— Нет, не какая-то, а наша, и не грязная, а чистая, и не тряпка, а скатерть, кстати, самая новая, — возмущалась бабушка.

Она за ухо подвела Агату к стиральной машине и вытащила оттуда папины джинсы.

— Кто это в машину засунул? — грозно спросила она.

Агата не понимала, при чём тут скатерти и джинсы. Она была несчастна так, как может быть несчастна только девочка, превратившаяся в настоящее чудовище. Агата не выдержала и разревелась. На этот раз слёзы не тронули бабушку.

— Прямо нарочно не придумаешь, что вытворяет! Все дети как дети, а эта — то дома набезобразничает, то на улице что-нибудь отчебучит! Стыдно во дворе появляться, не одно, так другое! Как будто плутыш её подначивает — ни дня без подвига!

— Бабуленька, он меня точно подначивает, — всхлипывала Агата. — Теперь я навсегда чудовищем останусь, да?

— Это по твоему поведению будет видно, — сурово сказала бабушка, отвела Агату в комнату и, поставив в угол, добавила:

— Сегодня ты наказана до самого вечера.

Агата осталась одна. Она на цыпочках вышла из угла и робко заглянула в зеркало. На неё смотрела зеленоглазая, кудрявая девочка, хорошенькая, хотя и ужасно заплаканная. Агата вздохнула с облегчением и вытерла кулаками слёзы, размазав их по щекам. Значит, всё обошлось. Тут Агата услышала шорох за портьерой. Она тряхнула её, и из складок выкатился Тришка.

— Эй, эй, полегче, — сказал он и пристально поглядел на Агату. — Чего это ты тут сырость разводишь?

— Я в чудовище превратилась, в самое настоящее. Знаешь, как я испугалась! Хорошо ещё, что потом превратилась обратно.

— Эх, лучше бы ты осталась чудовищем! Мы бы на улицу пошли народ пугать, — мечтательно произнёс плутыш.

Агата остолбенела от возмущения и обиды.

— Так вот ты, оказывается, какой?! Я-то думала, что ты мне помогаешь хорошей девочкой стать, а ты… а ты… Не хочу больше с тобой дружить.

— Чего это ты обиделась? — недоумевал Тришка.

— Ты хочешь, чтобы я чудовищем стала?!

— Так ведь я просто так, для смеха, — оправдывался плутыш.

— Значит, пусть я буду чудовищем, а тебе смешно, да?

— Ну весело же поиграть в чудовище.

— Не хочу я с тобой играть. Уходи отсюда. Это моя комната.

— Ладно, я потом приду, — сказал Тришка.

— Никогда не приходи. Я больше с тобой не играю, вот! Уходи насовсем!

— Как же ты сможешь без меня доказать, что ты самая хорошая девочка? — недоумённо пожал плечами плутыш, всё ещё не веря, что его прогоняют.

— Без тебя я это ещё лучше докажу!

Тришка вздохнул и медленно побрёл к двери. Он шёл, останавливаясь и оглядываясь на каждом шагу в надежде, что Агата позовёт его, но она нарочно отвернулась в угол. И Тришка ушёл. Дверь за ним тихонько затворилась, и никто-никто не видел, как он вышел из дома и куда направился потом.

На следующее утро Агата проснулась послушной девочкой. Она ничего не натворила ни утром, ни днём, ни даже вечером. Бабушка не могла нарадоваться. Следующий день прошёл так же, как и предыдущий, и бабушка была озадачена произошедшей в Агате переменой. На третий день бабушка не на шутку заволновалась. Она потрогала Агатин лоб, спросила, не болит ли у неё что, и на всякий случай напоила её чаем с малиновым вареньем. Агата очень любила малиновое варенье, но почему-то оно показалось ей не таким вкусным, как всегда.

Агату ничто не радовало — ей было скучно. Она вспомнила весёлого и озорного Тришку, который был мастер придумывать всякие шалости. Вот уж с кем не соскучишься!

«Сейчас возьму и расшалюсь сама, безо всякого плутыша», — решила Агата, но ничего интересного на ум не приходило. Даже прыгать на бабушкиной кровати или краситься маминой губной помадой не хотелось. «Так уж странно устроен человек: когда хочешь быть послушным — в голову то и дело лезут всякие шалости, а когда раз в жизни решишь поозорничать — становишься такой паинькой, хуже Светки», — вздохнула Агата.

Раньше она и думать не думала о Тришке, а теперь всё в доме напоминало ей об этом маленьком озорнике.

Чтобы забыть о плутыше, Агата решила пойти во двор. Никогда ещё ей не было так грустно и одиноко, но играть не хотелось и она обошла ребят стороной.

— Эй, Агата, ты куда? — окликнул её Алька.

— Никуда, — огрызнулась Агата и побежала за дом, где у них с Алькой было потайное место, о котором не знал никто на свете. Она пробралась через густые заросли кустов сирени и села на кучу листьев, обхватив коленки руками.

«Неужели Тришка больше никогда не вернётся?» — грустно подумала Агата. Вдруг кусты зашевелились. Агата с надеждой оглянулась, но это был Алька.

— Ты чего? — спросил он.

— Ничего. Что ты ко мне пристал? — ни с того ни с сего разозлилась Агата.

Алька оторопел. Такой он не видел Агату ни разу.

— Пойдём поиграем, — предложил он.

— Отстань. Никуда я не пойду, — отрезала Агата.

Алька скрылся за кустами, но скоро его веснушчатая рожица снова появилась между веток.

— А хочешь, я тебе жука дам, майского? За так! Только сегодня поймал, — щедро предложил он и протянул ей спичечный коробок, из которого слышалось заманчивое шуршание.

— Не хочу я никакого жука. Ничего не хочу, понятно? — крикнула Агата и отвернулась.

Алька вылез из кустов, постоял минутку в недоумении, многозначительно повертел пальцем возле виска и сказал:

— Больная какая-то. Жука не хочет.

Дни казались Агате ужасно длинными. Ложась спать, она не могла сразу заснуть и глядела в потолок, слушая, как взрослые шепчутся в соседней комнате. Бабушка плакала и говорила, что Агата наверняка заболела чем-то ужасным. Раньше она была такая хорошая и живая девочка, а теперь сидит день-деньской нахохлившись, точно старушка.

Мама предложила показать Агату доктору. А папа сказал, что Агата вообще была самым замечательным ребёнком, какого можно себе представить, а они были слишком строги к ней и сами во всём виноваты.

Кто бы мог подумать, что озорную и непослушную её любили гораздо больше. Значит, Тришка и впрямь помог ей доказать, что она самая лучшая девочка, но теперь он никогда не узнает об этом, потому что она ни за что ни про что обидела его.

Вдруг Агате показалось, что за спинкой кровати промелькнула знакомая тень. Агата подскочила, но за кроватью никого не было. И тогда, уткнувшись в подушку, она тихонько заплакала.

Услышав дразнилку, Агата оглянулась. На подушке ссутулившись сидел плутыш.

— Тришка, ты вернулся! — воскликнула Агата.

— Да так, пробегал мимо, дай, думаю, загляну. А то ты тут без меня пропадёшь, — фыркнул плутыш и, свернув хвостик колечком, стал с интересом разглядывать пушистую кисточку.

«Конечно, пропаду», — хотела сказать Агата, но вместо этого выпалила:

— Я пропаду? Да я без тебя стала такой хорошей девочкой, что все не нахвалятся. Только и делают, что хвалят меня с утра до ночи. Шагу ступить не могу без того, чтобы меня не похвалили.

— А мне ещё лучше! — сказал Тришка. — Все ребята со мной играть хотят, то туда зовут, то сюда, прямо хоть разорвись.

— А мне зато бабушка говорит: «Раз ты такая хорошая, буду тебя только малиновым вареньем кормить», — соврала Агата.

— Подумаешь, малиновое варенье. А мы в такие игры играем, какие тебе даже не снились. У меня теперь друзей хоть отбавляй — не то что какая-то там девчонка.

— Ну и что? А меня зато теперь все в сто раз больше любят. Алька даже жука майского хотел подарить, — разошлась Агата.

— Ну если тебе так хорошо без меня, тогда я пошёл.

Плутыш, понурив голову, побрёл прочь.

Агата поняла, что он уходит навсегда. Она вскочила и опрометью бросилась за ним.