— Я вас правильно понял? — хрупкая фигура Вальберга поднялась, как в замедленной съёмке, и, повернувшись к директору, нависла над ним, как грозовая туча, заслоняя горизонт; директор от нехорошего предчувствия вжался в скамейку и втянул голову в плечи. — Вы предлагаете мне сделать за вас вашу работу? За мои же деньги?

— Нет, что вы, — залепетал побледневший Балановски, — я совсем не это имел в в-в…

Но Флориана уже было не остановить.

— Зачем, спрашивается, я плачу вам такие деньги, если в итоге всё приходится делать самому? Нет, даже не так: зачем мы, собственно, вкладываем в этот проект миллионы, если вы не в состоянии справиться с одним-единственным сопливым малолеткой?

— Мы… мы п-пытались. Просто мы уже исчерпали все средства влияния.

— Запомните, господин директор: мне… нам нужен результат. Не будет результата — вас тоже не будет.

— Я… п-п-понял, господин Вальберг. Мы п-п-примем меры.

***

— Вижу, вы, господин директор, встречались с господином куратором, — тихий вкрадчивый голос откуда-то сзади заставил Балановски вздрогнуть. Он резко повернул голову в сторону звука. За скамейкой стоял Леон. Подслушивал? С этого белобрысого дьяволёнка станется!

— А я ведь предупреждал, что мой брат очень не любит, когда его беспокоят по пустякам, — продолжал злорадствовать чертёнок. — Надеюсь, вы извлекли урок и больше тревожить его не будете?

Не дожидаясь ответа, Леон ухмыльнулся фирменной, генами защищённой от подделок, вальберговской ухмылкой и пошёл прочь, засунув руки в карманы, — точь-в-точь, как минуту назад его брат.

«Не потревожу, — обречённо подумал Балановски, невидящим взглядом провожая мальчишку. — Обещаю самому себе, на этом самом месте, что никогда больше не потревожу ни тебя, ни твоего брата. Разбирайтесь-ка вы между собой сами».

***

— Ты бы помягче с ним, Фло, — сказал ему уже в машине Бригманн. — У мальчика было тяжёлое детство, а сейчас он вступает в ещё более трудный возраст. Ему нужна любовь, вот он и ищет её, как умеет. Ты сам виноват — держишь его за семью замками и готов порвать в клочья любого, кто хотя бы посмотрит в его сторону. Так чего теперь удивляться, что он запал на Йоста? У него и вариантов-то других нет. Он ответит взаимностью любому, кто проявит к нему хоть толику внимания.

— Он, может, и к тебе уже клинья подбивал? — Флориан сам не понял, как эти слова сорвались у него с языка, — ничего подобного у него и в мыслях не было. Чего только со злости не брякнешь.

— Что за чушь! — Франк возразил ровно на секунду позже, чем следовало.

Флориан от бессилия стукнул кулаком по рулю.

— Сучонок! Блядёныш малолетний! У меня под носом, — бормотал он. — Надеюсь, ты хотя бы не одарил его «толикой внимания» из сострадания к тяжёлому детству?

— Ты всё же иногда думай, что говоришь! — Бригманн впервые за время их совместной жизни сорвался на крик.

И Флориан сдался.

— Возможно, это и правда лучшее решение. Если кто и способен преподать ему хороший урок и сбить с него спесь, так это Йост. Они друг друга стоят.

***

Во вторник утром Флориан прямиком отправился в кабинет к Дэвиду.

— Я хочу поговорить с тобой о Леоне, — начал он с порога вместо приветствия.

Дэвид скривился. Значит, Балановски всё же донёс. Неправильно расценил расстановку сил. Ну конечно! Вальберг — это финансирование. Вальберг — это утверждение руководства гимназии. А кто такой для них Йост? Печально. Платиновая змейка лениво обернулась вокруг запястья.

— Можешь быть спокоен — я с ним не сплю. И не буду. Обещаю. — Дэвид повернулся к монитору, давая понять, что вопрос исчерпан.

— Почему?

— Что… «почему»? — Дэвид от неожиданности поднял взгляд — показалось, что он ослышался.

— Он тебе не нравится? — Вальберг по-хозяйски плюхнулся в кресло напротив и закинул ногу на ногу, тоном заправской сводни развивая мысль: — По-моему, он полностью в твоём вкусе — ты всегда западал на таких.

— Да при чём здесь это?!

— А что ещё надо?

Дэвид в ответ лишь неверяще помотал головой.

— Твою мать, вы же оба чокнутые на всю голову.

— Что поделаешь — это у нас наследственное. Власть крови, как говорит Бригманн.

Дэвид откинулся на спинку кресла и провёл пятернёй по волосам.

— Ты что, серьёзно не против?

— Я не только не против. Я всецело за. Можно даже сказать, прошу тебя об одолжении как друга — клин клином вышибают.

— Не поверишь, как двусмысленно это звучит.

— Наоборот, никакой двусмысленности — если что и способно выбить из него дурь, так это твой клин.

— О’кей. — Уголок рта Дэвида потянулся в кривой усмешке. — Не могу же я отказать лучшему другу в таком пустяке.

— Я знал, что всегда могу на тебя рассчитывать.

Дэвид заглянул к нему вечером. Рабочий день давно закончился, но из щели под дверью кабинета Вальберга ожидаемо сочился свет.

Дэвид для проформы стукнул на ходу костяшками пальцев о дверной косяк и, не дожидаясь приглашения, открыл дверь.

Флориан полулежал в кресле, закинув ноги на стол и сомкнув руки за головой, и немигающим взглядом высматривал что-то в мониторе. Дэвид готов был побиться об заклад, что монитор показывал плавающих рыбок. На его появление Вальберг не отреагировал никак.

— Ну что, отошёл? — спросил Дэвид с порога. — Тогда пошли поговорим.

Флориан, не проронив ни слова, поднялся и так же молча последовал за ним.

— Мальчики, по домам! — скомандовал Йост, едва они вошли в его приёмную. Дивоподобные ассистенты, по неписаному правилу не покидавшие своего поста до ухода босса — вдруг господину Йосту что-нибудь понадобится, и чем дольше оставался Йост на работе, тем выше был шанс, что понадобится то самое, — неохотно засобирались.

Закрыв за собой дверь кабинета, Дэвид вынул из недр мини-бара, встроенного в стену рядом с сейфом, располовиненную бутылку виски и сифон с содовой. Отточенными движениями заправского бармена насыпал в стаканы колотый лёд, щедро плеснув сверху виски. От содовой по молчаливому согласию отказались оба. Дэвид протянул Флориану стакан. Они чокнулись и некоторое время пили в тишине.

— Ты что творишь, Вальберг? — Дэвид первый нарушил молчание. — Что это за аттракцион невиданной щедрости был с утра? Небось, возненавидел меня ещё до того, как огласил своё великодушное предложение?

— Было дело. — Флориан усмехнулся. — А ты, выходит, его всерьёз не воспринял.

Йост рассмеялся.

— Да ты же невменяемый был. Сделки с недееспособными недействительны.

Флориан криво усмехнулся: этого следовало ожидать — Дэвид знал его как облупленного.

— Так что на тебя нашло?

Флориан уже давно чувствовал настоятельную потребность выговориться. Однако дурацкое упрямство натуры не позволяло откровенничать по собственной инициативе. Дэвид же безошибочно распознавал у него такие настроения и умело раскручивал на душеизлияния.

— Нашёл к кому ревновать, — рассмеялся он, когда Флориан изложил ему как на духу свои тревоги и опасения. — Да твой Бригманн никого, кроме тебя, в упор не видит.

— Знаю, — буркнул Флориан. — Потому и разбираюсь с мальчишкой, а не с Бригманном. Пусть не зарится на чужое. Впрочем, ты прав — это мелочь, над которой, при иных обстоятельствах, я бы и сам только посмеялся. Настоящая причина… — Флориан помолчал, собираясь то ли с мыслями, то ли с духом, а решившись, отчеканил: — Я-не-знаю-что-делатьс-малым.

— И решил, что с ним справлюсь я?

Флориан кивнул.

— С ума сойти! — присвистнул Дэвид. — Твоему брату нужен для понтов крутой мужик, тебе — убрать от греха подальше конкурента, и добиться своих целей вы готовы даже в ущерб самим себе. Вы, Вальберги, страшные люди. Вас надо защищать от вас самих.

— Вот я и хочу, чтобы ты защитил его, — сказал Флориан и еле слышно добавил: — И прежде всего — от меня.