- Придут, - ответил я, морщась от боли, которую причинял каждый новый шаг. Поддерживая друг друга, мы выбрались во двор и, миновав госпитальный сад, вышли на улицу.

Впереди, под горой, видны были безглазые коробки зданий. А сзади, на холме, белел уцелевший Дом Красной Армии.

- Я в прошлую субботу на танцы туда ходил, - вздохнул лейтенант.

Город, который я знал по 1987 году, сейчас был значительно меньше, на начало войны в Минске проживало около трехсот тысяч жителей, но и он изменился до неузнаваемости, кругом горящие развалины, дым, пламя. Сориентировались с большим трудом, точнее определили направление где, должен был находиться штаб ВВС. Не столько шли, сколько оглядывались по сторонам в поиске людей, которых можно было бы направить на помощь. Минут через пятнадцать на нас вышли два бойца пожарной охраны, в брезентовых робах и металлических касках. Поставив им задачу, направил в госпиталь. Мы с лейтенантом вздохнули с облегчением, все-таки обещание привести помощь давило на нас очень сильно.

Пожарные с носилками появились минут через пятнадцать. Один из них, как-то виновато сказал:

- Кажется отошел ваш товарищ. Мы его на первый этаж снесли, а он как-то тяжело вздохнул, дернулся и затих. Мы посмотрели, а он уже не дышит. Вот его оружие и сумка…

- Да как же так, я с ним только недавно говорил, все было нормально.

- Извините, товарищ капитан. Нашей вины здесь нет, такое иногда бывает, переволновался человек и сердечко не выдержало.

- Понимаю все и вас не виню, но как же так… Последняя просьба мужики, похороните его пожалуйста вон там, под деревьями. И вот данные его запишите, табличку зделайте. А мы уж после войны…

Расстроенные, и подавленные, мы заковыляли дальше к шоссе. На обочине дороги остановились передохнуть и рассмотрели перевернутый автобус с красными крестами. Вот и причина, по которой вывезли не всех раненых. То тут, то там раздавались выстрелы и пулеметные очереди. Не успели устроиться, как услышали звук работающих моторов и увидели спускающиеся с пригорка грузовые автомобили.

Свои или немцы? - эта мысль посетила нас одновременно. Стоять на открытой местности глупо, развалин вокруг полно, но нам до них быстро не добраться. Из доступных укрытий только придорожный кустарник. Я зарядил свой пистолет, твердо решив в случае чего отстреливаться до последнего патрона. Пистолет майора отдал лейтенанту, у него кобура оказалась пуста. Прятались мы недостаточно быстро, так как, не доезжая до нашего укрытия, головная машина резко затормозила и остановилась. Из кузова выскочили четверо бойцов и побежали в нашу сторону, крича:

- Вставай, а то стрелять будем!

Испытав огромное облегчение, мы вылезли из кустов и уперлись грудью в направленные на нас винтовочные стволы. На требование бросить оружие я ответил отказом, представился и потребовал предъявить документы.

Подбежавший командир, на наше счастье, оказавшийся лейтенантом Сомовым из охраны штаба ВВС, знавший меня лично, дал команду опустить оружие и поинтересовался, - Что Вы здесь делаете, что случилось?

В двух словах пояснил ситуацию и попросил выделить бойцов и транспорт для раненых, а нас подбросить до штаба. Сомов сказал, что имеет задание забрать средства связи, которые, возможно, остались в помещениях штаба ВВС и нас, конечно, подбросит, но насчет транспорта он сомневается.

- Как старший по должности и званию, принимаю командование на себя - пришлось объявить мне.

- Но у меня приказ, - попробовал возразить он.

- Лейтенант, там наши раненые товарищи, один майор - герой Испании полчаса назад застрелился, что бы избежать плена. Я поэтому и беру ответственность на себя, что бы к тебе вопросов не было. Формально все в рамках устава, да и пошлем одну машину и пару бойцов. Думаю, хватит. Совсем тяжелых, они все равно не довезут.

Согласившись с таким решением, Сомов назначил двух бойцов и замыкающую колонну машину. Я объяснил, где найти последнюю из оставшихся врачей, что бы она показала транспортабельных раненых.

С помощью бойцов мы с Дукиным забрались в кузов одной из машин, и я с наслаждением вытянул ноги. В штабе и на узле связи ни кого не оказалось, все имущество, что не смогли вывезти, было повреждено. Машины требовали заправки, и я предложил обратно возвращаться через наш аэродром. Там и горючим можно было разжиться и что-нибудь из вещевого хозяйства посмотреть.

С трудом продвигаясь по центральным улицам города, объезжая воронки, завалы, разбитые автомашины и повозки, неубранные трупы людей мы добрались почти до центра, остановившись перед обрушившимся домом, полностью перегородившим проезд. Когда рассматривали варианты объезда, со стороны проулка раздалось несколько выстрелов, на всякий случай мы приготовили оружие. Когда из-за домов выбежали трое в гражданской одежде, раздалась команда:

- Стой, стрелять буду.

Бежавший первым мужичок, с вещмешком на спине, сразу вскинул руку в нашу сторону и дважды выстрелил. У второго самого большого руки были заняты чемоданами, третий, несший один чемодан, наверное, то же хотел достать какое-то оружие. Но, раздавшийся с нашей стороны, нестройный залп, просто смел их с дороги.

- Прекратить огонь, всем оставаться на местах, - дал я команду. И перевалившись через борт, попытался грациозно встать на ноги. От резанувшей боли слезы брызнули из глаз и, схватившись за борт, чудом не свалился на мостовую.

- Товарищ капитан, вы ранены - кинулся ко мне ближайший боец.

- Старые раны, - ответил сквозь зубы - лейтенант, вы со мной, трех бойцов отправить посмотреть с кем они там воевали.

Мы вместе с Сомовым подошли к лежащим у стены людям. Все трое были мертвы. Мы убрали оружие, и я приступил к осмотру, так как лейтенанта от вида растекающейся крови замутило, и он отошел на пару шагов. Жестом, подозвав сержанта, я приказал снять рюкзаки с тел и отнести в сторону чемоданы, а то все грозило испачкаться в растекающейся крови. Обыскав одежду убитых, я по мере нахождения, откладывал в сторону найденные предметы. Документов при них не оказалось, кроме пачки сберкнижек на предъявителя. Зато нашлось немного оружия: один очень не плохой шестизарядный револьвер; один пистолет, напоминающий ТТ; обрез непонятного ружья, под винтовочный патрон; семь ножей, из которых четыре откровенная дрянь, а два финских и один метательный прекрасного качества; около тридцати патронов россыпью; металлический кастет и кошельки с часами. У шедшего первым, портмоне было набито деньгами и часы золотые, лучшее оружие и сберкнижки тоже были у него, очевидно, что в этой компании он был старшим. В это время ушедшие бойцы принесли еще одно тело, явно принадлежащее к покойной троице. Его обыск ни чего не дал. Бойцы пояснили, что найденное тело, лежало частично присыпанным обломками, вокруг ни кого не было. Ну, нам вопросами криминалистики заниматься нужды не было, поэтому, я приступил к осмотру поклажи. Переваливаясь как утка, я подошел к вещмешку, снятому со старшего. Подняв его, удивился, слишком большому весу, для такого объема, - песком засыпали что - ли. Развязав горловину, вытащил какие-то тряпки, лежавшие сверху и, нащупав в мешке тяжелые продолговатые бруски, сказал сам себе - Да, ладно. Золото, килограмм десять. Все, вляпались. Теперь всю жизнь будем ходить под подозрением, что не все сдали. Знаем, проходили уже, в далекие девяностые.