– Ну, зачем, – жалобно проговорила мама сквозь слезы. От ее голоса сердце Эшли екнуло. – Зачем?

– Мама, что случилось? – Эшли вошла в гостиную, увидев Хейзов и маму, сидевших за обеденным столом. Мама горько всхлипывала, салфеткой размазывая слезы по острым скулам.

Лицо миссис Хейз выражало отстранение. Она была морально разбита и сломлена, отсутствующим взглядом глядя в пол. Тушь размылась от слез, стекая по лицу черными линиями. Мама выглядела ужасно. Она рыдала, уткнувшись лицом в ладони, а как только Эшли зашла, встала, заключила дочь в объятиях. Стало страшно. Сердце Эшли испуганно зачастило в груди, в кровь прыснул адреналин, руки задрожали.

– Мама, в чем дело? Мистер и миссис Хейз, где Лара?

Майкл даже не поднял глаз, медленно закрыл веки. Было видно, что звучание имени дочери нанесло ему психологический удар.

– Папы нет, – сквозь слезы сказала Молли, так звали маму Эшли.

Как нет? Где нет? А куда он ушел? Когда вернется? Эшли с непониманием взглянула на маму, пытаясь понять, почему она плакала. Куда делся папа? Разве он не должен был вернуться? Он же обещал, а если обещал, то обязательно сделает. Как он мог пропустить праздничный ужин, который запланировал? И почему тут были мистер и миссис Хейз? Где Лара? Где папа?

Где все?

– Молли, скажи как есть, – Майкл обратился к маме.

– А когда будут? – встревоженно спросила Эшли дрожащим голосом.

– Эшли, милая, – Молли успокоилась ненадолго, отстранилась от Эшли. – Они не ушли. Их нет. Они погибли. Самолет…. – она снова зарыдала, дальше говоря сквозь слезы. – Самолет, в котором они летели, разбился. Лары и папы больше нет. Они мертвы.

Нет.

Эшли застыла на месте, пытаясь осмыслить сказанное. Процессы в организме будто прекратились. Все оказалось в ледяном хронологическом стазисе. Сознание сопротивлялось, отказываясь принимать слова Молли как данность. Скорее всего, она просто врала, или переволновалась, или хотела глупо разыграть Эшли.

Так ведь?

– Мам, ты не умеешь шутить, в курсе? – нервно заметила Эшли дрожащим голосом.

– Никто не шутит! Их нет!

Эшли не верила. Она трясущимися руками достала смартфон, с замиранием сердца нашла в телефонной книге номер отца, нажала на кнопку «Вызов». Гудки. Вечные, бесконечные гудки, томительные и глубокие, как сама пустота. Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Нет. Телефон папы просто сел. Наверняка. Как только он зарядит его – обязательно перезвонит. Обязательно.

– Мам, папа не берет трубку, – упавшим голосом сказала Эшли. – Ты это серьезно сказала? Ты не шутишь? Папа не берет трубку, мама…. – телефон грохнулся на пол, выскользнув из ладони Эшли. – Папа не берет трубку….

– Эш, – мама погладила Эшли по голове.

Страшная и трагическая смерть отца, все же, ворвалась в голову Эшли. Горе будто тяжелой лавиной беспощадно свалилось на разум, заваливая и затмевая любые мысли, кроме одной – отца больше нет. Совсем. Окончательно. Бесповоротно. Он больше никогда не войдет в этот дом. Эшли никогда не услышит его голос. Никогда не увидит.

Эмоциональный вакуум поглотил Эшли.

Пустой и черный вакуум, как холодные просторы жестокого открытого космоса. Мама плакала и что-то говорила, но Эшли не слышала, безразлично пропускала все мимо ушей, еще не веря в случившееся. «За что? За что? За что?» – отчаянно проворачивала в голове Эшли. Она ведь была всего лишь ребенком, всего лишь беззащитной девочкой, которая никому не желала зла. Почему мир несправедлив именно по отношению к слабым? Почему он наказывал тех, кто ничего плохого не сделал? Почему отец Эшли, добрый и отзывчивый, погиб, а те, кто заслуживал смерти, не ведали неприятностей? Почему Эшли страдала? За какой грех?

Разве так должно было быть? Если существовала огромная кармическая машина, то работала она со сбоями.

Папа был очень добрым.

Эшли с горем вспоминала, как он воодушевлял ее, когда ей было плохо, какие веселые представления устраивал по праздникам, как артистичен и приятен был. Как поддерживал маму, даже не смотря на то, что постоянно был завален работой. Он всегда находил время для семьи, всегда заботился о ней, и теперь его не будет? Теперь Эшли одной придется справляться с трудностями? Теперь каждый праздник станет унылым напоминанием об умершем отце? Теперь семья будет жестоко брошена на произвол судьбы?

Несправедливо.

Эшли медленно села на пол, опустошенно глядя внутрь себя. Ее душу жадно выкорчевывала мрачная пустота, уничтожая все гектар за гектаром. Эшли испытала сильнейший шок, не могла даже расплакаться, организм словно выключил эмоции, чтобы уберечь хозяйку от психологической травмы.

Папы больше нет.

Ему даже похорон нормальных не устроили, потому что нечего было хоронить. Крушением отца изуродовало до неузнаваемости, его даже не стали показывать родным. В жизни Эшли наступили самые мрачные времена, и лишь Марта удерживала ее от полного отчаяния.

Спустя несколько недель легче не стало. После обеда Эшли сидела на подоконнике в гостиной, безразлично смотрела в окно на сырую от гадкого дождя улицу, прислонившись лбом к холодному стеклу. Телефон, лежавший в кармане коротких домашних шорт, давил Эшли в бедро. На экране телевизора, висевшего на стене, шел выпуск новостей.

– Сегодня у нас в гостях пассажир рейса 849, пережившего загадочную авиакатастрофу в момент посадки на аэродром Гейбл Тауна, – говорила ведущая, сидевшая в освещенной студийными прожекторами студии. Напротив нее, в удобном кресле, отстраненно разместился бородатый мужик лет сорока. – Мистер Зейланд, расскажите, что вы видели.

От слов «рейс 849» в сердце Эшли заныло. Этим рейсом папа и Лара летели домой. Эшли взглянула на Зейланда со скрытой неприязнью. «Почему только этому придурку повезло выжить?» – подумала она. Он выглядел расстроенным, все время смотрел в пол, стараясь не пересекаться с ведущей взглядом. Зейланд вспоминал пережитое в момент крушения, чувствовал давление со стороны памяти и взглядов миллионов зрителей.

– Ну, я летел домой из Нью-Йорка. Возвращался из отпуска. Вдруг самолет накрыла «Черная волна». Я перепугался до ужаса, – Зейланд выдержал короткую паузу, лицо его стало грустным, он продолжил. – И тут у этого пацана стало рвать крышу. Он кричал, из носа хлестала кровь, ему будто голову изнутри разрывало. Как вдруг бах – самолет просто вывернуло наизнанку какой-то невидимой силой.

– Вы хотите сказать, что это были не террористы?

– Нет. Ну, террористы не в классическом понимании. Даже взрыва не послышалось. Самолет просто разорвало, будто телекинезом. Мне…. Мне повезло поймать парашют фирмы…. – Зейланд засомневался, взглянув на ведущую. На его лице отражалась битва необходимости и совести. Ведущая кивнула. – Фирмы «Харакон», – продолжил Зейланд. – Он спас меня.

Ублюдки, подумала Эшли. Чертов «Харакон» подло решил поймать волну популярности на трагедии, которая приобрела мировые масштабы. Да, парашют их производства спас человеку жизнь, но зачем опускаться так низко, и использовать чье-то горе в корыстных целях? Эшли стало интересно, какую степень морального уродства имели руководители этой компании.

– Вы намекаете, что самолет сбил человек со сверхспособностями?

– Я не намекаю, – Зейланд вдруг поднял злой взгляд на ведущую. – Я говорю прямо, что самолет сбил человек со сверхспособностями. Это был проклятый дьявол, и, надеюсь, он сдох.

– Я вам верю, – согласилась ведущая. – На наш канал со всего мира присылают материалы, связанные с деятельностью сверхлюдей и террористической организацией под названием «Необычные». Ваш самолет – первая, но не последняя жертва, – сказала ведущая, затем переведя взгляд в камеру. – Если вы располагаете какой-то информацией о названной организации, то помните, что это не группы напуганных подростков, а жестокие, беспощадные террористы, считающие, что им можно больше, чем остальным. Борьбу с ними ведет правительственная организация «СБН», номер которой вы видите на своих экранах. Если у вас есть хоть какая-то информация о «Необычных», или вы видите сверхлюдей в вашем городе – обязательно звоните.