Кейм, как и следовало ожидать, от его выходки в восторг не пришёл, но и скандал закатывать не стал — холодно поблагодарил за поздравление и весь вечер делал вид, что их с Франком не существует.

Гости исподтишка пялились на них, хозяин вечеринки их демонстративно не замечал. Вся эта свора, заискивающая перед ним с тех пор, как Кейм официально объявил его преемником Йоста, теперь, ещё толком не поняв, в чём дело, но безошибочным чутьём почуяв перемену отношения Хозяина к щенку-выскочке, старательно подражала ему, не обращая на них с Бригманном никакого внимания.

К экстравагантному внешнему виду, более подобающему подростку в поисках богатого покровителя, чем мужчине его возраста и положения, они уже привыкли. С эпатажным поведением смирились. Вызывающе свободного образа жизни ему не простит никто и никогда: ни родная традиционная семья, ни нетрадиционная приёмная. По всему выходило, что единственным человеком, принимавшим и любившим его таким, как он есть, был Бригманн.

Впрочем, исключение всё же было. Его второй раз приятно удивил Йост, решивший, видимо, взять на себя роль посредника-миротворца. Большую часть вечера Дэвид протусовался с ними, отвлекаясь разве что на развлечение юбиляра, который мрачнел с каждым часом. Под конец Йост, видимо, убедившись в бесплодности своих попыток, махнул на всё рукой и, забившись в дальний угол с бутылкой виски, принялся планомерно напиваться из горла.

«Бригманн, поехали домой. — Флориан решительно поднялся на ноги. — У меня есть идея получше, как провести эту ночь».

А в понедельник грянула буря.

***

— Сядь, — буркнул Йост, избегая его взгляда. Мрачный, как давешний Кейм.

Флориан присел в кресло для посетителей и вдохнул-выдохнул, пытаясь унять волнение.

— Ты мне вот что скажи. — Нарочито спокойный поначалу голос Дэвида стремительно набирал обороты. — Обязательно было приурочивать этот «каминг-аут» к его юбилею?

— Вот только не надо делать вид, будто он всё это время понятия не имел, с кем и как я сплю, okay? Он знал, кого приглашал.

— Нет, это ты знал, с кем он тебя приглашал! — взорвался Дэвид. — Он давал тебе шанс. Ты же счёл его великодушие разрешением дерзить дальше, теперь уже в открытую.

Флориана не покидало ощущение сюра. Они с Дэвидом знали друг друга пятнадцать лет, их связывали сначала любовные, а потом — деловые и дружеские отношения. И за всё это время они умудрились ни разу не поссориться. И вот Дэвид впервые в жизни делал ему выговор, отчего обоим было ощутимо не по себе.

— Каждый из нас чем-то жертвует для общего дела, и в первую очередь он! И только ты почему-то считаешь себя вправе жить так, как тебе заблагорассудится.

— Возможно, это потому, что я не верю, что счастливое будущее могут построить несчастные люди, — тихо сказал Флориан. — Счастье человечества начинается с нас.

— Ты понимаешь, что тем самым ставишь крест на своей карьере? — прошипел Дэвид. Глаза как щёлки, сжатые до белизны губы — сплошная тонкая полоса. — The message is clear. Если ты не перестанешь вести себя, как мальчик с ресепшена, очень скоро там и окажешься!

Тут-то это и случилось.

— У Кристиана претензии к моей работе? — Флориан вскочил на ноги и, опираясь кулаками о стол, навис над Дэвидом, так что тот невольно отпрянул. — Я не справляюсь со своими обязанностями? Появился более подходящий претендент на моё место, и вам нужен предлог, чтобы вышвырнуть меня к чертям собачьим?! Вальберг сделал своё дело, Вальберг может уходить?

Флориан сам испугался подобного взрыва ярости. Страшно стало не от собственной смелости — гораздо больше его испугало то, каким растерянно-испуганным сделался Йост.

— Да уймись ты! — процедил он сквозь зубы. — Никто ни в чём тебя не обвиняет и тем более не пытается убрать. Ты знаешь Кейма — у него иногда бывают заёбы. Не считаться с которыми мы, однако, не можем.

Но Флориана уже было не остановить.

— Не все такие супермены, как вы с Кеймом, готовые быть в топе круглосуточно. Я вкалываю на вашу грёбаную Корпорацию по двенадцать часов в сутки, без выходных и отпусков. И хотя бы ночью у себя дома я хочу — и имею полное право! — расслабиться. И ебал я вашу Корпорацию, если она будет предписывать, с кем и как ебаться мне!

Он сам не поверил, что эти слова слетели с его языка. Семь лет жизни с профессором изящной словесности даром не минули — грязные ругательства и Флориан Вальберг были таким же немыслимым сочетанием, как грязные ботинки и Флориан Вальберг. Но, к его несказанному удивлению, слова эти подействовали магически.

— Фло, послушай. Я просто передал тебе мнение Криса, — примирительно сказал Дэвид и заговорщически понизил голос: — Не обязательно понимать и, тем более, исполнять его буквально. Достаточно просто не мелькать с Франком на людях без особой надобности. А для выхода в свет можно нанять мальчика из эскорта: твой Бригманн мужик не глупый — всё поймёт правильно, а с тебя не убудет.

Флориан предупреждению внял, но с тех пор на всех мероприятиях демонстративно появлялся один.

***

— Что случилось? — спросил Франк, когда Вальберг поздним вечером вернулся домой: за три года всякое бывало, но таким Флориана он видел впервые. Будто умер кто-то.

— Бригманн, отстань, мне надо побыть одному, — огрызнулся тот и захлопнул дверь в свою комнату.

Бесполезно было настаивать — после своего первого и, Франк был уверен, последнего должностного преступления трёхлетней давности Вальберг свято соблюдал принцип конфиденциальности и никогда не обсуждал с ним служебные дела, не имевшие отношения к их совместному проекту. По большому счёту, к корпоративным тайнам Франк и не стремился. Если происходящее в Корпорации его и интересовало, то только потому, что имело отношение к Флориану.

Под утро Флориан неслышно вошёл в зал на первом этаже, где Франк сидел в темноте перед плазмой с выключенным звуком. По измождённому застывшему лицу плясали тени. Вальберг скупо клюнул его в висок и сказал:

— Бригманн, пошли спать.

Франк молча поплёлся за ним в спальню. Уже в постели он всё-таки не выдержал — слишком убитым выглядел Вальберг — и задал донимавший его вопрос:

— Как дела в… семье? Всё нормально?

— Ты моя семья, Франк, другой у меня нет, — пробормотал сквозь сон Флориан, зарываясь носом ему под мышку. — И у нас с тобой точно всё нормально.

В ту ночь Бригманн так и не уснул: за три года совместной жизни Вальберг впервые назвал его не по фамилии.

***

Родной отец не смог смириться с тем, что он гей, а «крёстный» — с тем, что он «неправильный» гей.

Флориан был предан делу Кейма и ему лично всей душой. В Корпорации он нашёл помощь и понимание в самый сложный период жизни. Он считал, что обрёл здесь настоящую семью. И вот, оказывается, всё повторяется: чтобы не потерять её, нужно опять делать выбор и ломать себя. Впрочем, выбор для него был очевиден. Он не боялся потерять работу. Гораздо больше его страшило крушение идеалов, в которые он искренне верил и осуществлению которых отдал треть жизни.

К счастью, поддержка пришла от человека, от которого её можно было ожидать в последнюю очередь: даже в самой смелой фантазии Флориан не мог представить, что Дэвид примет его сторону, выступив тем самым против Кристиана, которому был верен беззаветно.

Кейму не оставалось ничего иного, как смириться с «бунтом на корабле».

Но Флориан видимостью лёгкой победы не обольщался: Кейм никогда не сдаётся.