Даре ещё повезло: те сволочи, которые её подставили, сдали колдунью своим, а не магловской инквизиции. С этой точки зрения маги были куда гуманнее маглов: Дару не стали пытать, её просто заковали в кандалы и посадили в глубокий колодец. А сверху крышкой прикрыли.

Каждое утро ей сбрасывали вниз немного поесть и спускали на верёвке баклажку с водой. А Дара каждый свой день начинала с того, что запрещала себе умирать. И заканчивала его торжествующим смехом оттого, что всё ещё жива. В Ирландии оборотней не казнили – не знали, как на них действует заклинание Авада Кедавра. В магическом мире было поверье, что от оборотней Авада отскакивает рикошетом. Желающих проверить, так ли это, понятное дело, не нашлось.

В общей сложности Дара Фальк провела в заточении тридцать пять лет – Берте чуть дурно не сделалось, когда она услышала эту цифру.

Палочку у волшебницы, конечно, отобрали. И магия, не находя себе выхода, всё копилась и копилась… И вот однажды, когда конвойные в очередной раз открыли крышку, чтобы сбросить в колодец еду, магический всплеск невиданной силы снёс эту крышку начисто – вместе с руками и головами двух охранников. Вторым ударом, послабее, Дара разбила свои кандалы, едва не лишив себя ног. А на третьей волне (это было что-то вроде заклинания Левитации, применённого к самой себе) она выбралась наружу…

Теперь, когда Берта выяснила, откуда что взялось, оставалось только сидеть и думать. Зелья и травки тут явно не годились. Берта негромко читала над Дарой заговоры, хотя и понимала, что с такой мощной магией ей не совладать… Но надо же было хоть что-то делать! Когда совсем уставала, начинала потихоньку молиться.

Решение пришло неожиданно. Раз собственная сила Даре сейчас во вред, так, может, дать ей чужую, чтобы она могла бороться? Сил Берте даже в лучшие времена не хватило бы… Ну, а если всем миром попробовать?

Ценная мысль была изложена Крису при следующей же смене дежурства.

- Это тебе с Элкой надо… – отвёл глаза Крис. – Я-то во всём вашем чародействе ни черта не смыслю.

Да, Элка была проблемой. С самого первого полнолуния Меченая демонстративно не замечала Берту. И как прекратить этот затянувшийся бойкот, никто не знал.

Только в последние дни Берта стала ловить на себе пристальные взгляды вожака. Но говорить Элка по-прежнему не желала.

И вот однажды, когда Элка пришла проведать больную, Берта и высказала вожаку свою идею.

…Дальнейшее помнилось плохо. У живого проводника, который предназначен только для того, чтобы брать и отдавать магическую энергию, не может быть памяти. А именно таким проводником Берта и стала. По очереди кто-то из стаи заходил в лачугу (Дара наотрез отказалась перебраться к Элке. Каждый больной, хоть старый, хоть малый, хоть зверь, хоть человек, очень привязан к своему углу.). Берта слабыми руками обнимала пришедшего и «пила» силу. Оборотень – магическое существо, и сила есть в каждом, кем бы он ни был до заражения. Нужно только поискать. Берта находила и, собрав её, сколько могла, - под завязку, до тошноты, - отдавала Даре. Обнимала, гладила, прикасалась – отпуская на волю мощный поток энергии.

Неделю спустя Дара открыла глаза. Берта хорошо запомнила этот яркий, живой, осмысленный взгляд на тонком, иссушённом, почти уже мёртвом лице.

…А потом Крис, матерясь вполголоса, на руках нёс Берту домой. Месяц, почти безвылазно проведённый в холодной землянке, и постоянное напряжение дали о себе знать тогда, когда уже всё кончилось. От низкого, осыпавшегося землёю потолка в норе было по-особому душно, кружилась голова, и тяжелело в груди. Выйдя наружу и глотнув чистого воздуха, Берта тут же осела в снег. А подняться уже не смогла.

…Она помнила притихший насупленный лес, скрип снега под тяжёлыми шагами Бурого, запах старой куртки, в которую он её завернул, широкую белую тропу внизу, чёрные ветки над головой, а ещё выше – свинцово-серое небо, крошащееся лёгкими, как белый пух, снежинками.

Берте показалось тогда, что, падая ей на лицо, они не таяли. Она слабо улыбнулась.

- Пёрышки…

Бурый крякнул.

Ага. Гусыня пролетела. Глупая такая гусыня, вроде одной девчонки…

Остаток зимы и половину весны из дому Берта не выходила. Да почти и не вставала – так велико было магическое истощение.

…А Крис с каждым днём всё мрачнее становился.

- Ох, дура… Ты скажи, оно тебе надо было – эту падаль с того света возвращать? Да померла бы старуха – зарыли б и забыли. И ты не лежала бы сейчас тут такая, что краше бы в гроб… Нет, ну кто ты после этого?

- А ты кто после того, что сказал?

Крис сокрушённо вздохнул.

- Я-то, известно, Крис Бурый. А ты – волчица. И ты по лесу бегать должна, а не лежать. Время-то идёт, всему свой срок. Твой не наступил ещё, а Даре лет ого-го сколько!

Берта через силу усмехнулась.

- Тебе-то откуда знать, когда чей срок? – и отвернулась к стенке. – К лету подохну.

Дни текли сонно и одинаково.

…Неожиданное пробуждение наступило весной – где-то в апреле. Однажды Берта проснулась оттого, что кто-то тронул её за плечо – и это точно был не Крис.

Около постели сидела Элка.

Визит вожака был делом привычным, но вот то, что Элка обратила на Берту своё высочайшее внимание, удивило. Берта быстро села.

- Ну, с добрым утром, лентяйка, - усмехнулась Элка. – Кончай дрыхнуть! Разговор есть. Пойдём выйдем?

Берта очумело кивнула и попросила разрешения привести себя в порядок. Элка милостиво разрешила и вышла.

- Мне тут Бурый сказал, ты уж совсем на тот свет отъехать решила? – непринуждённо начала Элка, когда обе устроились на травке за домом. – Может, всё-таки задержишься?

Берта оглядела вожака мутными глазами. Снова накатила липкая усталость. А ещё бесил этот яркий солнечный свет, и хотелось убраться от него куда-нибудь подальше.

- Для чего?

- Да дело тут одно… – уклончиво заговорила Элка. – Важное, а кому поручить – не знаю. Вот, думала, не посоветуешь ли?

Это уже было что-то новенькое.

- Я-то здесь с какого боку? – не поняла Берта. – Тебе, может, Крис нужен? Так ведь нет его. Третьи сутки по лесу шатается.

Элка нетерпеливо махнула рукой.

- На кой чёрт он мне сдался? Я ж специально пришла, когда его нет. В этом деле мне Бурый – не помощник. Тут маг нужен. Из своих.

Берта криво усмехнулась.

- Ты меня полгода в упор не видела. А теперь вдруг такая честь – сама Меченая посещает наш дом… – Берта знала, что поминать кличку вожака всуе небезопасно. Но именно взбесить Элку ей сейчас и хотелось.

Ожидаемой реакции не последовало.

- А ты знаешь, почему меня «Меченой» зовут? – и вместо гримасы ярости на лице Элки появилась грустная усмешка.

Берта покачала головой.

- Вот, смотри, - Элка подняла левый рукав рубашки и показала Берте обнажённую до локтя руку. На миг девушке почудилось, что на бледной осыпанной веснушками коже выжжена Чёрная Метка. Но это только почудилось – от света и воздуха темнело в глазах. А на руке у Элки была самая обычная, синяя, магловская татуировка.

- «Эл-Ка-сто четырнадцать», - прочитала Берта две заглавные буквы и число. – Что это такое?

- Мой порядковый номер, - спокойно ответила Элка. – Когда-то давно… Но нет, - жёстко оборвала она себя. – Начать следует с другого. Скажи, что тебе известно о Геллерте Гриндевальде?

Как всякий магловский ребёнок, Берта хорошо знала часть этой истории, которая была связана с человеком по имени Адольф Гитлер. В Хогвартсе на уроках Истории Магии студентам преподавалась иная версия тех давних событий. Её Берта и озвучила.

- Геллерт Гриндевальд. Родился и вырос в Германии. Учился в Школе Колдовства Дурмстранг. На предпоследнем курсе был отчислен. Развязал самую жестокую магическую войну за предыдущие триста лет. В 1945 году был остановлен и побеждён Альбусом Дамблдором.

Элка кивнула.

- Верно. Я…знала Геллерта Гриндевальда.