Подобные скользкие типы никогда не нравились мне, а конкретный почему-то и вовсе раздражал, поэтому я отказался, не слишком заботясь о вежливости.
- Пожалуй, не стоит.
Ни сниматься на камеру, ни говорить какие-то дежурные фразы, я не собирался.
- Но почему? - изумился корреспондент. - В этом нет ничего сложного…
Я без особого труда ухватил его за лацкан пиджака, притянул к себе, улыбнулся и доверительно сообщил:
- Хотите пообщаться с компетентными органами?
Мой выпад угодил в цель: он заметно вздрогнул и даже слегка побледнел. Скомкано распрощался со мной и отправился восвояси. А я отправился на поиски Ольги, которую застал в обществе двух солидных и безусловно преуспевающих мужчин. Такое наметанный глаз отмечает сразу: форма, без знаков различия, пошита на заказ, аромат хорошего одеколона, уверенные жесты. При этом они были полной противоположностью друг друга. Один - коренастый и бритый наголо, с круглым лицом и роскошными усами. Другой - высокий, со спокойным лицом уверенного в собственных силах человека и тонкими пальцами музыканта. Зачесанные назад волосы открывали высокий лоб и глубокие залысины на висках; умное и волевое лицо было мне определенно знакомо, по фотографиям в газетах. Но кто это, к своему стыду, вспомнить не смог.
Меня она представила как сослуживца, а мужчин как коллег по работе своего отца.
- Молодой человек - обратился, разглаживая усы один из них. - Вижу, подобные сборища вам не по душе?
- Чувствую себя не в своей тарелке, - признал я очевидное.
- Я тоже, - хитро улыбнулся он. - Но открою секрет, у светских раутов есть одна немаловажная особенность - они дают возможность познакомиться с интересными и нужными людьми. Выезд артистов к линии фронта мероприятие не простое, хотя и очень нужное. Необходимо позаботиться о снабжении, транспорте, питание, размещении да много о чем, и большинство из присутствующих в дальнейшем и будут этим заниматься. А решать сложные вопросы всегда легче со знакомым, тем более, если знакомство произошло во время дружеского застолья. Правда первоначально все планировалось по другому, без такого официоза, но из-за вчерашнего налета пришлось многое менять. Гитлер целую неделю хвастался на весь мир, что смешает Москву с землей и даже прислал асов бомбивших Лондон. А все оказалось пшиком. К столице прорвалось около десятка самолетов и те не дальше окраин. Теперь пусть пресса покажет всему миру, что мы врага не боимся и дадим ему жесткий отпор.
- Это он так на комплимент нарывается, как организатор - усмехнулся второй. - Ольга сказала вы прямо с фронта, так, что хочется услышать Ваше мнение по одному вопросу. Дано задание разработать меры поощрения личного состава за отличия в бою, в дополнение к правительственным наградам. Так сказать материально, заинтересовать рядовой и командный состав. Назовем это добавочными выплатами или «премий по результатам боевой работы».
- Да, что скажете по этому поводу, молодой человек? - Поддержал его коренастый.
- А что вы хотите услышать? - не стушевался я. - Инициатива конечно нужная. У бойца должен быть и дополнительный стимул, кроме ненависти к врагу. Но мне кажется, сейчас более важно материально стимулировать не только за уничтоженную вражескую технику, но и обязательно за нашу эвакуированную с поля боя и восстановленную. Это гораздо экономичнее, чем поставлять новую.
- Вот, что значит свежий взгляд со стороны. Тыловиков мы совсем упустили из виду…
Спор между ними разгорелся с новой силой, и Ольга, деликатно попрощавшись, потянула меня в сторону Пономаренко.
Я этого не особо хотел, но поскольку сейчас мои желания никакой роли не играли, покладисто дал себя увести в нужную сторону, хотя вечер стал терять свою привлекательность.
В этот момент к группе творческой интелегинции, стоящей рядом, подскочил растрепанный мужчина с зачесанными назад, дабы скрыть лысину, жидкими прядями волос. Глаза его лихорадочно бегали из стороны в сторону, не задерживаясь ни на чем дольше чем на пару секунд, а сильный запах спиртного чувствовался даже с расстояния трех шагов.
- Что опять стряслось, Франц Иосифович? - поинтересовался главный режиссер театра со смесью снисходительности и раздражения.
- Ида Рубинштейн окончательно отказалась выступать под декламацию Григорием своей новой поэмы!
- Это пренеприятнейшее известие! - прорычал режиссер. - Я просил сделать все по высшему разряду, неужели это так сложно?!
- А я сразу говорил, что это пустая затея, - подлил масла в огонь кто-то из присутствующих. - Ида сейчас работает над переосмыслением образа в новой постановке…
- Да кого сейчас это интересуют! - вскричал режиссер. - Я так на нее рассчитывал! Теперь уже не успеть договориться ни с Павловой, ни с Серовой! - и злой как черт убежал по коридору.
- Ох уж эти люди искусства! - рассмеялся кто-то в свите Пономаренко. - С ними не соскучишься! Жизнь бьет ключом, обожаю! Просто обожаю!
Я кивнул. Жизнь продолжается, все идет своим чередом. Небольшой оркестр играл незнакомую мелодию, которую большинство слушало с удовольствием.
- Что играют? - спросил я, не стесняясь продемонстрировать собственное невежество.
Ольга пожала плечами.
- Это из балета, который на следующей неделе представят в Большом. Название я запамятовала, кажется, что-то из славянской мифологии.
В это время Пономаренко решил обратить внимание на нас, точнее ввести меня в свой разговор.
- Ну, что Владлен Владимирович, как настроение? Вы говорили, что не смогли, месяц назад, присутствовать в Минске на концерте. Вот Мы и постарались исправить это. Ведь Вы к нам прямо с фронта, да еще и в прорыве участвовали, расскажите как там наши белорусы, оказывают помощь Красной Армии.
Пришлось пересказывать, как люди, для обеспечения техники горючим, несли последний керосин, как помогали продовольствием и сведениями о противнике. Упомянул начальника станции, который, несмотря на непризывной возраст, присоединился к нашему отряду. Присутствующий корреспондент, строчил в блокноте не останавливаясь, а когда я выдохся, отпросился у Пономаренко и умчался в редакцию. Потом я еще какое-то время поотвечал на вопросы присутствующих и про меня благополучно забыли. Очевидно, я свою функцию выполнил, хотя в чем была ее суть, так и не понял, все-таки интриги это не мое.
С Ольгой я все-таки потанцевал, но ее у меня быстро увели. Убедившись, что девушку доставят до дома и она против этого не возражает, закупился в буфете цыплятами в табака, шоколадом и парой бутылок коньяка, после чего отправился в гостиницу. Хорошо, что водителю была дана команда меня отвезти, а то сам бы я вряд ли нашел место, где остановился. Москва сороковых гораздо меньше, чем я ее знал но, тем не менее достаточно крупный город и затеряться не его улицах очень просто.
В гостинице, будучи «слегка навеселе» я предложил девушкам горничным, что так мне помогли, и смена которых еще не закончилась, отпраздновать мое скорое возвращение на фронт. Легко сломив их слабое сопротивление, тем более, что их прямо распирало от желания узнать, продолжение моих героических похождений, и то, чем вызван такой интерес к моей скромной персоне со стороны различных органов, мы устроили небольшой банкет с продолжением.
