Тогда же Ася впервые услышала от Серенького о его шефе профессоре Макарском. Он только об этом профессоре и говорил: и в лаборатории, пока восторженная девушка любовалась в микроскоп цветными камушками, и в огромной столовой в зоне «В», куда они заглянули пообедать, и потом, гуляя по Ленинским горам. Из всей той абракадабры, которую Сережа пытался донести до нее, она, естественно, мало что поняла, но одно уяснила твердо – профессор Макарский настоящий гений и поистине светило современной геологии.

Учиться студенту Гущину нравилось, но как и в школе, он уделял внимание лишь тому, что было интересно. И раз уж так вышло, что в учебном плане оказались не только увлекательные предметы, но и куча разных других важных дисциплин, на которые Сергей выделял свое драгоценное время строго по остаточному принципу, дошло до того, что весеннюю сессию он чуть не завалил. Макарскому даже пришлось дать своему протеже «волшебного пендаля» и договориться с коллегами-профессорами о пересдаче. И Паганель приналег, снова доказав всему миру, что вовсе он не дурак, а всего лишь олух царя небесного, и что учиться он может, если захочет, особенно, когда ситуация прижмет.

Про Егора за все это время не было сказано ни слова, как будто и не был он Сережкиным другом. Молодые люди гуляли до самой ночи, а потом Серенький неуклюже пригласил Асю к себе домой. А она все поняла, и отказалась. А он обиделся. А она нашла кучу оправданий, и в качестве утешения пообещала прийти завтра провожать его на практику. Ну никак, ну совершенно никак не тянуло ее вступать в интимные отношения со своим другом, почти братом.

И она пришла. В пестрой и шумной толпе студентов с рюкзаками, молотками и гитарами, Ася чувствовала себя белой вороной. Ее цивильные балетки, маленькая сумочка на длинном ремне и модная мини-юбка совершенно не вписывались в общий походный стиль. Она стояла рядом с другом, изображая прощание славянки, и вдруг увидела знакомое лицо. Это была Юля, миленькая однокурсница Паганеля, с которой они познакомилась у Сережи на дне рождения. Поздоровавшись, Ася как бы между делом спросила у девушки про Егора, где он, почему его не видно. Юля же, стараясь перекричать возбужденный гомон своих товарищей, громко ответила, что Жарик, мол, бросил учебу еще до зимней сессии и где он сейчас, никто не знает. Получилось неловко, и Ася от стыда зарделась, боясь, что своим любопытством привлекла излишнее внимание. Но в этот момент беспечный Серенький окликнул ее, и разговор с Юлей благополучно прервался.

Проводив Паганеля, девушка еще долго не могла успокоиться. Новость о том, что Егор исчез из ее жизни, возможно даже навсегда, опечалила – все-таки крепко он ее тогда зацепил. Конечно, Ася могла приложить усилия и найти парня, выяснить, где он, что с ним. Но останавливала одна очень простая причина. «Если Егор почувствовал ко мне то же, что и я к нему, – думала девушка, – почему не нашел способа связаться со мной, почему исчез так внезапно?.. Может, я совсем не нужна ему? Нет, я буду полной идиоткой, если кинусь искать его, чтобы в результате узнать, что этот красавец и думать обо мне забыл».

Все. Точка. Супермен из эротического боевика был решительно вычеркнут из памяти раз и навсегда.

А потом навалилась летняя сессия и на короткое время овладела всеми мыслями юного дирижера. Сдав экзамены, Ася сначала уехала с родителями в дом отдыха на пару недель. Потом немного поработала в детском лагере руководителем хора. Затем знакомые ребята позвали ее в свою рок-группу подыграть на клавишах, где она умудрилась исполнить несколько песен соло и даже взялась поднатаскать их бэк-вокалистов по части сольфеджио. А в самом конце августа девушка успела съездить на хоровой фестиваль неподалеку от Москвы. В общем, лето получилось очень насыщенным, полным событий и новых встреч. Казалось, не пара месяцев прошла, а гораздо больше.

Осенью, завершив свою практику, наконец-то в город вернулся Серенький. После долгой разлуки он показался Асе необыкновенно возмужавшим и даже каким-то немножечко чужим и нездешним. Он так удивительно интересно рассказывал о тех местах, в которых побывал, о природе и людях, обо всяких забавных случаях, произошедших с ним и его товарищами, что девушка, раскрыв от удивления рот, могла слушать часами.

А через несколько дней внезапно умерла Сережкина бабушка. Вроде и не очень старой она была, и не так, чтобы сильно болела. Просто раз – и нет человека. Сердце.

Ася с родителями пришла на похороны. Они долго сидели вместе с Сереньким и его отцом на поминках в их квартире, а потом мыли на кухне посуду и наводили порядок почти на правах родственников, потому что Сережкин отец, несмотря ни на что, вынужден был в тот же вечер срочно куда-то уехать. А может он просто сбежал, потому что не хотел оставаться в доме, где только что не стало его матери. Трудно было понять этого замкнутого и вечно хмурого молчуна.

Сергей после этой потери, кажется, за пару дней еще больше повзрослел, стал серьезным и сосредоточенным, почти как его отец. Он очень любил свою бабушку, очень-очень. Как маму.

И Ася хорошо понимала его, и жалела, и не ушла домой вместе с родителями, а осталась с другом детства. Не могла она бросить его в тот вечер одного. И на следующий день после учебы она пошла не домой, а к Серенькому. Да и на следующий день тоже. И как-то все само собой получилось и срослось – молодые люди стали жить вместе. Вскоре, чтобы не докучать отцу, Паганель вместе с Асей перебрались в Черемушки, где уже несколько лет пустовала кооперативная квартира тети Тони, папиной сестры, которая промаявшись весь век одна, тихо отошла в мир иной, не оставив после себя прямых наследников.

Прошла зима. Постепенно Серенький справился с болью утраты, окончательно пришел в себя, опять начал улыбаться и шутить. Верным признаком того, что он стал прежним беспечным разгильдяем, послужил очередной завал сессии. И история снова повторилась: профессор Макарский вступился за любимчика, тот вытянул все на «уд» и даже «хор», Ася вздохнула с облегчением, а непоседа Паганель радостно помахал ей ручкой и укатил на все лето в поля…

В общем, так они и жили. Ася училась, работала, училась, работала, занималась репетиторством, руководила маленьким хором в детском клубе. А Серенького шатало из стороны в сторону. Он углублялся то в одну тему, то в другую, запускал учебу, потом срочно нагонял программу, и все это с горящими глазами, взъерошенными волосами и постоянными рассказами о Макарском.

После года жизни с Паганелем девушка насквозь пропиталась геологической терминологией и даже стала слегка разбираться в том, чем занимается ее друг. Одним словом, у огурца, который попал в рассол, нет никаких шансов остаться непросоленным. Ася часто общалась с Сережкиными однокурсниками, и с той самой Юлей они подружились, а когда собиралась компания, она пела с ними их любимые «полевые» песни и с неизменным интересом слушала рассказы о работе в экспедициях.

В общем, жизнь как-то наладилась. Егор же за все это время так ни разу и не проявился, и Ася, в конце концов, действительно забыла о нем.

Глава 5. Размышления Сергея

18 сентября 1932 года

Дожди сильно задержали рекогносцировку. Несколько дней нам пришлось провести на берегу неспешной Исаны, и лишь сегодня мы смогли покинуть ее широкие меандры и по руслу небольшого притока углубиться на двадцать километров в лес к северо-западу от вайк’у (долины реки) в сторону гор Тухани. Здесь – километрах в шестидесяти – проходит водораздел. К югу все потоки устремляются в Амазонку, к северу – в Ориноко, несущую свои воды уже по землям Венесуэлы и впадающую в Атлантику к востоку от цепи островов Карибского бассейна. Исток Исаны находится где-то километрах в семидесяти-восьмидесяти западнее, а за перевалом нас ждет река Инирида с ее многочисленными порогами и живописными водопадами.

В этой холмистой местности, густо поросшей сельвой, прорезанной утюгами скальных утесов массива Гуанес, одного из самых древних геологических образований планеты, Николай Иванович хочет отыскать островки горной пампы, где по его расчетам должны произрастать дикие злаки, с помощью которых селекционеры-генетики из ВАСХНИЛ смогли бы вывести новые высокоурожайные сорта пшеницы и ржи.