========== Ночь ==========

Ночь опадала на город пыльными хлопьями.

Газовые лампы въедались в уличную темноту, в заляпанных грязью окнах напротив тускло горели огоньки свечей. Тяжелые багровые тучи вытянулись за шпилями дымовых труб и покрыли небо уродливыми бархатными клочьями. Где-то в углу кружила пара светлячков.

Именно они пытались разогнать мрак моей комнаты. Я наблюдал за ними: они замерцали, бросаясь в омут своих, светлячковых, страстей, покружились почти у самого моего лица и опустились, в конце концов, на сгиб моего локтя.

Светлячки подобрались совсем близко друг к другу; в темноте я мог различить их мелко дрожащие усики. В конце концов, самка подмяла самца под себя, вгрызаясь жвалами в его голову. И пока она пожирала его, мерцание их тел создало идеальный ритм.

У некоторых любовных историй не бывает счастливых финалов.

Самочка оказалась потрясающе аккуратной: она старательно уничтожила все улики и устроилась на моей рубашке с таким невинным видом, что ей смог бы позавидовать любой инквизитор. Я вынужден был стряхнуть её, чтобы закатать рукав; моя личная маленькая смерть не могла ждать дольше.

Тонкие мышцы руки покрывали сотни крохотных шрамов — они поднимались вверх от груди, занимая каждый сантиметр тела с почти механической точностью. Цветом отметины никак не выделялись, но они слегка блестели и немного выдавались вперёд. За годы шрамы сильно выцвели, так что в темноте посторонний и не совсем трезвый человек вряд ли разглядел бы священные строки, вырезанные на моей коже.

А вот метки на внутренних сторонах локтей сложно было не заметить: бледная кожа и линии синеватых вен скрывались под росписью синяков и свежих проколов. Их не мог скрыть даже мрак, но меня это мало тревожило: я просто хотел уйти, погрузиться во тьму и раствориться в тишине. Я не жаждал сбежать в вечное блаженство; я хотел просто сбежать.

Игла вошла в полузатянувшуюся рану. Было больно, но боль эта длилась не дольше секунды и была не такой сильной, как ломка без офория. По телу прошлась волна тёплой, сладкой истомы, разлилась по венам, добралась до сердца и забрала меня прочь из реальности. Руки легли на подлокотники, шприц выпал из пальцев. Я закрыл глаза.

На мгновение я почувствовал себя так хорошо, словно был совершенно другим человеком.

Я открыл глаза и взглянул в небесный водоворот за окном. Сиреневые сполохи и ярко-синий ветер полностью скрыли темнеющее небо; между трубами на крышах сновали стайки крохотных летучих мышей. Тяжёлый, терпкий аромат роз и магнолий мешался с запахом жареных сосисок, и эта дикая смесь напомнила мне шлюх с Золотой Улицы, выливавших литры духов на свои загноившиеся тела.

Я думал о том, что принесёт мне эта летняя ночь.

Чаще всего моё ожидание пропадало втуне. Люди приходили сюда редко, и у каждого были свои причины для визита к демону из Преисподней. Некоторыми из них двигало отчаяние, остальные просто не могли придумать ничего омерзительнее посещения моей квартиры. В любом случае, мне было всё равно. Всё равно до тех пор, пока они давали мне деньги.

Стук в дверь меня не удивил. Я поднялся с кресла и двинулся через комнату, очень медленно, словно шёл через вязкую жидкость. За первым стуком последовал второй, нетерпеливый, но мне не было смысла торопиться. Я втянул воздух в лёгкие, прислушиваясь к запахам: от двери тянуло дегтярным мылом, кожей, бальзамирующей жидкостью и оружейным маслом; запахи сплетались, но явно принадлежали разным людям. Я помедлил, открыв дверь только после третьего стука, и сейчас же отступил в сторону—в комнату хлынул яркий свет. На пороге стояли двое мужчин.

Первым моё внимание привлёк капитан инквизиции — одна его форма заставила расслабленные от наркотика мышцы напрячься. Я с трудом подавил зверское желание захлопнуть дверь и запереть её изнутри, но, пользуясь секундным ступором, повод перехватило моё упрямство: я окинул капитана таким взглядом, словно он был одним из самых заурядных созданий в моей жизни.

Он был худым, и чёрная форма это подчёркивала. На руках у него были перчатки — как будто он не хотел оставлять отпечатков пальцев, чтобы никто не смог за ним проследить. Волосы были спрятаны под фуражкой.

Со стоячего чёрного воротника на меня смотрели два глаза из литого серебра — символ Дома Инквизиции. Металл отбрасывал холодные блики на стену.

Второй мужчина был одет в белый медицинский халат и выглядел порядком встревоженным. Его руки были сцеплены впереди в защитном жесте, словно он пытался от меня отгородиться. Один из его пальцев обхватывало золотое обручальное кольцо.

Мне нравилось, что врач чувствовал себя неуютно. У него были идеальные черты лица и сильное, здоровое тело от природы красивого человека, а эта нервозность делала его уязвимым: так было проще приблизиться к нему, проще его обмануть. Догадка добавила мне сил, невзирая даже на присутствие капитана инквизиции в непосредственной близости.

— Вы — мистер Бэлимей Сайкс? — Капитан заговорил первым. Моё имя он прочитал с потрёпанной, почти прозрачной от времени визитки.

Бумажный уголок оторвался от карточки и опал вниз, как кусочек засохшего листка.

Я с трудом помнил тот день, когда их заказал. Неужели мне хватало наивности верить, что с семидесятью визитками, бутылочкой отбеливателя для ногтей и хлопковым костюмом я смогу влиться в нормальное общество? Кстати, этот костюм всё ещё валялся в ящике моего шкафа. И я был бы рад забыть, в котором именно.

Мне было чудовищно интересно, где капитан достал эту визитку, и как долго он таскал её с собой. Инквизитор аккуратно положил кусочек картона обратно в тонкую серебряную коробочку, сунул её в нагрудный карман и замер, ожидая моего ответа.

— Да, Бэлимей Сайкс — это я, — наконец согласился я. — А вы?..

— Капитан Уильям Харпер, брайтонский отдел инквизиции. — Он повернулся к врачу.— Это мой сводный брат, доктор Эдвард Тэлботт.

— Приятно познакомиться. — Доктор Тэлботт протянул мне руку, и в глазах его мелькнул страх: хорошие манеры неожиданно подвели его, заставив подать мне обнажённую ладонь для рукопожатия.

Доктор отчаянно пытался не смотреть мне в глаза. Возможно, он впервые видел живого потомка демонов, но, вне всяких сомнений, отрезанные части тела моих собратьев на своём анатомическом столе он лицезрел довольно часто. И он почти наверняка держал в руках небольшое чёрное сердце кого-нибудь из заблудших. Однако, куски плоти — это одно дело, а живой экземпляр — совершенно другое: было заметно, что чёрные когти и смертельная бледность произвели на него меньшее впечатление, чем горячее дыхание и внимательный взгляд.

Я улыбнулся доктору Тэлботту. Его нервозность притягивала; когда-то мои предки забирали души у подобных ему красивых людей.

— Может, зайдёте? — предложил я.

— Да, разумеется. Спасибо. — Врач опустил руку и шагнул в мою квартиру.

Капитан немного помедлил, затем последовал за своим братом. Я закрыл дверь, обрубая доступ яркому свету из коридора. Двое мужчин стояли во мраке моей комнаты; я прошёл к своему любимому креслу, прекрасно зная, как сложно им разглядеть меня в темноте.

— Итак, господа, чем я могу вам помочь?—спросил я.

— Моя жена… — начал было доктор Тэлботт, но инквизитор его перебил.

— Мне необходима уверенность в том, что вы возьмётесь за это дело. — Он, несомненно, и раньше имел дело с заблудшими.

История сделок между двумя нашими расами насчитывала многие века; история обманов и жульничества немногим ей уступала. Времена могли меняться, но профессиональная этика — никогда.

— А мне необходимо знать, что именно вам от меня нужно, прежде чем я дам своё согласие, — отозвался я.

— Нам нужна помощь в расследовании, — сказал капитан.

— Всего лишь расследование? — удивился я. Много воды утекло с тех пор, как меня просили о чём-то подобном. Очень много.

Интересно, почему я? Где они достали эту несчастную визитку?