Скажу вам как мужчина — мужчинам: давать нужно тем, перед кем потом не будет мучительно стыдно за минутную слабость».

***

От спонсоров в гимназию регулярно наведывались Кристиан Кейм — с выносящими мозг лекциями — и Флориан Вальберг — с дисциплинарным мозготрахом. Дэвид Йост появлялся крайне редко, обычно, если надо было подменить кого-нибудь из первых двух кураторов. Сегодня, судя по всему, был именно такой случай. Кейм и Вальберг ещё вчера смотались со своими пассиями куда подальше, а Йост торчит в преддверии выходных в гимназии, где остались только дежурные учителя да сопливая мелюзга, будто его и не ждёт никто.

Узнав о присутствии Дэвида, Леон совсем сник: если до этого его дерзкий план имел хоть какие-то шансы, то сейчас они равнялись нулю — кто из руководства пойдёт на грубое нарушение правил перед самым носом проверяющего? И всё же он решил попробовать — не в правилах Леона было сдаваться раньше времени.

Попытка успехом не увенчалась — Балановски был непреклонен.

— Весьма сожалею, Леон, но мы не можем отпустить тебя в город одного — у нас очень строгие распоряжения на этот счёт.

— Я еду к брату.

— Очень хорошо. Пусть он мне позвонит — этого будет достаточно.

— Вам не кажется, что мой брат — слишком занятой человек, чтобы беспокоить его по таким пустякам?

— Я в этом уверен. Но если у него нашлось время придумать эти правила, то его не обременит и соблюсти их.

— Не советовал бы вам быть таким категоричным, господин директор, — процедил Леон. — Потом и пожалеть можете.

— Боюсь, что я гораздо сильнее пожалею, если уступлю тебе, Леон, — так же холодно ответил директор.

Леон захлопнул дверь директорского кабинета: достаточно громко, чтобы дать Балановски понять, что он об этом думает, и достаточно осторожно, чтобы хлопок можно было списать на сквозняк, — и вне себя от злости пустился вниз по лестнице. На лестничной площадке, в пролёте между вторым и первым этажом, он заметил Йоста. Дэвид стоял, прислонившись к стене, и увлечённо набирал смс. Леон замедлил движение, но силы инерции хватило, чтобы налететь на него. Дэвид, не отрывая взгляда от телефона, одной рукой отправил сообщение, а второй ловко подхватил на бегу Леона.

— Такая красота — и сама в руки бежит, — ухмыльнулся он, убирая мобилку в карман пиджака. — Только злой, как фурия.

— Если твой брат Флориан Вальберг, поводов для радости у тебя немного, — буркнул Леон, вырываясь из цепких мужских рук.

— И то верно, — рассмеялся Йост. — И чем он не обрадовал тебя на этот раз?

— Не отпустил в город на выходные.

— Ну, я его понимаю. — Дэвид окинул мальчишку откровенным взглядом. — Будь у меня такой смазливый брат, я бы его тоже без чадры и охраны в четырнадцать лет за порог не выпустил.

Леон было порозовел от витиеватого комплимента, но тут же зло фыркнул:

— Мне пятнадцать.

— Да-а-а? — деланно удивился Дэвид — мальчишка его прикалывал. — Я пропустил твой день рождения?

— Нет, — с неохотой признал Леон. — Но осталось всего три месяца. Поэтому округляем в большую сторону. Итого, пятнадцать.

— Да, с математикой у тебя всё в порядке — гимназия явно окупает те деньги, которые мы в неё вкладываем, — рассмеялся Дэвид.

Мальчишка сопел, задетый подколкой, но дерзить в ответ не осмеливался.

— Раз ты такой взрослый, может, пригласить тебя куда-нибудь? — сказал Дэвид и тут же мысленно выругался: дёрнул же его чёрт за язык! Наверное, сработал рефлекс: флирт — естественная реакция на смазливого мальчика. Леон Дэвиду нравился — то, что младший Вальберг будет покорителем мужчин, было ясно уже во время их первой встречи в доме его отца. После этого он иногда встречал его в городе с Флорианом или Франком, а однажды, когда Дэвид заехал за Биллом в школу, оказалось, что брат Вальберга — друг Билла. За последние полгода, которые Дэвид провёл в Дубае и Лос-Анджелесе, Леон изменился до неузнаваемости, как способны измениться только подростки: в один прекрасный день, глядя на знакомого ребёнка, вдруг с удивлением осознаёшь, что он совсем незнакомый, да и давно уже не ребёнок. Своими светлыми, почти белыми волосами он разительно напоминал негатив Билла. Две половинки одного целого. Чертёнок и ангелочек. Вот только бесёнок в этой паре был светловолосый. Эх, не будь он братом Вальберга…

— Может, — прервал его мысли Леон. — А куда?

Отступать было поздно, да и подло: вон как обрадовался мальчишка. В конце-то концов, не в койку же он его приглашает!

— «G-Bar» сойдёт? — небрежно спросил Дэвид, с удовольствием отмечая, как загорелись мальчишеские глаза.

— Ещё бы! — Леон даже не пытался скрыть свой щенячий восторг. — Ты это серьезно?!

— Вполне, — подмигнул ему Дэвид. — Я же знаю, как это важно, чтобы в четырнадцать, извини, в пятнадцать лет тебя пригласили в правильное место.

— Надеюсь, господин Йост — достаточно внушающий доверие человек, чтобы отпустить меня с ним? — насмешливо спросил Леон директора.

— Вполне. Я сообщу господину Вальбергу, что ему не о чем беспокоиться.

— Не стоит. — Йост с обезоруживающей улыбкой положил ладонь на плечо Балановски. — Я сам улажу с ним этот вопрос. Ответом ему был благодарный мальчишеский взгляд.

— Хорошо, — директор обескураженно покивал, — как скажете, господин Йост. Тогда желаю приятного вечера.

— Взаимно, — улыбнулся Дэвид. Леон победоносно ухмыльнулся.

***

В центр Гамбурга домчались за двадцать минут — в преддверии длинных выходных все уезжали из города, и Брамфельдское шоссе в обратном направлении было пустым.

Непродолжительное петляние узкими закоулками старого Санкт-Георга закончилось у входа в довольно высокое современное здание из стекла и бетона на Лянге Райе.

Бесшумный скоростной лифт за считаные секунды доставил их на последний этаж.

На просторной лестничной площадке была всего одна дверь без вывески, у которой торчал высокий крепкий парень, не то охранник, не то швейцар. Парень поприветствовал их почтительным кивком и набрал четырёхзначный код на щитке у входа. С тихим щелчком сработал электронный замок, дверь бесшумно распахнулась, и они вошли внутрь.

Леон огляделся.

Помещение, обставленное в лаунжевом стиле, было огромным и занимало, судя по всему, весь этаж, но столиков было не больше полутора десятка. Разбросанные на значительном расстоянии друг от друга, они казались одинокими островками в море стеклянно-хромированного хай-тека. Стены как таковые отсутствовали, вернее, были полностью стеклянными, как и потолок.

Безупречно вышколенный метрдотель проводил их в глубь зала к столику у окна-стены, откуда открывался умопомрачительный вид на залитое огнями побережье Внешнего Альстера. Посетители — все как один на вид жрецы моды и жертвы фитнеса — проводили их заинтересованными взглядами. С большинством из них, судя по обмену приветствиями, Дэвид был знаком.

Знаменитый «Generation Bar», или, сокращённо, «G-Bar», что придавало названию умышленную двусмысленность, был культовым заведением «для своих», о котором неустанно болтали в гимназии.

В углу у противоположной стены Леон заметил Тиля из девятого. Тиль писал гениальные стихи и мечтал о карьере сонграйтера. Благодаря своему наставнику, молодому, но уже известному на всю Европу продюсеру, в компании которого он сейчас сидел, мечты эти имели все шансы на исполнение. Тиль то и дело украдкой поглядывал на них с Дэвидом. Тиль был знатным сплетником.