Пел немузыкально, скандалил.
Ну и, значит, правильно, что дали…
(В. Высоцкий)
Разные бывают ситуации, друзья и коллеги по любви к фантастике. Хотя почему только к фантастике? Бывало, до хрипоты спорили, что есть фантастика, а что нет, где пограничный столб и контрольно-следовая полоса, отделяющая высокую фантастику от буднично-обыденной прозы жизни. Однажды пришли к удивительному единому мнению, что нет фантастики и не фантастики, есть литература и не литература. В конце концов любое художественное произведение в той или иной мере высосано из авторского пальца с той или иной долей вольного фантастического допущения. А уж если начать дискуссию о том, фантастика или не фантастика, например, «Вий», «Шагреневая кожа» или очерки по истории КПСС, лучше сразу застрелиться, чем медленно погибнуть от скуки в пылу столь высоконаучного спора. Но дело, друзья мои, в данном описываемом случае не в этом. Хотя к фантастике событие имеет прямое отношение, так как история произошла на ежегодном фантастическом празднике «Аэлита-90». 1990, для уточнения. В 19 веке фэнов и КЛФ ещё не было, хотя не удивлюсь, если юная поросль считает, что некоторые из наших старичков запросто бродили в юрском периоде, обсуждая «И грянул гром» Брэдбери под трубный рёв доисторических персонажей знаменитого рассказа. Однако ближе к делу, коллеги.
Начнём с того, что в 1990-ом гостей «Аэлиты» выперли из хороших гостиниц Свердловска (ныне Екатеринбург) за город. Официальная версия – слишком нас много, вместо обычных 200-300 буйных фантголов уже минимум 600, и не менее буйных. Верится с трудом. Места бронировались заранее, и найти хоть 1000 мест в уральской столице проблем не составляло. Другое дело, что зарекомендовали мы себя, мягко сказать, не очень спокойными постояльцами. Даже 200 человек неспящего народа, который бродит по номерам и коридорам, истово доказывая преимущество Стругацких или Гаррисона перед всеми авторами, издаваемыми «Молодой гвардией», уже не слёт девственниц-послушниц провинциальной епархии. А если учесть количество выпиваемых при этом горячительных напитков, становится ясно, почему проживать участники конвента «Аэлита-90» были определены за 30 км от Свердловска на турбазу «Хрустальная». На мероприятия возили автобусами. Стоит сказать, что ни один из автобусов не пострадал. Да и неудивительно, с утра возили, когда все ещё спокойные, смирные, заторможенные.
Другое дело вечером, когда уже немало принято. Народец фэны хоть и мирный, но до тех пор, пока святое не затронут. А тут случилось. Есть такой писатель – Александр Бушков. И даже крепко так пишет, знаком с грамматикой, правилами русского языка и тем, что широким массам хавать положено. Может, у кого другой взгляд, возражать не будем – кому нравится демократия, а кому свиной хрящик. Но Бушкову уже в 21 веке на каком-то фантконгрессе (кажется, в Казани) вручили весьма оригинальный приз за максимум коммерческого успеха при минимуме творческих усилий. Хотя вопрос спорный – тут у него много конкурентов, которые могут превзойти и по максимуму, и по минимуму. Однако Александр недавно до описываемых событий 1990 г. разразился не художественным опусом, а критической статьёй под названием «Свет угасшей звезды». Не будем углубляться в дебри этого пасквиля, суть была следующая – столпы отечественной фантастики братья Стругацкие исписались. Хорошо, мол, начинали, но не оправдали ожиданий автора статьи. И живёт их, братьев Стругацких, литературное имя лишь за счет былой, давно угасшей славы. Ну что сказать. Моська, она всегда была сильна, коль нужно облаять слона, данной шавки не замечающего. Всё же басня г-на Крылова творение незавершённое. С детства хотелось, чтобы какой-то добрый очевидец происходящего пнул Моську, послужив орудием провидения для простейшего варианта возмездия – хорошего пинка в зад. Большего любая Моська недостойна – много чести. И у басни сразу появляется логически вытекающая из моськиного пустобрёхства мораль. Знать, она сильна, что и упомянул баснописец, но пинок всё же не помешает – да воздастся всем по делам их, в том числе и гавканью. Так вот, Бушков Александр не помню отчество планировал не только выступить завтра на авторском семинаре в Доме культуры (повезло, что не удалось), но и с вечера поселиться со всеми на «Хрустальной». Общаться с читателями напрямую и запросто. Ошибка одинокого бизона. Хотя задумка напрямую и запросто, надо сказать, удалась. А дело было так. Сидим с ребятами, никого не трогаем, выпиваем, беседуем, что-то обсуждаем. Распахивается дверь и чей-то крик:
– Бушков приехал!
– Что? Сюда? К нам? Он здесь?
– Ага!
Последующий за этой новостью забег Усейн Болт ни за что бы не выиграл. Тем более что в то время он ещё пешком под стол ходил на Ямайке. Прибежали. Где? Нет Бушкова. Кто, как, когда? Дали уже по морде, уехал. Стало обидно. То ли за то, что не успели, то ли неудобно стало. Где-то даже стыдно. Бушков один, нас много. Не могли на дуэль вызвать, паршивцы? Литературную, тактичную, правдорубскую, правдоискательскую… Нет, не могли. Сами не успели. А кто дал-то? Да никто не помнит. Сильно? Мнения разнились. Так что до сих пор не могу сказать, съездили Саше по морде сильно или так, слегка мазнули интеллигентски. Лично не видел. Жаль. Но тоже придумал куда ехать, оскорбив Натанычей. Слоны-то его и не заметили. Но та самая правда жизни, на мой взгляд, всё же восторжествовала. И не в том, что Моська таки свой пинок получила. Стругацких уж нет, светлая им литературная память в веках. Бушков жив, курилка. С того времени немало воды утекло. Ну и где Бушков, а где Стругацкие… А ведь и Бушков надежды подавал – «Варяги без приглашения» хоть и ранняя вещица, да мысль прослеживалась. Куда только всё делось.
Кто-то и меня упрекнёт в том, что облаял слона Бушкова. Не буду спорить, просто повествую о том, где был, что видел и слышал. Да и крупные сомнения в слоновости у меня в этом случае присутствуют. По мне это скорее слоник на комоде, за ним (или перед ним) еще семь для полного жизненного счастья с литературной жвачкой. Да какие семь! Имя им легион… Моська, друзья, всегда будет лаять. А караван всегда будет идти. Нормальная диалектика.
УРАЛЬСКИЕ СКАЗЫ
Ещё несколько штрихов с «Аэлиты» 90-го года на турбазе «Хрустальная». Для начала хочется привести пример высокого морального облика нашей фантастической тусовки, вернее, некоторых её особенно сознательных особей. Как-то априори считается, что практически любой кон несёт в себе недюжинную алкогольную составляющую. И первые воспоминания о том или ином конвенте для большинства его участников заключаются в сакраментальной фразе: «Хороший был кон. Как же классно мы нажрались…». Да. Трудно отрицать. Но есть ведь и положительные примеры, товарищи! Возможно, вы не поверите, но дело было так. Посреди ежевечерней алкогольной вакханалии зам. председателя Всесоюзного Совета КЛФ Михаил Якубовский работал. Пахал Мишка. Работы хватало – перевыборы ВС, документация, борьба с ЦК ВЛКСМ за финансовую независимость, отстаивание интересов отдельных клубов, петиции и челобитные по разным инстанциям, городам и весям. И столько было этой пакостной рутины, что у Председателя Всесоюзного Совета А.Н. Стругацкого вместо одного Якубовского образовалось целых три зама, добавились Лёня Куриц из Николаева и москвич Лёша Керзин. Разрешите немного отвлечься по кандидатуре Керзина. Помните алкогольное состязание дамы с мужчиной из первого фильма приключенческой саги "Индиана Джонс"? Так вот, даже эта проспиртованная леди проиграла бы Лёшке с позорным счётом. Алкогольные конкурсы и на наших конах случались. Однако Лёша в них не участвовал, говорил, что это будет бесчестное состязание профессионала с любителями. Но дело даже не в количестве выпиваемых им крепких напитков. Сказать, что он не пьянел – это неверно и слишком мягко. Лёша оставался трезвым. Как лист, как стёклышко, как юный комсомолец на безалкогольной свадьбе времён М. Горбачёва. И даже глаза у него после пары литров водочки были спокойными и пронзительно трезвыми – хоть в гляделки играй с инспектором ГАИ. На работоспособности Алексея алкоголь никак не отражался. Простите за отвлечение, друзья, но Керзин не тот самый положительный пример, о котором говорилось выше, хотя тоже весьма достойный товарищ. Вернемся к Михаилу Якубовскому, измученному нарзаном, совещаниями и документацией.
