«Ты ведь понимаешь, что сама виновата в их гибели?» – это был первый и единственный раз, когда Анубион с ней заговорил. Потом он не отзывался. Но эта фраза беспрерывно крутилась в мыслях Акиры. Она стала частью её.

Каждую ночь девушка со страхом ожидала того момента, когда свеча на столе должна догореть. Его никак не выходило отсрочить, рано или поздно свет пропадал, и тогда темнота снова и снова пыталась поглотить Акиру. А она слишком устала, чтобы полноценно сопротивляться. Зачем кричать, если этого никто не услышит? Зачем плакать, если на твои слезы никто не обратит внимания? Зачем продолжать бороться, если это бесполезно? Она сдалась. И продолжала падать в непроглядную бездну, а каждую ночь повторялось одно и то же, она задыхалась и куда-то бежала, пытаясь скрыться от чего-то ужасного, но от самой себя то никуда не денешься.

На этот раз появилось неожиданное предчувствие – сейчас она точно упадет. Не может же эта бездна быть действительно бесконечной, у всего должно быть дно. Она вот-вот его достигнет. Тогда и настанет конец. Может, тогда всё и прекратится. Может, там её руки не будут перемазаны кровью и сажей, и там она наконец-то сможет дышать. Разве она многого просит? Просто возможность дышать.

Что-то не дало ей продолжить падать. Акира ухватилась за это что-то, так отчаянно, словно от этого зависела её жизнь. Наверное, так оно и было. Наверное, вот она, её последняя возможность начать нормально дышать.

Акира резко открывает глаза. Вырывает свою ладонь из чужой и свешивается с кровати, заходясь в приступе ужасного кашля. Кажется, сейчас её легкие вместе с остальными внутренностями окажутся на полу. Оно и к лучшему. Если нет другого способа избавиться от пепла и осевшей сажи внутри, то плевать.

Приступ проходит, девушка вскакивает. На ней только ночная рубаха, но ей нет до этого никакого дела. Задвижка на окне поддается только с третьего раза, тонкие пальцы слишком трясутся. Морозный воздух обжигает щеки и нос, но Акира продолжает глотать его жадно, надышаться никак не выходит. Плечи сотрясаются от больше не сдерживаемых рыданий. Она никогда не умела скупо пускать одинокую слезу, если уж плакать, то как положено – с соплями и в три ручья. Наверняка лицо у нее как обычно покрылось красными пятнами, вот уж небось веселое зрелище…

За окном белое абсолютно всё, а тишина царит настолько хрупкая, что, кажется, готова вот-вот разбиться на тысячи ледяных осколков. Небо настолько светлого оттенка, что даже смотреть больно. Осознание, что она замерзла до чертиков, приходит внезапно. Акира закрыла окно и зашлепала босыми пятками обратно к кровати. Странно, но легкие всё ещё при ней. Ну и ладно, будет что выкашлять в следующий раз.

В попытке согреться она натянула одеяло до подбородка и начала рассматривать комнату. На краю её кровати сидел какой-то парень. Длинные волосы почти такие же белые, как и снег за окном. Очень бледный, а под глазами почти черные тени. Сколько он не спал? Это он держал её за руку, когда она очнулась? Было странное ощущение, будто она должна его знать. Но вот вспомнить никак не получалось. Акира всматривалась в грустные синие глаза, а он молчал.

Рассвет. Зак Рассвет. Её лучший друг, наставник, опекун. Её солнце. Она вспомнила, какое счастье.

Зак аккуратно обнял девушку, так они и сидели какое-то время.

– Прости, пожалуйста, – прошептал он.

– За что? – голос прозвучало слишком хрипло. В горло словно песка насыпали.

– За то, что не замечал раньше. А когда заметил, не придал этому должного значения. Мне так жаль. Я обязательно что-нибудь придумаю.

– Ты из-за меня всю ночь тут сидел?

– Ты не виновата. Мне самому так спокойнее.

– Когда ты начнешь спать больше двух часов в сутки?

– Скоро, обещаю. Теперь будет легче.

Он сам отстранился, Акира бы его в жизни не отпустила. Ну, зато он снова взял её ладонь в свою. Пальцы у него тоже были ледяными. Если они оба такие холодные, где же можно раздобыть тепла на двоих?

– Акира, все решили не затягивать и развеять его прах сегодня же. Ты будешь присутствовать на церемонии? Не думай, что это обязательно, можешь остаться здесь. Я представляю, как тебе может быть неприятно.

– Нет, я пойду с тобой. Так выходит, всё закончилось?

– Хотелось бы в это верить. Но разве мы с тобой оптимисты? Чудовище нам удалось только обезглавить. Да и то нельзя сказать, что это сделали мы… Может, тело само по себе существовать не сможет. Но как знать.

Ха, красивые метафоры. Но раз с Александром больше нет потребности разбираться, в данный момент её больше волновало другое:

– Зак, нам нужно поговорить.

– Сейчас? Не лучше ли уже после церемонии?

– Не лучше. Мне нужно знать, если ты не хочешь строить каких-либо отношений именно со мной, просто скажи об этом.

– Акира…

– Скажи мне об этом в лицо. Я больше не стану предпринимать никаких попыток оставаться рядом. Почему в последнее время ты только и делаешь, что отталкиваешь меня?

– Ты не понимаешь. Кем я тебе официально являюсь? Напомню, опекуном.

– Ну и что? Это звучит слишком пафосно, ты старше меня всего на три года.

– Сути это не меняет. Я не хочу, чтобы всё выглядело так, словно у тебя нет выбора. Да и в целом неправильно это всё выйдет.

– Ладно. Пока мне не исполнится семнадцать, лучше ни на что не рассчитывать. Я правильно поняла? – Акира даже позволила себе небольшую улыбку. Так вот в чем дело, а она себя так накрутить успела…

– Примерно, – Зак тоже вымучено улыбнулся.

– Но ведь против обниманий ты ничего не имеешь? – Акира подсела ближе и порывисто сомкнула руки у него за спиной.

– Нет… Но, пожалуйста, перестань. Так томно сопеть мне в шею вовсе не обязательно.

– А вот и не перестану. Про это договора не было.

– Акира, нужно идти. Я подожду снаружи, пока ты приведешь себя в порядок. Десяти минут тебе хватит?

– С запасом, – она без особого энтузиазма провела Зака взглядом до двери. В порядок… Черт, как она, должно быть, кошмарно выглядит. Стоило подумать об этом раньше. Она могла позволить себе быть вот такой только перед Заком. И одновременно с этим сейчас именно перед ним больше всего не хотелось оставаться в таком растрепанном виде.

Акира успела только переодеться в свое повседневное черное кимоно, как в дверь постучали. Наскоро завязав пояс, она поспешила открыть.

– Зак? Ты же говорил, что подождешь? – он снова выглядел обеспокоенным. Что могло успеть произойти? Парень нервно накручивал на палец один из светлых локонов.

– Да, говорил, но… Можешь не спешить. – он сел обратно на край кровати и закрыл лицо руками.

– Что случилось? – Акира опустилась на колени перед ним.

– Не знаю, как так могло выйти. Урна с прахом, она… пропала.

Акира перевела взгляд за окно. За ночь успело нападать действительно много снега. Ей тогда не показалось в очередном припадке, всё действительно было белым.

– Следы?

– Ещё не нашли.

– Он, кем бы ни был, может всё ещё оставаться в монастыре, – Акира решительно толкнула дверь и почти побежала по коридору. На крыльце кто-то стоял, зябко кутаясь в длинный плащ.

– Кристина, есть новости?

– Ещё нет. Они осматривают территорию, пока безрезультатно. Хоть ты туда не суйся, постой со мной, – девушка придержала её за локоть.

Пока Акира собиралась с мыслями, Крис тоже молчала. Наконец она решилась задать тот самый вопрос:

– Скажи, ты ведь в таком разбираешься… В обрядах этих разных. Можно ли при помощи праха вернуть кого-то с того света? Или, допустим, не воскресить, а призвать душу в этот мир?

– Никогда о таком не слышала, – Крис тяжело вздохнула. – Но если мы что-то и поняли за это время, так это то, что если мы о чем-то не знаем, это вовсе не означает, что такого нет. Правда?

– Да…

Очередной порыв ветра заставил Акиру вспомнить, что кимоно сделано из достаточно тонкой ткани. Девушка поспешила убраться с крыльца. Крис права, как же на самом деле они мало знают. Неужели всему этому не будет конца? А чудовище может продолжить прекрасно функционировать и без головы? Время покажет…