Они заехали на Советскую, 15, поднялись на четвертый этаж. Из-за двери квартиры № 34 доносилась музыка, время от времени перекрываемая громким мужским смехом. Жужжала дрель. Дверь оказалась незапертой, и они вошли незамеченными. Но против всех ожиданий, строители работали. Двое клеили обои в самой большой из трех комнат, двое устанавливали на кухне стеклопакет, переговариваясь по-украински и периодически разражаясь гомерическим хохотом. Анекдоты, что ли, рассказывали? Еще один возился в дальней комнате с ламинатом. Он был чернявый, красивый, с пышными смоляными усами. Здесь и играл магнитофон. Низкий мужской голос пел под гитару:

— Дравствуй, хозяйка, — ласково проговорил усач, двигая бровями в такт музыке. — Потанцуем?

— Ты сначала ламинат положи, Богдан, — ответила Ирина Сергеевна без тени улыбки. — Это у них типа бригадира, — объяснила она девушкам. — Это моя дочь, — представила она Клену, — а это ее подруга.

— Ну, просто красавицы, — расцвел Богдан.

— Много вам еще? — спросила Ирина Сергеевна, носком туфельки трогая ламинат.

— Та нет, недолго. Я думаю, четыре дня. Какие красивые девушки, Ирина Сергеевна! Давайте я угощу вас нашим вином.

— Не надо, — остановила его жестом Ирина Сергеевна. — Вы сначала доделайте, а потом и вино будем пить, и танцы танцевать. Жидких гвоздей хватило?

— Та остались еще, — мягко улыбнулся бригадир. — На балконе лежит. Все остатки мы на балкон складываем, как договаривались.

Когда садились обратно в «Тойоту», Ирина Сергеевна спокойно сказала:

— Между прочим, этот Богдан отсидел пятнадцать лет за убийство. А ведь не скажешь, что уголовник, правда же? Симпатичный, вежливый…

— За убийство? — удивилась Аня. — Кого же это он?

— Жену, — ответила Ирина Сергеевна, трогаясь с места. — Вернулся из командировки и застал ее с кем-то. Тот убежал, а она не успела. Твой-то Иванов тебя не обижает? — спросила она Клену.

— Что ты! — засмеялась та и оглянулась на Аню. — У нас с Ивановым почти любовь.

— А вы замужем, Анечка?

Аня сидела на заднем сиденье и время от времени встречалась в зеркале со взглядом Ирины Сергеевны. Ей было отчего-то неловко под этим умным и внимательным взглядом, который, казалось, просвечивал ее насквозь, не хуже рентгена. Хотя это, наверное, просто ее всегдашняя мнительность.

Минут через сорок они были в Васильевке, пригороде Воложска. Дача оказалась небольшим двухэтажным домиком, обшитым белым сайдингом, с маленьким участком, где росло несколько яблонь в окружении кустов смородины. Участок был запущен, а длинный сарай в дальнем его конце выглядел полной развалюхой. Его понуро провисшая крыша была готова вот-вот обвалиться. У сарая, под навесом, были аккуратно сложены бревна, из которых, надо полагать, хохлы и будут собирать баню.

Скоро они сидели на веранде и ужинали. Сгущался вечер. Где-то вдали слышался перестук вагонных колес. Еле слышно лопотал в углу телевизор, а микроволновка, где готовилась пицца, отчего-то периодически щелкала. Курица-гриль, купленная дорогой, оказалась выше всяких похвал, тем более под соусом ткемали. Курица, свежие овощи, картошка фри и красное вино с замысловатым названием, — что еще нужно, чтобы скоротать теплый майский вечер в пригороде небольшого городка под чудным названием Воложcк?

Здесь, за столом, Клена и завела разговор, ради которого приехала. Но сначала она открыла крышку своего дорогущего мобильника, пощелкала кнопками и вывела на дисплей фотографию того, кто назвался ее отцом и которого она тайком успела заснять.

— Мам, — начала Клена, — взгляни сюда, пожалуйста. Ты знаешь этого человека?

Ирина Сергеевна отставила фужер с вином и взяла из рук дочери телефон. Аня увидела, как расширились ее глаза.

— Откуда это у тебя, доча?

— Ты его знаешь? — вопросом на вопрос откликнулась Клена.

Ирина Сергеевна кивнула, глаз не сводя с дисплея.

— Знаю, — ответила она, медленно меняясь в лице.

— Кто это? — спросила Клена.

— Это? По-моему, это твой отец… Ты смотри, почти не изменился!..

Аня не выдержала и заглянула ей через плечо. И ей немножко не по себе стало, потому что на дисплей была выведена фотография доктора Лоренца. Это было непостижимо, но это было так.

Джип с тонированными стеклами вошел в Воложcк по шоссе № 5 уже на рассвете. Трое парней спали почти вповалку на заднем сиденье, и кто-то из них храпел. Рустам сидел за рулем, а мастер восточных единоборств, подсвечивая себе маленьким мощным фонариком, рассматривал карту города, разложенную на коленях. Друзья звали его Кокос; сейчас он выступал в роли штурмана.

— До второго светофора и там направо, — командовал он, и джип, слегка притормаживая, сворачивал направо, отчего парни на заднем сиденье валились в одну сторону, продолжая крепко-накрепко спать. Это были тренированные люди; любой из них проснулся бы мигом, произнеси Рустам даже шепотом его имя.

Тихо-тихо джип подошел по Советской улице к первому подъезду дома № 15 и остановился. Погасли фары, ночь напролет таранившие встречных летающих насекомых. Тут же проснулся тот, который храпел. Звали его почему-то Чех. Он рывком сел и взглянул в окно.

— Приехали, командир?

— Приехали, — ответил Рустам. — Сбегай, узнай, где тридцать четвертая квартира. Заодно и балкон посмотри.

— Понял. — Перегнувшись через спящего коллегу, Чех открыл дверь и одним движением выбросил себя из машины. Легкой походкой двинулся наугад ко второму подъезду, заправляя футболку в джинсы.

— Дремани, командир, — предложил Кокос, сворачивая карту в гармошку и убирая ее в бардачок. — Твоя очередь.

— Не хочу. — Рустам включил зажигание. Джип медленно, задом, поехал от дома в сторону парковки и пристроился самым крайним справа в череде спящих машин, бок о бок с белой старенькой «Таврией». Отсюда были хорошо видны все четыре подъезда дома, тротуар и часть детской площадки.

— Пойду немного разомнусь. — Кокос тоже выбрался из джипа, присел пару раз и вдруг, выпрыгнув с земли в шпагате, развернулся в воздухе и сломал воображаемому противнику челюсть правой подошвой. Свел ладони перед грудью, сделал поклончик и пошел в обход дома, сунув руки в задние карманы просторных штанов и поигрывая лопатками под синей футболкой. «Искупаться бы! — думал он, вспомнив Волгу, через которую они недавно ехали по мосту. — Нырнуть прямо с моста и не выныривать до самого берега». Он умел это делать — вынырнуть метрах в трехстах от того места, где нырнул. Да он вообще много что умел, этот Чех.

Аня проснулась чуть свет от мысли, что нужно узнать девичью фамилию Клены.

Клена еще спала, выпростав из-под простыни гладкую безупречную ногу и тихо посапывая. Аня не слышала, когда она пришла: сославшись на головную боль, при первой же возможности встала из-за стола, Ирина Сергеевна отвела ее на второй этаж, «в пентхауз», как она говорила, где в одной из двух просторных комнат стояли рядком две тахты, достала из шкафа белье, показала, где душ. Аня слегка ополоснулась и легла, собираясь хотя бы полчасика почитать «Алхимию» (зря с собой взяла, что ли?). Сначала еще прислушивалась к голосам, доносившимся с веранды, но там было ничего не разобрать, открыла книжку и еще раз посмотрела на фотографию Сен-Жульена. Да, он был очень похож на доктора Лоренца, но, в конце концов, мало ли на свете похожих людей? Нет, теперь она не была так уверена, что это одно и то же лицо. Другое дело — фотка, которую сделала Клена своей «Нокией», — снят был, безусловно, доктор Лоренц. Аня узнала даже плащ: именно в нем доктор был тогда ночью у метро «Каширская». И что же получается?