В Воложске храм, освященный в честь Великой княгини Елисаветы Феодоровны, пара банков, два завода, отличный песчаный пляж да брусчатая центральная площадь, куда выходят главные улицы города и которая по выходным дням превращается в местный Арбат, со своими художниками, артистами, поэтами и певцами.
Все это рассказывал Володя, оказавшийся настолько громогласным и красноречивым человеком, что уже через десять минут от его голоса у Ани начала болеть голова. Они скоро отпустили лимузин, пересели в Володину «Волгу» и поехали в центр. Клена связалась по мобильному с мамой, та ужасно обрадовалась ее приезду и велела ехать к ней на работу, потому что в квартире сейчас черт-те что, хохлы обещали закончить ремонт на прошлой неделе, но там еще столько работы, что просто караул.
Офис «Клёнос Ландшафта» располагался на первом этаже кирпичной девятиэтажки около кинотеатра «Буревестник».
— Я сгоняю на работу и через полчасика за вами вернусь, — пообещал Володя. — Если что — позвоните. — Он высадил их у крылечка и уехал, бибикнув на прощание.
Маме Клены на вид было лет сорок: высокая, стройная, с ухоженным красивым лицом и короткой стрижкой, которая очень ей шла. На ней был строгий темный костюм и туфли на низеньком каблуке, минимум косметики, максимум энергии, — словом, типичная бизнес-вумен. Она встретила их в своем кабинете, выдержанном в лучшем офисном стиле, обняла дочь («Господи, какая ты стала худая!»), потом поздоровалась с Аней.
— Устали, наверное, с дороги, девочки? У меня, к сожалению, совещание через сорок минут… Может быть, сейчас пообедаем, вы до полпятого погуляете, а потом на дачу поедем? Мы сейчас там обитаем… Вы вообще надолго?
— Да как получится, — отмахнулась Клена, развалившись в кресле. — Дня на три-четыре… Может, на пять. Посмотрим, короче. Ты, мам, не напрягайся, мы и без тебя пообедаем. Мы просто отметиться зашли. Дядя Сережа-то как?
— Слава Богу, все хорошо. Он сейчас в Иркутске на конференции нейрохирургов. Позавчера улетел. Так что я одна.
— А когда вернется?
— Обещал на этой неделе. Вы уж его дождитесь. О тебе тут Марина Тарасовна частенько спрашивает. Как встретимся, так обязательно о тебе спросит. Как, мол, поживает наша москвичка? А вы, Анечка, из Москвы?
— Родилась на Урале, живу в Москве.
— Вы знаете, Анечка, ваше лицо мне почему-то знакомо. Вы не на телевидении работаете?
— Работала одно время, — кивнула Аня. — Правда, недолго. — Она вкратце рассказала, чем зарабатывает на жизнь, они еще немного поболтали о том о сем, потом Ирине Сергеевне позвонили и пригласили в конференц-зал.
— Ладно, мам, мы пойдем перекусим, — выбираясь из кресла, сообщила Клена. — А ближе к пяти зайдем. Или позвоним. В общем, как получится. Там нас Вовчик Линьков обещал развлечь по полной программе: яхта, шашлыки…
— Вы только обязательно позвоните, если не приедете, — попросила Ирина Сергеевна. — Чтобы я знала, ждать вас или не ждать.
— Ладно, мам.
Они вышли на улицу. Был теплый летний день, и Воложcк утопал в зелени. По улице медленно проехал старомодный троллейбус с закругленными углами, каких уже не встретишь в Москве; у магазина «Продукты» торговали квасом из бочки. После столичных просторов все тут казалось каким-то компактным, уютным, маленьким, и у Ани было такое чувство, будто она попала в один из районов своего детства.
Тут у Клены заиграл в сумочке мобильник. Она достала его, открыла крышку и тут же закрыла.
— Иванов прорезался, — засмеялась она не без легкого злорадства. — Знаешь, как он меня ревнует! Хоть и делает вид, что ему по барабану, где я и с кем, но ужасно ревнует.
— Еще бы! — вздохнула Аня. — Ты поставь себя на его место.
— Да? А зачем женился тогда? — Клена взяла ее за локоть и повела через дорогу, к парку. — Там раньше мороженое продавали развесное, очень вкусное, пошли, посмотрим… Если женилка не работает — извини, — не надо было жениться. Я так понимаю. Или терпи. Что он и делает.
Звонки продолжались около минуты, потом прекратились. И почти тут же ожил Анин мобильник.
— Если Иванов — не отвечай! — предупредила Клена.
— Да я в каком-то дурацком положении оказываюсь! — не выдержала Аня, доставая телефон. Руки у нее отчего-то слегка дрожали. — Да, это он. С мобильного звонит.
— Плюнь! — велела Клена. — Пускай попсихует. А приедем — я все улажу, не переживай. Первый раз, что ли? Я и на неделю пропадала, и на больше. Один раз занырнула в одну компанию на часок, а вынырнула в Прибалтике с мальчиком Модрисом. Он на «коксе» сидел, ну и я с ним… Оторвались мы тогда по полной…
Мигал, мигал дисплей «Нокии», высвечивая номер А.Е. Иванова. Аня сунула телефон в сумочку и решила, что при первой же возможности позвонит Иванову и все объяснит. А они уж потом пусть сами разбираются.
Такая возможность предоставилась ей буквально через десять минут. Они купили мороженое и пошли по аллее парка в сторону аттракционов. Клена позвонила Вовчику и сказала, что они двигаются к «Дарам моря». Вовчик ответил, что будет у «Даров» через двадцать минут.
Дошли до аттракционов, и Клене приспичило прокатиться на карусели «Орбита». Там, под высокими поднимающимися-опускающимися консолями, висели на цепях креслица, которые на скорости ложились почти горизонтально, и это впрыскивало, должно быть, в кровь пассажира изрядную дозу адреналина. Аня отказалась от этого удовольствия, а Клена взяла сразу два билета, дождалась своей очереди и села в кресло. Пристегнулась и отсалютовала Ане — мол, не поминайте лихом. Карусель тронулась. Аня отошла за кассовую будку и позвонила ее мужу. Он тут же ответил:
— Слушаю!
— Это Анна, Антон Евгеньевич. Здравствуйте.
— Ну, вы даете! — Вот были первые его слова. — Куда пропали? Вы где?
— Мы в Воложске, — уныло ответила Аня.
— Где? — Он зло засмеялся. — Я уж думал, в могиле. А попозже нельзя было позвонить? Через месяц-два?.. Дай-ка трубку Кленке.
— Понимаете, Антон Евгеньевич… Она сейчас на карусели катается, не могу трубку дать. Просила вам не звонить, но я подумала, что все-таки как-то нехорошо будет…
— Все ясно, — перебил Иванов. — А чего ее в Воложcк понесло?
— Н-ну маму проведать, — уныло ответила Аня.
— «Маму проведать!» — передразнил Иванов. — Спасибо, что позвонила.
— Вы меня не выдавайте, ладно? — попросила Аня.
— Да что я, маленький, что ли! — Видимо, Иванов все-таки волновался за Клену. — Что, я свою жену не знаю? Я ее знаю, Анна Егоровна. Спасибо за звонок. Будем считать, что его не было. Расценивайте эту поездку как легитимную рабочую командировку. И держите меня в курсе. Вы меня поняли?
— Ага, — ответила Аня, оглядываясь на карусель.
— Ну все. — И Иванов отключил связь.
— Блин! — сказал он. — В Воложcк ее понесло!
— Кого, Антон Евгеньевич? — Рудольф стоял в комнате шефа и ждал, когда Иванов подпишет бумаги.
— Да жену! — Иванов бегло просматривал бумаги и подписывал их одну за другой. — К матери, видишь ли, потянуло!.. Ну все, вези.
Клерк сложил бумаги в папку и щелкнул замком. Думая о чем-то своем, он быстро пересек офис, вышел на улицу и сел в свое «Вольво» цвета «мокрый асфальт». Посидел за рулем, выстраивая в голове какую-то конструкцию, взглянул на часы.
— Значит, Воложcк, — пробормотал он, доставая из кармана телефон. — Ладно, пусть будет Воложcк.
Он набрал номер с двумя девятками в конце, и через несколько секунд ему ответил женский голос:
— Слушаю, Рудик.
— Клена в Воложске, — сообщил Рудольф. — И с ней эта… журналистка… Может быть, это тот самый случай?..
— В Воложске? — Голос помолчал немного, потом добавил: — О’кей, Рудик, я подумаю.
— Я тебе ничего не говорил, — предупредил клерк.
— Ну конечно. Я узнала это сама. Все, отбой.
Девушка, говорившая с Рудольфом, стояла у окна маленькой однокомнатной квартиры на Тверской улице. Ей был виден памятник Александру Сергеевичу Пушкину, возле которого в этот час проходило что-то вроде веломитинга. Десятка три молодых людей, все с велосипедами, на которых были прикреплены маленькие малиновые флажки, сбились в кучу вокруг голого по пояс дядьки в красной бейсболке. Он толкал речь и к чему-то их, по всей видимости, призывал, показывая в сторону Белорусского вокзала. Может быть, ударить велопробегом по бездорожью и разгильдяйству?
