Сам Кристиан на эту тему с ним ни разу не заговорил.
То ли не видел смысла метать бисер перед свиньями, рассудив, что он и сам должен понимать, что к чему. То ли считал ниже своего достоинства вести воспитательные беседы с заблудшей овцой, полагая это уделом её непосредственного пастыря. То ли, что наиболее вероятно, опасался потерять авторитет, не без оснований подозревая, что «упрямый мальчишка» не изменит своего мнения даже после разговора с ним.
И вот, полгода спустя, когда затяжная холодная война зашла в тупик, Кейм вызвал его к себе.
— Я долго думал, что с тобой делать. — Кристиан прищуренным взглядом смотрел куда-то в даль своего бескрайнего кабинета, будто пребывал в раздумьях даже сейчас. — Мы очень много в тебя вложили, и средств, и надежд. Было бы глупо разбрасываться таким потенциалом из принципа. Но нет ничего опаснее большого потенциала, направленного в неверное русло.
Флориан молчал, понимая, что вызвали его не для философского диспута, а для оглашения окончательного приговора.
— Я решил дать тебе шанс. — Кейм встал, словно желая подчеркнуть серьёзность момента. — Последний. Окажи нам одну услугу — и я на многое закрою глаза.
========== Часть 5. Власть крови. Стилисты. ==========
К приезду гостей готовились месяц. В доме из-за этого было столько суеты и разговоров, что Леон сразу понял: гости будут необычные.
По вечерам родители запирались у себя в спальне и о чём-то приглушённо спорили, а наутро у мамы были опухшие покрасневшие глаза, которые она прятала за солнцезащитными очками.
И вот день «икс» настал.
Отец ещё утром строго-настрого приказал ему сидеть у себя и не высовываться. Это было странно — обычно, когда приезжали гости, родители сами звали его, чтобы похвастаться: как Леон хорошо учится, как чудесно рисует, какое место занял на школьном конкурсе юных талантов. Не то чтобы Леон испытывал такое уж большое удовольствие от этих встреч: он неизменно чувствовал себя на подобных сборищах диковинным зверьком на потеху публике. Гости тут же принимались с ним сюсюкать, задавая из года в год одни и те же набившие оскомину вопросы, ответы на которые никого не интересовали. «Как дела в школе? Кем мечтаешь стать? Какие планы на каникулы?» В общем, тоска смертная. Но на этот раз отцовский запрет его задел: во-первых, из одного чувства протеста — этих запретов уже было столько, что у Леона выработался на них рефлекс; а во-вторых, особенно обидно, когда тебя не приглашают туда, куда ты сам не горишь желанием идти.
Леон стоял у себя в комнате на втором этаже их виллы в Винтерхуде и осторожно выглядывал из-за шторы в окно. Комната выходила окнами на фасадную сторону дома, и подъездная дорожка отсюда хорошо просматривалась.
В три часа пополудни послышался шум мотора и лёгкий шорох колёс по гравию, и из-за поворота показался чёрный представительский «мерседес». Лимузин притормозил у парадного входа.
Из дома тут же вышел отец при полном деловом параде. Быстрым пружинистым шагом он спустился по лестнице навстречу новоприбывшим и принялся энергично трясти им руки в порядке старшинства.
Гостей было трое.
Двое из них, хоть и не походили на обычных бизнесменов, водившихся среди друзей отца в избытке, всё же ничем особо не выделялись: костюмы, галстуки, ботинки — солидно, дорого, безлико. А вот третий, самый молодой из них, парень за двадцать… Вот он выглядел отпадно. Вьющиеся светлые волосы до плеч (Леон решил, что точно крашеные — в природе таких восхитительных оттенков не бывает) обрамляют холёное модельное лицо. Огромная «женская» сумка на согнутом локте. И сапоги. Умопомрачительные белые сапоги из кожи питона до колен.
Леон смотрел во все глаза, затаив дыхание, словно боялся, что чудесное видение растает от малейшего неосторожного движения.
Этот парень был именно таким, каким больше всего хотел быть сам Леон: сильным и стильным. Стильность парня была налицо. А то, что он был ещё и сильный, сомнений не вызывало: чтобы появиться в таком обществе в подобном виде, нужно немалое мужество. Сам Леон, разумеется, тоже делал вид, что ему плевать на мнение остальных, но внутренне всегда чувствовал себя неуютно от глумливых подколок сверстников или неодобрительных взглядов взрослых. Парень же держался так, словно его облик — самая естественная вещь на свете.
Леон мог бы выглядеть так же — они даже внешне были похожи: оба невысокие, хрупкие, светловолосые, — если бы ему повезло с родителями, вернее, с отцом. Сам Леон походил на маленького старичка — обычная короткая стрижка, безликая классическая одежда: прямые брюки, строгие рубашки, скучные свитера — всё это с равным успехом мог бы носить покойный дедушка, будь оно на несколько размеров больше. Стоил его гардероб дорого, но выглядел убого. По мнению отца, это называлось «приличным внешним видом». По мнению Леона, последний иммигрант и тот выглядел круче. И в чём, спрашивается, прикол родиться в богатой семье, если в итоге ты всё равно лох лохом?
Леон сканировал необычного гостя с головы до ног и обратно, то и дело задерживая взгляд на ключевых деталях облика. Результат осмотра оказался неутешительным: он впервые устыдился своего стадного инстинкта — сам Леон слишком усердно подражал новоявленной школьной звезде Биллу Каулицу. Разумеется, только в мечтах, но сам факт удручал. Парень же был неповторим: каждая деталь его облика в отдельности была последним писком моды, а всё вместе непостижимым образом превращало его в яркую индивидуальность — так, как выглядел он, не выглядел никто. По крайней мере, Леон не встречал никого похожего на него. А уж он был в курсе всех модных тенденций.
Но ещё большее любопытство, чем сам незнакомец, у Леона вызвала реакция отца на него. Возникшее между ними напряжение чувствовалось даже здесь. Отец подошёл к парню последним, на миг застыл в нерешительности, но руку всё-таки протянул. Они с вызовом посмотрели друг другу в глаза. Отец скупо кивнул, но не обменялся с ним ни словом, и тут же поспешил пригласить гостей в дом.
Парень отцу не понравился — ещё бы! — и это только подхлестнуло интерес Леона: вот бы подружиться с ним! Хотя глупо, конечно, надеяться, что такой захочет водиться с малолеткой.
***
Когда отец с гостями исчезли из виду, Леон ещё некоторое время простоял у окна, размышляя, — мысль познакомиться с экстравагантным парнем не покидала.
Нужная идея пришла быстро — когда Леон чего-то хотел, он умел найти способ получить желаемое. Но прежде надо было хоть что-то сделать с собой — не являться же на глаза иконы стиля в «приличном виде»!
Леон вернулся в комнату, открыл дверь шкафа и, вывалив на пол содержимое, опустился на колени. Нужная вещь нашлась быстро — чёрная облегающая водолазка с длинными рукавами. На краях рукавов с внутренней стороны он решительно проделал ножницами две дырки и, надев свитер, просунул в них большие пальцы.
Спустившись в гостиную, он набрал по памяти номер телефона и мгновение спустя уже слушал гудки вызова.
— Бабуль, привет!
Дальше достаточно было просто мычать время от времени что-то согласно-заинтересованное — бабушкин ворчливый монолог в активных собеседниках не нуждался. Добрых полчаса спустя Леон, продолжая поддакивать, вышел в ванную. Прижав трубку плечом к уху, он смочил руки водой — средства для укладки волос были под запретом, — ловкими отработанными движениями соорудил на голове некое подобие причёски и, придирчиво оглядев себя в зеркале: не топ-модель, конечно, но и далеко уже не тот занудный замухрышка, каким он выглядел пару минут назад, — невзначай поинтересовался, не позвать ли кого из родителей.
