– Ты такая милая, когда не говоришь, как гопник.
– Это только ради того, чтобы зрелищнее вас задавить.
– Ну, удиви меня. Если ты блефуешь, просто убери ноги со стола и сними кепку. Тогда я не поставлю тебе плохую оценку, и не поспособствую твоему отчислению.
– Одним из главных инструментов по поддержанию зрительского интереса к событиям в произведении являются препятствия, – Эшли проигнорировала угрозу Вояджера с видом знатока. – Их называют разными терминами, и в разных масштабах, но их суть способна уместиться в одной простой формулировке, которая выглядит следующим образом….
– Встань, когда отвечаешь, – нахмурился Вояджер.
– Спасибо, но я посижу, – отмахнулась Эшли.
Вояджер побагровел, в груди будто вспыхнула искорка злости.
– Так вот, – это Эшли продолжила, – формулировка выглядит так: «Я герой, я хочу что-то получить, но нечто не дает мне это сделать». Вот, как раз, причину, которая не дает герою достигнуть желаемого, автору и надо придумать, чтобы разжечь зрительский интерес и заставить думать, достигнет ли герой поставленной цели. Причем препятствия должны быть объединены в определенной системе прогрессивных усложнений. Ответ достаточно удовлетворителен?
– Не совсем, – проговорил Вояджер, с трудом сохраняя самообладание и сцепив пальцы в замок. – Приведи пару примеров.
– Легко, – улыбчиво сказала Эшли. – Вот, допустим, взять нашу ситуацию. Она включает полный набор препятствий с системой усложнений, которая настолько очевидна, что ее даже не надо озвучивать. Но вы, будучи героем моей книги, цели бы точно не достигли.
– Почему это? – Вояджер изогнул бровь.
– Я бы вас убила, – усмехнулась Эшли.
Класс залился хохотом. Да, так сильно преподавателей редко кому удавалось унижать. Мало того, что ученик не выполнил общие требования, так еще и смешал учителя с грязью в рамках учебной программы. Вояджер покраснел от недовольства, оглядел учеников сердитым взглядом, они тут же испуганно стихли.
– Знаешь, – Вояджер хмуро взглянул на Эшли. – Больше всего меня бесит то, что Бог наделяет такими потрясающими талантами и знаниями чернокожих мавров и асоциальные элементы, вроде тебя.
– То есть, если я чернокожая, у меня не может быть талантов и знаний? – недовольно возразила Эшли. Такой резкий переход на личности возмутил ее. – Да пошел ты в жопу, ссанный расист. Сейчас чернокожие даже в крутых сериалах снимаются, потому что не все такие мудаки, как ты.
Класс снова залился хохотом. Ребята восхищались смелостью Эшли, с усмешками смотрели на разозленного Вояджера, внутренне ликуя, что хоть кто-то не боялся утереть ему нос. Вояджер гневно стукнул кулаком по столешнице, крикнул: «А ну замолчали!», все тут же стихли. Вояджер разозлился не на шутку. Эшли очень не понравилась подлая атака Вояджера. Она почувствовала повстанческое настроение толпы, поняла, что собственным демонстративным восстанием побудила класс к бунту. Она очень хотела, чтобы вояджеру досталось как можно более жестокое наказание за его слова, и чтобы его обеспечить, оставалось только совместить приятное с полезным. А именно – заставить класс восстать против этого деспота.
– Что ты сказала? – глаза у Вояджера стали огромные, как у питона. – Ты не охреневай, Эшли. Не забывай, кто был рабом несколько сотен лет. Уж точно не белые, да? Думаю, в те времена вы знали свое место.
– В каком смысле? – хмуро спросила Эшли, сжав кулаки.
– В том, что и тебе следует знать свое, мавр.
– Ну, оно уж точно не рядом с пидором, вроде тебя, – уверенно заявила Эшли, встав и зашагав к выходу.
– Если ты выйдешь из класса, я влеплю тебе кол, и тебя отчислят. Немедленно сядь. Немедленно заткнись. И немедленно извинись.
– Поцелуйте меня в мою черную задницу, белый господин, – остановившись в дверном проеме, Эшли поцеловала себя в ладонь, а затем шлепнула ей по ягодице, демонстративно выпятив пятую точку.
Это было кульминационным событием, окончательно внушившим толпе уверенность в своих силах, окончательно убедившим всех в безоговорочной успешности бунта. Если Эшли в одиночку смогла бесстрашно противостоять Вояджеру, то чем мы хуже? Мы – группа. Мы сила, с которой надо считаться, в том числе и учителям.
Класс заполнился восторженными возгласами: «Ох-хо-хо!» «Вот это ты жжешь, Эш!» «Так ему!». Вояджер почувствовал в толпе повстанческий настрой, яростными криками пытался усмирить бунт, но ученики игнорировали его, став возмущаться и кричать в ответ: «Да пошел ты!» «У нас есть права!» «Мы не заслуживаем такого скотского обращения!». Ученики бесстрашно вставали и выходили из класса, шумно переговариваясь.
– Мы сейчас напишем на вас коллективную жалобу, всем классом уличим вас в расистских усмешках над Эшли, и до свидания, – дерзко сказала ученица с косичками, демонстрируя Вояджеру телефон. – У меня даже компромат есть. В этот раз вам не отвертеться.
Проходя мимо Эшли оживленным потоком, ученики дружески хлопали ее по плечу, восхищенно поощряя за отвагу. Они говорили: «Молодец, Эш!» «Да я твой фанат! Дай мне свой автограф!». Эшли радовалась комплиментам и переизбытку внимания к своей персоне. Было приятно одолеть вояджера в словесной схватке, умело поднять против него класс, тем самым отсрочив свое отчисление. Никто не прислушается к преподавателю, на которого поступила коллективная жалоба, да еще и с доказательствами, подтверждающими расизм по отношению к ученикам.
Эшли в хорошем настроении направилась по коридору к выходу из школы, решив заглянуть в свой шкафчик, чтобы забрать кое-какие деньги из заначки, но возле него, нагло подперев дверцу Эшли спиной, беззастенчиво стояла Бэтти. М-да. Только ее не хватало. Увы, помимо Вояджера, в школе обитали другие опасные хищники, или просто гадкие травоядные, вроде местных мажоров. Бэтти демонстрировала двум подругам блестящие в свете ламп часы «Ролекс», надетые на запястье. Отличное золото, под стать силиконовой груди и накачанной заднице Бэтти. Эшли с безразличием оглядела дорогущие кофты из красивой ткани, надетые на Бэтти и ее подружек.
– Бэт, брысь от моего ящика, – пригрозила Эшли.
– Ой-ой, – иронично сказала Бэтти, высокомерно оглядев Эшли и даже не двинувшись с места. – Нашу золушку опять выгнали с урока?
– Золушка вырвет тебе волосы, если не свалишь.
– По-моему, – Бэтти нахмурилась, – золушка слишком самоуверенна. Ты не думала, что я тоже могу настучать тебе по голове, а?
Эшли закрыла глаза, чувствуя нарастающую злость. Помимо проклятых расистов и чертовых лицемеров ее до безумия раздражали охамевшие отпрыски богатеньких родителей, стремящиеся везде демонстрировать свои бесполезные, дорогие вещи, и без угрызений совести унижающие других просто потому, что думают, будто бы им принадлежит мир. Неимоверно хотелось врезать Бэтти, проучить ее, но Эшли пока сдерживала себя, взглянув на нее исподлобья.
– Я еще не разорвала тебя на куски только потому, что ты девушка Майкла, с которым я нормально общаюсь, – пугающим тоном произнесла Эшли. Бэтти напряглась, поняла, что Эшли не шутит, но отходить не планировала, смело оставаясь на месте.
– Ну, давай, мышка, покажи, что умеешь. Только не забывай, что нас трое, а ты одна.
– Ну, сука, сама напросилась, – Эшли сжала кулак, прицеливаясь Бэтти в лицо.
– Что происходит? – Марта подошла к шкафчикам, оглядев участников зарождающегося конфликта, и, как только увидела Эшли, будто онемела. – Ой…. – только и вымолвила она.
Видя Марту, Эшли старалась изображать на лице максимальное безразличие, тщетно унимая разбушевавшийся внутри эмоциональный ураган. Марта немного прибавила в росте, отпустив роскошные рыжие волосы до самого пояса, лицо обрело более проявленные, красивые черты, став приятнее и великолепнее, чем четыре года назад. Стало невыносимо больно, мучительно обидно, хоть плач. Эшли с трудом сдержала подступившие к глазам слезы.
Отвратно было понимать, что подруга превратилась в безразличного к тебе человека. Отвратно было знать, что некогда любимая и некогда дорогая подруга, теперь была по ту сторону баррикад, в одной компании с врагами. Несправедливо. Эшли стоило больших трудов подавливать терзавшие душу уныние и грусть, возникшие при появлении Марты. Марта была теплым воспоминанием о радостном детстве, была вместилищем смысла существования, вдохновением, а теперь будто стала призраком, которого безумно хотелось коснуться, но сделать это было невозможно. Марта, бесконечно отдаленная, вечно недосягаемая, навсегда потерянная Марта. Их разделила огромная пропасть. Эшли даже не верилось, что раньше они дружили. Раскол между ними стал прискорбной данностью, в которую не хотелось верить.
