– Не думаю, что Верховная жрица представляет себе, как много там кочевников, – сказала Марика Грауэл. – Или хотя бы как велики наши северные провинции. Силы пущены в ход большие, но надо в десять раз больше.

– Это она знает. Мне кажется, она рассчитывает, что кочевники истощили свои силы за последние несколько лет. Скорее всего она думает, что мы разгромим остатки вооруженных банд, а зима и голод довершат остальное.

– По-моему, она просчиталась, если основа ее стратегии действительно такова.

– По-моему, тоже.

– А впрочем, увидим. Надеюсь, что ответом нам не будут орды дикарей в стенах монастыря.

В первых же докладах с севера говорилось об огромном количестве убитых кочевников, гораздо большем, чем кто-либо ожидал. Эти цифры вызывали у всех серьезное беспокойство. Они означали, что врагов осталось еще много тысяч. Все понимали, что на одного убитого кочевника приходится не меньше дюжины живых.

Это был тот самый сон – старый кошмар, который не повторялся уже несколько лет. До боли знакомый старый кошмар.

Она была в ловушке – заперта в каком-то темном, сыром и холодном месте, тяжело раненная, не способная ни позвать на помощь, ни выбраться оттуда.

С тех пор как Марика вернулась из квартала торговцев, сон повторялся каждую ночь. Она никому об этом не рассказывала, но Грауэл и Барлог чувствовали, что ее терзает какая-то мука.

Марике очень хотелось навестить Брайдик. В последний раз, когда ее мучили кошмары, вскоре после гибели родной стаи Дегнан, она разделила свою боль с акардской связисткой. Брайдик оказалась не в состоянии объяснить ей этот сон. В конце концов она согласилась, что Марику изводило ее собственное подсознание, потому что мертвые Дегнаны попали в объятия Всесущего без должного Оплакивания.

Когда сон вернулся, Марика спросила Грауэл и Барлог, что они думают об этом неотданном долге.

– Сейчас ничего нельзя сделать, – ответила Барлог. – Возможно, когда-нибудь мы еще позаботимся об этом. Быть может, когда у тебя будут власть и могущество. Этот счет не забыт и пока не оплачен.

Это немного утешило Марику. Но она продолжала страдать от ночных кошмаров.

Дортека разбудила ее, прервав очередное сновидение. Она пришла слишком рано, но Марика была так одурманена своим сном, что не заметила этого, пока не закончились занятия в гимнастическом зале.

– Почему мы так рано встали? – спросила она наконец.

– Мы с тобой получили новый приказ. Нас направляют на север.

– Вверх по реке? Охотиться за кочевниками?

Марика была поражена. Вот уж чего-чего, а этого она не ожидала.

– Да. Великая охота в самом разгаре. Верховная жрица посылает на север всех, без чьего присутствия здесь можно обойтись. Она прислала записку с сообщением, что нас это касается в первую очередь.

Прошлым вечером пришел новый приказ Верховной жрицы: всем темным кораблям, патрулирующим северные районы, уничтожать любого мета, которого они увидят на земле. Этот приказ основывался на предположении, что никто из местных жителей не остался в живых. Верховная жрица не собиралась проявлять милосердие.

– Что все это значит, госпожа? – спросила Марика. – Почему Градвол так решительно настроена? Я слыхала, что зима в этом году может и не кончиться, по крайней мере в Верхнем Понате. Земля останется замерзшей, ни один росток не проклюнется. Зачем сражаться за бесполезную территорию?

– Это преувеличение, Марика. Лето все-таки будет. Но дело не в этом. Мы собираемся отправить в Понат поселенцев. Мы просто утверждаем свои права на северные территории. Градвол ведет нас в битву с Серк, и это единственный способ победить. Косвенным путем.

– А Серк почему так настроены? Мне говорили, что причина в богатстве. Я знаю про изумруды, к тому же там наверняка есть и золото, и серебро, и медь, и все такое прочее, но ведь никто и никогда не строил в Понате шахт! Это же вторая технологическая зона! Должна была быть еще какая-то причина, чтобы Серк рискнули ввязаться в этот конфликт.

– Возможно. Но нам она неизвестна. Мы знаем только, что не можем позволить им захватить Понат. Ни им, ни братству.

– Вы думаете, что братья потому и отказываются нам помогать, что сами претендуют на Понат?

– Я думаю, что Союз Коричневых Лап выступил бы на нашей стороне, если бы они могли себе это позволить. Веками мы были тесно связаны с ними. Но лучшее положение Серк дает им больше возможностей.

– Разве мы не можем применить к ним какие-нибудь санкции?

Дортека пришла в восторг от ее наивности.

– Без доказательств? Погоди-погоди… Вот! Ты знаешь, я знаю, и вообще все вокруг знают, что происходит. Или думают, что знают. Мы подозреваем, что братья и община Серк вступили в какой-то тайный сговор, вообще говоря, запрещенный. Но ни одна из существующих общин не будет действовать, основываясь на одном лишь подозрении. У Серк есть Бестрей, и они этим вовсю щеголяют. И пока община Рейгг не представит ясных и неопровержимых доказательств того, что происходит, ни одна из других общин не станет даже выбирать, на чьей она стороне. Они будут просто наблюдать, как мы тут мучаемся.

– Но если Серк захватят такую добычу и останутся безнаказанными, они же станут угрозой абсолютно для всех! Что, другие общины не понимают этого? Со всем нашим богатством и с Бестрей в придачу…

– Кто знает, что происходит на самом деле? Не ты и не я. Может быть, другие общины на стороне Серк! Подобных прецедентов достаточно.

– А по-моему, все это глупо, – заявила Марика. – Можно Грауэл и Барлог полететь со мной?

– Я уверена, что можно. В глазах многих вы – одно существо.

Марика взглянула на свою наставницу. Тон Дортеки ей не понравился. Они, конечно, терпели друг друга, но только по настоянию Верховной жрицы. Любви между ними не было никакой.

Марика, Грауэл, Барлог и Дортека со всей поклажей погрузились на темный корабль примерно в тот час, когда по расписанию Марике полагалось заниматься математикой. Сестры-Помощницы, перед тем как занять свои места на кончиках крыльев, прошли и убедились, что все пассажиры крепко привязались к раме. Поклажу сложили в ящики, закрепленные на оси креста.

На этот раз Марика обратила гораздо больше внимания на корабль и на его экипаж, чем во время предыдущего полета.

– Госпожа Дортека, что это за металл? Никогда ничего похожего не видела!

Марика попыталась прощупать металлическую раму мысленным прикосновением, но та оказалась почти невидимой.

– Это титан. Самый легкий из известных металлов, но очень прочный. Его очень трудно получить. Братья применяют для этого процесс, близкий к тому, который используется для получения алюминия. Нам они продают корабли втридорога.

– Так это братья их делают?

– Да.

– По-моему, нам стоило бы делать их самим. Зачем мы позволяем себя грабить?

– Не знаю точно. Может быть, спорить не хотим. По-моему, мы покупаем эти корабли, потому что они лучше. Хотя покупаем мы их только последние шестьдесят лет. Раньше все общины сами делали свои корабли. Это было настоящее искусство. Большая часть их все еще в ходу там, на юге, – в таких крупных городах, как Телле-Рей и ему подобные.

– А на что были похожи эти старые корабли? Чем они отличались от нынешних? И что значит «покупаем»? Я думала, что торговцы все только в аренду сдают!

– Вопросы, вопросы, вопросы… Щена… Они не сдают темные корабли в аренду. Этого мы им не позволим. Мы и так уже слишком сильно зависим от братства.

Старые корабли мало чем отличаются от тех, что ты уже видела. Возможно, в основном они поменьше размером. Но раньше все темные корабли были деревянными. И некоторые были очень причудливой формы – ведь их считали произведениями искусства. Их делали вручную из древесины золотого дерева. Это дерево, которое отзывается на прикосновение. Каждый ствол должен расти как минимум пятьсот лет. Очень дорогая древесина. Корабельные рощи и сейчас охраняются законом. Так называемые браконьеры могут поплатиться жизнью за одно только прикосновение к золотому дереву.