— Ты гонор-то поумерь, пацан, — спокойно произнёс Норд. — Скольких ты там убил? Пять, десять, двадцать? А хоть и сто. Только ты особо крутым-то себя не считай. В размерах личных кладбищ я бы со всеми вашими ужиранцами посоревновался да недосуг. Эка невидаль — человека убил и понравилось. Маньяк он, видите ли. Сколько бомбардировщик за один вылет убивает ни одному маньяку и не снилось, но то работа такая просто. Ты — тоже моя работа. Надо будет — выжму из тебя всё, что потребуется. Не потому что мне нравится пытать или убивать, а потому что так надо. Вы, мистер Крауч, за Тёмным Лордом пошли, а так ни хрена и не поняли. Убийцу остановить несложно. А вот идею, за которую будут убивать, остановить куда сложнее. Идею же за которую готовы будут умирать не остановить вовсе. У меня такая есть, мистер Крауч. А у вас?

— А ты безумен, — тонко улыбнулся Барти. — Мне это нравится.

— А кто вообще нормален в нашем безумном мире? — философски заметил Норд. — Дамблдор, что одержим гуманизмом и в своём стремление к идеалам добра приторнее испорченного лимонного мармелада? Или Тёмный Лорд, сублимирующий свои подростковые комплексы через анархию и террор? Или маразматики из Министерства, которые думают, что с исчезновением Тёмного Лорда наступил конец истории и теперь всё будет охренеть как карамельно и радужно? Я могу быть и психом — у меня неплохая компания.

— Мне нравится ход твоих мыслей, седой, — оскалился и нервно облизнул губы Крауч, слегка наклоняясь вперёд. — Он па-ра-но-и-да-лен, ага. Большей дичи я не слыхал даже от себя самого. А есть ли у меня идея? Ну, например, я могу убить тебя. Убить рыжую Поттер, убить недобитого щенка Поттеров. Убивать и дальше, делать всё, чтобы вернуть Тёмного Лорда ещё более могущественным и великим, чем он был когда-либо.

— …встать по правую руку от него, да-да, — сочувственно покивал Норд. — Или по левую? Не знаю Волдеморт — левша, правша или вообще квакша… Хотя скорее всего ты у Тёмного Лорда ляжешь в ногах. В лучшем случае. Как и любой из Упивающихся, которые оказались либо слишком слабы, либо слишком трусливы.

— Да откуда тебе…

— Я бы так сделал.

— Ты не Тёмный лорд, — презрительно скривил губы Барти.

— И слава Богу! — неожиданно расхохотался Виктор. — Иначе те, кто выжил бы в этой сраной стране позавидовали бы мёртвым. Чего ты хочешь, Бартемис Крауч? Убивать? Быть на вершине? Видеть мир в огне? Я хотел. Я видел. И я сжёг. Волдеморт понял, что первый шаг — это разрушение. Он понял, что второй шаг — это разрушение себя. Возможно, он бы дошёл и до третьего шага — разрушения всего мира… Но вряд ли бы его убогому умишке хватило соображалки додумать сделать последний шаг — построить на руинах что-то новое. Хотя у вас даже и руин-то нет… Пока что. Хотя они потребуются. И не какие-нибудь абстрактные руины миропорядка, а вполне реальные руины Лондона, Бирмингема, Глазго… Требуется ЖЕРТВА. Канзас сити шаффл, так сказать. Потому что какой же Канзас сити шаффл без жертв?

— Ты и правда хочешь видеть города в огне, — неожиданно спокойно произнёс Крауч.

— Нет, я это уже перерос. Теперь я знаю, что иногда города в огне видеть просто необходимо.

— Ты не Тёмный лорд, — повторил Барти. — Ты…

— Что-то похуже? Ну, у тебя будет возможность сравнить, когда Тёмный Лорд вернётся, — весело заметил Норд и гнусаво добавил. — . «Ещё более могущественным и великим, бла-бла-бла…» Не если — когда. Но… Знаешь, мы ведь говорим о Тёмном Лорде версии 2.0, что может появиться из одного из хоркруксов. Ты ведь знаешь о хоркруксах? О да, вижу, что знаешь… Ну или хотя бы слышал. А знаешь ли ты, что Тёмный Лорд сделал не якоря, а слепки себя? Слепок себя семнадцатилетнего, двадцатипятилетнего… Пятидесятилетнего. Какой из них взять за основу при воскрешении? Взрослого, сильного, много повидавшего и узнавшего… и с поехавшей нахрен крышей? Или молодого, импульсивного и мало что знающего?

— Откуда… — лицо Крауча вытянулось. — Нет. Ты не знаешь. Не можешь знать!

— Вспомни ближний круг и новобранцев, — рот Норда скривила презрительная усмешка. — Вспомни тех, кто ещё сохранил хоть немного адекватности в своём взгляде и своей голове. Вспомни тот взгляд, что говорил «ЭТО НЕ МОЙ ТЁМНЫЙ ЛОРД». И та обречённость и безнадёжность, с которой верные миньоны шли вперёд, но шли вовсе не за тем, за кем когда-то последовали…

— Заткнись! — неожиданно заорал Упивающийся. — Ты не можешь этого знать! Ты врёшь!

— Увы, брат, рад бы да не могу — эликсир всё-таки. Хотя ты прав, я и правда не знаю как это было у вас — я всего лишь экстраполирую похожую ситуацию на ваши условия.

— Ты… — выдохнул Барти. — Ты был…

— Ага, — безмятежно кивнул Норд. — Типа того.

— Мы примем Тёмного лорда, — глухо произнёс Крауч. — Слышишь, ты? Мы примем его таким, каким он есть — со всеми его достоинствами и недостатками. Мы примем его таким, потому что…

— У вас нет выбора? — подхватил Виктор. — А что если бы я сказал, что выбор есть?

Что если истинный Тёмный лорд, мечтающий не только разрушить этот мир, но и построить на его обломках что-то иное, уже давно возродился? Менее опытный, но куда более разумный. Сохранивший рассудок, хотя и подрастерявший свои великие знания. Капля тьмы, растворившаяся в чаше с силой — не доброй, но и не злой. Истинный хоркрукс, правильный хоркрукс. Хоркрукс сработавший не так как нужно… Но лучше, чем только можно было бы мечтать. То, что можно назвать истинным бессмертием — не вечная жизнь, но вечное бытие самим собой. То, что не убить и не стереть — идея, что посеянная однажды, больше не исчезнет…

Выбор есть, Бартемис Крауч, и у выбора есть имя.

— Ты говоришь столь искренне и горячо, что я почти верю тебе, — вымученная улыбка Барти больше походила на оскал. — И… что же это за имя? Хоркрукс… Нет, якорь. Что-то от него, но не он сам. Какой-нибудь… наследник. Или даже сын, или… дочь?

— Нет, — улыбнулся Виктор. — Лучше. У выбора… у истинного Тёмного лорда, у того, кто действительно восстановит баланс сил есть имя. И это имя…

— Грейнджер. Гермиона Грейнджер!

Девочка оторвала взгляд от книги и внимательно посмотрела на спросившего.

— Да?

— Мисс Грейнджер, я спросил — что вы написали в своём эссе о моём новом революционном методе изгнания баньши? — спросил Локхарт.

Нужно сказать, что рождественские каникулы златокудрый и златоголосый профессор провёл определённо бурно, если судить по его покрасневшим глазам, бледному лицу и некоторой рассеянности. Не говоря уже о том, что впервые за всю историю его преподавания в Хогвартсе он был всего лишь хорошо причёсан, но не произвёл укладки волос.

— Ммм, — Гермиона многозначительно промычала.

— Ну, вы же что-то написали, так ведь, мисс Грейнджер? — терпеливо произнёс Гилдерой.

— Ммм, — мычание девочки стало даже ещё более многозначительным, однако не более содержательным, чем прежде. — Вообще-то нет.

— То есть как нет? — спустя пару секунд молчания, моргнув, спросил Локхарт.

— Ну, вот как-то так… — пожала плечами Гермиона, вновь углубляясь в чтение «Трансфигурация. Продвинутый курс для выпускников».

— «Как-то так»?

— Да, как-то оно так… Как-то вот так.

— Мисс Грейнджер! — про иных людей в такой ситуации можно было бы сказать «рявкнул», однако в случае с Локхартом максимально грозным синонимом было лишь «тявкнул».

— Ну что ещё? — вновь посмотрела Гермиона поверх учебника, применяя взгляд Макгонагалл, который по шкале Томаса-Финиганна шёл за номер три — «препарирование и поливание презрением».

— Во-первых, извольте обращаться ко мне как подобает — «профессор Локхарт, сэр».. — Гилдерой казалось искренне возмущён.

— Ещё что? — устало спросила девочка. — А, да. Профессор, Локхарт, сэр.

— Во-вторых, я бы попросил вас встать с места…

— А это мысль… — пробормотала Грейнджер, поднимаясь на ноги и молниеносно закидывая книги в свою сумку.