. С вашей – сколько хотите. Хоть всю Хайфу приглашайте – билеты тудой-сюдой за мой счет. И чтоб никаких геров и гиюров! Венчание в Свято-Успенском соборе. Точка. По рукам?

– Свадьба на двести пятьдесят наших, ваших – сколько хотите, плюс детям по новенькому BMW и все по нашему обряду. Иначе родня не примет детей, – робко встрял Сема и вопросительно взглянул на брата. Петр Борисович одобрительно и несколько победоносно глянул на оппонентов.

– Всё вышесказанное, плюс дарю молодым двухкомнатную квартиру на Французском бульваре. Но только венчание! – парировал Олег Иванович и с вызовом посмотрел на Семена.

Семен под стальным взглядом старого молдаванского босяка вдавил голову в плечи и почти шепотом произнес:

– Круиз! Кроме всего оплачиваю круиз вокруг Европы. Но свадьба только через гиюр!

– Так, я вижу, что мы не договоримся, – шумно поднял мощное тело Бронислав Иванович.

– А ну сидеть! – никто не увидел, что дети уже давно подошли и наблюдают за родителями, которые так увлеклись планированием их будущего и даже не заметили, что чуть не похоронили его под грудой своих желаний и требований.

– Сидеть! – повторила Лида. – А теперь слушайте сюда, папаши. Никаких обрядов. Никаких обрезаний и венчаний. ЗАГС, самый ближний круг родни и друзей. И всё. Ясно?

И Лида пошла к выходу.

– А с квартирой на Французском, BMW и круизом вокруг Европы – это вы хорошо придумали! – усмехнулся Славка, – так что эти подарки не забудьте преподнести на свадьбу! – жених грозно постучал указательным пальцем по столу и ушел за любимой.

Отцы и дяди молча посидели растерянно глядя вслед ушедшим детям, потом переглянулись и громко, от души рассмеялись.

– Пиня, – протянул свату руку Петр Борисович.

– Броня, – пожал протянутую ему руку отец Славика, – Официант, сделай нам бутылочку лучшего коньяка и что-нибудь к нему соответствующее закусить.

Веский аргумент

Старый клен сыпал красно-желтую листву на покосившийся стол, который соорудили ещё мой и Виталика деды лет пятьдесят назад.

– Так, Андрей, я играю белыми, – ультимативно рубанул фразой Виталик, – иначе даже не сажусь играть!

– Мне всё равно, – успокоил я соседа и высыпал на стол шахматные фигуры.

Партия шла тяжело, медленно. Виталик ферзем, ладьёй и слоном загнал моего короля в угол, а мой ферзь был отрезан от развивающейся на доске драмы двумя конями, вторым слоном и опутан тремя пешками противника. Виталик явно ликовал в предчувствии скорой победы, расслабился и решил отвлечься от игры.

– Уйду я от Симы, Андрей. Пацаны уже взрослые, старший вон внуков скоро подарит. Младшего летом отправлю в первый рейс – и уйду.

– Куда это ты собрался уходить? – оторвался я от шахмат и удивленно уставился на Виталика.

– Ты видел мою продавщицу Оленьку?

– Какую Оленьку? – старался я вспомнить всех наших общих знакомых женщин.

– Помнишь ты у меня в магазине весной кроссовки брал? – наводяще спросил сосед.

– Ну? – ничего ещё не понимал я.

– Что «ну»? Вспомни, кто тебе кроссовки помогал выбирать? – Виталика явно начинала раздражать моя несообразительность.

– А, это такая крупная шатенка лет сорока? Помню. И что?

– Шатенка лет сорока – это Вика на кассе. Она тебе чек выбивала. А я тебе за менеджера зала говорю, Оленька, блондинка.

– Худенькая девочка лет двадцати?– наконец я смутно вспомнил, о ком речь.

– Не двадцать ей, а двадцать три, – нервно поправил меня Виталик. – И как тебе она?

– А как она может быть мне? Ребенок старается, работает в твоём магазине, кроссовки, которые она мне посоветовала взять, еще не расползлись. Все нормально, Виталик, нормальный продавец.

– Андрей, ты что, тупой? – Виталик уже даже не пытался скрыть злости. – это я к ней буду уходить от Симы!

– Виталик, я тебе задам вопрос, а ты, сложив всё логически, постарайся сделать так, чтобы я тебе не выбил еще раз зуб, как в седьмом классе, а ты мне не поставил фингал, как тогда же. Виталик, сколько тебе лет? Нет, лично я это помню, но хочу удостовериться, что ты тоже не забыл.

– При чем тут это? – сердито отрезал сосед.

– Тебе 48. Повторяю для одного из нас: тебе, мля, сорок восемь полновесных лет! Отягощенных язвой желудка, пивным животом, одышкой, расстроенной нервной системой, двумя детьми, где старший сын будет старше мачехи, приближающимися внуками, простатитом, тотальным облысением головы. Ты давно видел себя в зеркало? Я не о причесать волосы говорю. Когда выйдешь из ванны, не торопись одеться, а подойди к зеркалу, посмотри на себя и задай себе один вопрос: «за что красивая маленькая девочка Оленька меня, вот такого лысоватого пузатого старого борова может полюбить?». И если найдешь хоть один убедительный положительный ответ, то тогда можешь смело бросать Симу. Кстати, Сима в курсе, что летом она снова, как двадцать восемь лет назад, станет невестой?

– Нет, не знает… Я думаю, что не знает… Хотя может догадываться…

– Ага! Может догадываться. Зная Симу, думаю, что она знает больше, чем ты думаешь. Кстати, а откуда у тебя появилась эта продавщица Оленька? И откуда она родом?

– Она из Балтского района. По объявлению пришла.

– Да ты что! Балтский район, говоришь? По объявлению? Когда тебя сыновья или внуки спросят, где ты нашел им мачеху, то ты так и скажи: «по объявлению в Балтском районе, дети мои». Кстати, а много у нее там родни? Я имею в виду братьев, дядей? Папе её сколько лет?

– Не знаю. А что?

– Да ничего. Просто интересно, сколько тебя человек бить приедут, когда узнают, что их дочь живет с дедом.

– Так, партия явно не сложилась! – нервно стал складывать фигуры Виталик. – Ты, Андрюха, всегда, когда видишь, что проигрываешь, делаешь так, чтобы прервать игру и не получить полновесный мат! Испортил мне вечер только! Сколько зарекался с тобой не садиться играть!

– Ну-ну, не злись, Виталик. Недоигранная партия – это ещё не самое худшее в жизни. Главное – жизнь не проиграть. Особенно на финальном её этапе. – успокаивал я друга.

– Ну тебя к чёрту с твоими философиями! – махнул в мою сторону рукой Виталик и пошёл домой.

…Через неделю, поздним вечером, в хмурую пятницу, в квартире Виталика и Симы были слышны скандал и звон разбиваемой посуды.

…Август обдувал лицо воздухом, пахнущим горячим асфальтом. Во дворе Виталик пытался пристроить в переполненный багажник машины ещё один чемодан.

– Привет, Виталик. Помочь?

– О, здорово, Андрей. Поддержи вот здесь снизу а я постараюсь запихнуть.

– Неужели таки решился, Толян?

– Что решился? – перестал пристраивать чемодан сосед.

– Ну это… к Оленьке…

– А-а, ты за это? – рассмеялся друг. – Нет, это мы с Симой квартирку на Кипре купили и едем там провести месяц. Что-то типа медового, – улыбнулся друг. – А ту Олю Сима ещё осенью выгнала. Оказывается та блондинка балтская была нечиста на руку. Крала из кассы, представляешь?

– Да ты что? – улыбнулся я, – Не может быть!

– Да! Сима пришла с проверкой и все раскрыла! Скандал такой был, что я стал переживать за сердце Симочки. Но она молодец, стойкая у меня. Купила этой воровке билет до Балты, сказала, что если ещё появится в Одессе, то сдаст ее полиции, посадила на электричку и отправила на родину. Вот такие, Андрюха, эти балтские красавицы. К ним со всей душой, и работу – пожалуйста, и душу на распашку им, и снять квартиру поможешь. А они только и думают, как в карман тебе залезть… – сокрушался друг.

– Кто бы мог подумать! Но ты не расстраивайся, Виталик… И береги Симу!

Дорогое сердце

«Чай или кофе? Лучше кофе. Хотя… Сколько я его сегодня выпил? Чашки три? Тогда чай. Зеленый? Черный? Да какая разница. Лишь бы время убить. Как я не люблю эти бессмысленные дежурства в офисе, когда вместо того, чтобы заняться работой, сидишь тут как школьник на уроке нелюбимой геометрии…»