— Вальберг, отдай его мне, — умолял он йостовского зама. — Клянусь, он не пожалеет.

— В очередь, в очередь, — смеялся Флориан. — А года через три поговорим.

Рольф всё понимал и готов был ждать. А пару месяцев спустя, на церемонии назначения гимназистам наставников, он увидел Леона с Йостом. То, что Вальберг подставлял задницу руководству, ни для кого секретом не было. То, что при этом он её ещё и лизал, стало для Рольфа откровением. Подложить четырнадцатилетнего брата под разнузданного развратника босса было верхом цинизма. Карьерист хренов! При таком «служебном» рвении вожделенный пост директора по контроллингу — лишь вопрос времени.

«Утешало» только то, что, зная Йоста, можно было быть уверенным — не пройдёт и полгода, как вакансия «наставника» освободится. Вот только каким выйдет мальчик из этих отношений…

— Познакомь, — задумчиво кивнул Матиас, отвлекая Боргхардта от мрачных мыслей.

— Матиас, позволь тебе представить — это Дэвид Йост, наш директор по контроллингу. Леон Вальберг. — Рольф умышленно упустил «титул» мальчишки. — А это Матиас Штайнбах, президент «Первого Ганзиатского банка» и, надеюсь, наш будущий партнёр.

— Дэвид, — протянул руку Йост, давая понять, что предпочитает общение на «ты».

— Отличная вечеринка, Дэвид! — сверкнул отшлифованной бизнес-улыбкой Матиас. — Уж до чего я терпеть не могу подобные сборища, а и то проникся.

— Рад, что смог прийти, Матиас. — Йост с чувством тряс ему руку, голос его сочился радушием и гостеприимством. — Я, признаться, и не надеялся увидеть тебя сегодня. Говорят, ты теперь вообще из Франкфурта не вылезаешь.

— Ради вас вот вылез.

— Польщён, очень польщён. — Йост, разыгрывая радушного хозяина, изгалялся вовсю, но делал это просто мастерски, и если бы Рольф не знал его фирменные интонации, сам бы купился на их искренность.

Избавившись так удачно от осточертевшего Штайнбаха, Боргхардт повернулся к Леону. Задержал взгляд на бёдрах, таких узких, что мужскими ладонями обхватить можно. Сглотнул.

— Прошу прощения, Леон, — сказал он, напуская на себя всё имеющееся обаяние, — что так беспардонно вклинился к вам с Дэвидом. Готов искупить вину и развлечь тебя, пока эти зануды обсуждают дела.

— Не стоит беспокоиться. — Мальчишка скользнул по нему скучающе-высокомерным взглядом — ни дать ни взять Вальберг высшей пробы — и присосался к стакану с соком. — Мне тоже интересно.

Рольф мысленно причмокнул — ух, хор-р-рош жеребёнок: порода, норов, экстерьер; объезжать таких — сущее удовольствие.

— Впрочем, можешь принести мне чего-нибудь выпить, — милостиво разрешил белокурый чертёнок, скосив глаза на Йоста, — а то Дэвид не разрешает.

Йост, всё прекрасно слышавший, и бровью не повёл.

— Ну, раз Дэвид не разрешает… — Рольф шутливо развёл руками, делая знак бровями в сторону свободного столика у окна: пошли, сладкий, со мной — будет тебе всё, что захочешь.

— Понятно, — презрительно фыркнул мальчишка и демонстративно отвернулся. Вот ведь глупая блондинка, чертыхнулся про себя Рольф, и тут же мысленно взвыл: да мальчишка просто брал его на слабо, провоцируя на «дуэль» с Йостом. Не выпивка ему нужна, а доказательство, на что готовы ради него мужчины. И этот простенький тест он с позором провалил.

Загладить оплошность не удалось. Леон окончательно потерял к нему интерес и на все попытки возобновить разговор никак не реагировал.

— Дэвид, Рольф, — подошедший Кейм обнял их за плечи, не удостоив Штайнбаха даже кивка. — Пошли, пора начинать.

Верхушка Корпорации собралась у микрофонов в дальнем конце зала.

Оставшийся наедине с Леоном Матиас проводил Йоста глазами.

— А Дэвид кем тебе приходится?

— Никем, мы просто спим вместе. Уже год.

Оригинальное начало светской беседы.

— Я бы дал тебе максимум пятнадцать.

— А мне и есть пятнадцать.

— Но… ты же сказал, что вы с Дэвидом уже год вместе.

— И это тоже верно. Тебя это шокирует?

— Ну почему? — развязностью в тон мальчишке Матиас постарался скрыть замешательство. — Если это по доброй воле…

— В том-то и дело, что нет… — Леон сделал эффектную паузу, а у Матиаса недобро сжались челюсти, когда он посмотрел вслед Йосту. — Я его изнасиловал.

Матиас втянул в грудь побольше воздуха и бесшумно выдохнул: за пять минут «светского трёпа» с этим мальчишкой он пережил всю гамму эмоций — а думал, что давно уже разучился что-либо чувствовать.

Матиас от природы был тихим, спокойным, осторожным. И взбалмошный непредсказуемый Флориан Вальберг покорил его тем, что только ему одному удавалось одним изгибом тонкой выщипанной брови или пустячной фразой заставить его парить в облаках эйфории или погрязнуть в пучинах отчаяния. С ним он никогда не знал, чего ждать в следующую минуту. С Вальбергом унылое, предсказуемое, расписанное на года существование приобретало пряный вкус авантюры.

Вальберг был наркотиком-стимулятором, он вызывал зависимость. Рядом с ним Матиас чувствовал себя живым. Отрекаясь от Вальберга и того, что между ними было, он думал, что выбирает спокойную жизнь. А оказалось, что жизни без Вальберга нет.

— Впрочем, это долгая история, — голос Вальберга-младшего вернул его к действительности. — Ошибка молодости, знаешь ли. Хотя… откуда тебе знать? Ты в молодости, наверное, никаких ошибок не совершал. Был очень правильным, верно?

— Да. И это было моей самой большой ошибкой, — сказал Матиас, протягивая визитку. — Позвони мне. Если будет желание.

— Позвоню, — кивнул Леон с серьёзным выражением лица, которое тут же сменилось знакомым до боли ехидным прищуром: — Если будет желание.

***

…В школе их таких было двое: он и старший на год Билл Каулиц. У обоих были не в меру строгие отцы, запрещавшие им все те «глупости» и «баловство», которые составляли смысл жизни одноклассников и определяли положение в их кругу. Сходство жизненных ситуаций и отверженность среди сверстников сблизили их.

И всё же у Билла жизнь складывалась совершенно иначе. Потому что у Билла был Дэвид.

В глубине души Леон завидовал другу, втайне мечтая стать таким же: Билл не просто верил в сказки, он воплощал их в жизнь. И они тоже в него верили, выбирая для своей очередной реинкарнации его жизнь. Каулиц до двенадцати лет носился со своими фантазиями про Короля, а в тринадцать реальность превзошла самые смелые мечты.

Билл позвонил ему ранним октябрьским утром — видно, не было сил дождаться встречи в школе — и возбуждённо затараторил в трубку громким шёпотом:

— Я его встретил!

— Кого? — не понял спросонья Леон.

— Короля!

Захлёбываясь от переполнявших его чувств, Каулиц скороговоркой рассказал ему о каком-то таинственном друге семьи, перед которым его отец «по струнке ходит».

— Я когда его увидел, сразу понял — это он!

— А он? — насмешливо спросил Леон. — Он тебя узнал?

— Увёл Билл твоего Короля, — сказала мама, и в тот момент Леон возненавидел обоих, и её, и Билла.

Глупо было считать так на полном серьёзе: никто никого у него не уводил — Билл первым встретил Дэвида, но детская сказка намертво прописалась в подсознании. В душе Леона поселилось гадкое удушающее чувство горькой обиды и чёрной зависти.

Дружба с Дэвидом только усугубляла его: быть на расстоянии вытянутой руки от мечты и не иметь возможности прикоснуться к ней — страшная пытка.