Франк, с которым Леон много разговаривал о шоу-бизнесе, отнюдь так не считал.

«Главное в музыке — сексапил, — утверждал он. — А сексапил группы на девяносто процентов зависит от харизмы фронтмена».

Но Леон об этом предусмотрительно молчал, не желая расстраивать друга. Про себя он решил, что когда-нибудь улучит нужный момент и расскажет про Георга с Густавом Франку — вдруг тот и вправду возьмёт их под контракт?

Пока же ребята придерживались собственного правила успеха и всё свободное время посвящали репетициям.

Во время репетиций Густав полностью отрешался от мира и растворялся в игре — кроме барабанов, для него не существовало ничего. С видом просветлённого буддийского монаха он часами сосредоточенно лупил по ударной установке. Леон с Георгом усаживались на старом продавленном диване в противоположном углу «студии» и болтали под тихий аккомпанемент Георговой бас-гитары. Георг с каждым днём становился всё задумчивее, а его музыка — всё меланхоличнее.

В ту пятницу они опять оказались в гараже одни — Густав уже почти неделю болел гриппом и на репетициях не появлялся. Георг был особенно тих и задумчив. Склонившись над гитарой, так что волосы почти целиком закрывали его лицо, он рассеянно перебирал струны. Леон молчал, чувствуя, что другу сейчас не до разговоров.

Побренчав с полчаса, Георг отложил гитару, забрался на диван с ногами и, подперев лицо коленями, некоторое время молча смотрел на Леона.

— Ты офигенный, Вальберг, — сказал он изменившимся голосом. — Я бы хотел… дружить с тобой.

— Мы и так уже дружим, разве нет? — спросил озадаченный Леон.

— Нет, то есть да… — замялся Георг. — То есть… В общем, я имел в виду… вот так…

Георг опустил ноги на пол, резко, с какой-то отчаянной решимостью, придвинулся к нему и, неуклюже обняв Леона, поцеловал в губы.

От неожиданности Леон застыл как истукан, боясь пошевелиться.

— Ты не думай, я не как они, — затараторил Георг, весь пунцовый, видимо, истолковав его ступор по-своему. — Я не смеюсь над тобой. Я это… серьёзно.

Физически ощутимое смущение и неловкость Георга придали Леону смелости.

— Всё о’кей. — Он облизнул губы и робко улыбнулся. — Я тоже хочу… так дружить.

Не то чтобы ему так уж нравился Георг, но достаточно было того, что Георгу нравился он.

***

— Ты что такой загадочно-счастливый? — спросил его за завтраком Флориан.

— Я вчера впервые поцеловался.

— Да-а-а? — шутливо-недоверчиво протянул Флориан, разрезая апельсины, — его обязанности по дому сводились к приготовлению утреннего кофе для Франка и свежевыжатого сока для себя с братом. — Поздравляю! Обскакал брата на два года. Ну, колись, кто она?

Леон порозовел.

— Это… парень, из нашей школы. Он уже давно ко мне неравнодушен. Но я не знал, что ему ответить. А потом я узнал про вас с Франком и…

— …и понял, что можно?

Леон кивнул.

— Твою мать!

— А что такого? — мальчишка уставился на него с вызовом. — Каулиц вон всего на год старше, а уже с взрослым мужиком спит. А мы… только поцеловались.

— Не хватало только, чтобы не только, — буркнул Флориан.

— Фло, ну в чём проблема? Я думал, ты поймёшь меня, если ты сам… А ты, как папаша.

— Лео, послушай. То, что я гей, ещё не значит, что я буду счастлив отдать тебя первому позарившемуся на тебя парню. Я бы не возражал, если бы ты сам этого хотел. Но пока ты идёшь на это, чтобы быть похожим на меня и перещеголять Каулица, мой долг как брата не дать тебе наделать глупостей. И, кстати, о Каулице: они не спят.

— Ты-то откуда знаешь?

— …потому что его мужчине, — невозмутимо продолжил Флориан, — хватает ума подумать о последствиях. В отличие от твоего молокососа, который думает только об одном.

— Мне тоже понравилось.

— Я сказал, никаких старшеклассников! — отрезал Флориан и, захватив свой сок, вышел из кухни, давая понять, что тема исчерпана.

Вошедший минуту спустя Франк мгновенно оценил обстановку.

— Что случилось? — спросил он, присаживаясь и наливая себе кофе.

— Я… встречаюсь с мальчиком.

— Это замечательно, — улыбнулся Франк.

— Флориан так не думает, — вздохнул Леон.

— Он просто волнуется за тебя.

— И напрасно! Мне с ним хорошо… во всех отношениях.

— А что… — в голосе Франка послышались мягкие заботливо-обеспокоенные нотки, противные до невозможности. — У вас уже дошло до «всех отношений»?

Леон почувствовал, как у него запылали щёки.

— Послушай, Лео. Твоё от тебя не уйдёт — ещё пару лет, и все мужчины будут твои.

Леон кисло улыбнулся.

— Обещай, что не будешь спешить. И если всё-таки решишься на это, то только при условии, что ты сам этого захочешь. Обещаешь?

Леон кивнул — за тринадцать лет вынужденных обещаний отцу этот жест у него уже был отработан до автоматизма.

Зря он им сказал. Ему казалось, что уж кто-кто, а брат с Франком его точно поймут.

***

Через неделю Леона перевели в гимназию имени Леонардо да Винчи.

***

— Здравствуйте! Меня зовут Герхард Балановски. Я директор гимназии имени Леонардо да Винчи, что в Вольдорф-Ольштедте под Гамбургом. У меня для вас потрясающая новость. По итогам обширного психологического и общеобразовательного тестирования, ежегодно проводимого независимой комиссией от наших спонсоров, ваш сын вошёл в тридцатку учеников Германии с наибольшим интеллектуальным потенциалом, что даёт ему право на бесплатное обучение и проживание с полным пансионом в нашем интернате. Приглашаем вас для ознакомления с условиями обучения и, в случае согласия, подписания контракта. Запишите, пожалуйста, адрес и сообщите удобное для вас время посещения.

Едва переступив порог директорского кабинета, родители юных гениев тут же подвергались тщательно продуманной и умелой обработке.

— Наша гимназия недаром носит столь гордое имя, — со страстью фанатика вещал Балановски. — Мы ставим своей целью развить в наших воспитанниках все стороны личности великого гения.

Мы смотрим на десятилетия вперёд, а потому в учебном процессе используем традиции, проверенные временем. В то время как обучение в обычных школах сводится к бессмысленному зазубриванию материала, мы учим мыслить и делаем упор на индивидуальность. Основные учебные курсы у нас ведут известные бизнесмены, выдающиеся учёные, ярчайшие представители искусства. В гимназии регулярно проводятся встречи и диспуты с лидерами различных отраслей.

Но главная наша особенность — институт наставничества. Каждый ученик в течение года после поступления получает персонального наставника — человека, сделавшего карьеру в той области, к которой больше всего склонен сам мальчик. В отличие от прочих заведений, где шефство над молодёжью — пустой звук и дешёвый пиар, наши наставники очень серьёзно относятся к своим обязанностям: контрактом предусмотрены регулярные еженедельные встречи с подопечными. Конечно, это очень занятые люди — вы понимаете. Но от обязательств это их не освобождает: в случае невозможности встретиться на территории школы посреди недели мальчики приглашаются в гости на выходные. Куда? — Балановски, войдя в раж, сам задавал вопросы и сам тут же на них отвечал, полностью оправдывая данное ему учениками прозвище FAQ. — Домой к наставникам — когда и где ещё мальчикам представится возможность посмотреть на жизнь элиты изнутри? Представляете, какой у них будет стимул к учёбе и личным достижениям? Нет, их эээ… супруги совершенно не против гостей — они прекрасно понимают, какой это важный социальный проект. Но если вас это так смущает… Сказать по правде, большинство наших наставников женаты на карьере. Всю жизнь отдали любимому делу, личную жизнь не устроили, детьми не обзавелись. Вот и навёрстывают упущенное, занимаясь теперь чужими, — ничто человеческое гениям не чуждо.