Сережкин праздник положил начало новому этапу в их отношениях. Девушка вдруг поняла, что мальчик повзрослел и стал весьма привлекательным молодым человеком, хотя и не перестал быть при этом разгильдяем. К тому же, оказалось, что для Серенького она была не только подругой веселых детских игр. В самый разгар торжества он затащил свою юную пассию на кухню и признался, что влюблен в нее по уши, причем давно и безнадежно. Конечно, Ася не могла не догадываться об этом, особенно после того романтического поздравления, когда Серенький чуть не взорвал весь двор, но о серьезных отношениях девушка никогда не задумывалась. Они так долго были друзьями, так много знали друг о друге, что даже мимолетная мысль о возможной близости пугала, будто речь шла об инцесте.
В тот же вечер Ася познакомилась с Егором Жаровым, однокурсником Серенького, с которым тот на удивление легко и быстро сдружился. Новый приятель оказался на целых три года старше. За его плечами уже была служба в армии и год рабфака – так студенты по старинке называли подготовительное отделение, – и потому Егор выглядел намного взрослее и солиднее всех ребят в тусовке. Или он просто умел так держаться, приковывая к себе внимание девушек.
В общем, праздник должен быть праздником: бесшабашным, ярким, радостным, запоминающимся! Асина голова кружилась от выпитого шампанского, щеки горели, глаза сверкали. Она дурачилась вместе со всеми, играла Мурку на старинном расстроенном пианино, которое купил еще Сережкин прадедушка, танцевала канкан на столе среди бокалов и тарелок, и при этом все время смотрела на Егора. А Егор смотрел на нее. А Серенький смотрел, как они с Егором смотрят друг на друга.
Кульминацией этого феерического разгула стала игра в бутылочку при свечах. И тут у Аси случилось окончательное раздвоение личности.
Серега был ей почти братом. В тот вечер жребий заставил их впервые поцеловаться, и тут девушка вдруг почувствовала насколько он родной, что ли. Даже странно, что это не произошло раньше. Что-то очень простое, привычное, родственное было в их поцелуе. И зачем она так долго мучила себя вымыслами и предрассудками?
А Егор? Красавец, спортсмен, киношный супергерой из боевика с элементами эротики. Не случайно, ох, не случайно друзья величали своего обаятельного товарища Жаром – я пришел за тобой, детка! И когда коварная бутылочка указала на него, Ася начисто потеряла голову. Не думая ни о чем, девушка утонула в его объятиях, ощутив надежную мужскую силу. Они были знакомы всего пару часов, но внезапно нахлынувшая волна взаимных чувств уже накрыла их с головой и с каждой секундой уволакивала все глубже и глубже… ну, в общем, туда, в пучину страсти, поглотившую их обоих.
Жар нежно и горячо целовал Асю, и девушка чувствовала, будто изменяет Серенькому, хоть и не давала юноше никаких обещаний в ответ на его признание в любви. Она понимала, что предает друга детства, осознавала все это и в то же время не могла оторваться от Егора, и лишь страстно желала, чтобы все эти гости исчезли куда-нибудь, и остались только он и она…
Наутро у Аси дико болела голова, и вообще ей было очень плохо. Страдалица попыталась подняться с кровати и не смогла. Войдя в комнату, мама печальным голосом, в котором слышалась и укоризна, и бессилие что-либо изменить, поведала ей, что глубоко за полночь ее, совершенно пьяную, едва держащуюся на ногах, под руки привели домой Сережа и еще какой-то молодой человек. «Его-о-р!» – простонала непутевая дочь и рухнула лицом в подушку.
Физическое состояние Аси великолепно гармонировало с душевным: крушение всего сущего, разгром всех устоев и надежд, развалины, бездна… Скорбную картину довершали мамины вздохи и пропущенные занятия в училище. Немного оклемавшись, девушка взглянула на себя в зеркало и поняла, что в чем-то становится похожей на Сергея. Припомнив из вчерашнего вечера, то немногое, что удалось выудить из подсознания, она ужаснулась своей неожиданной распущенности, хмыкнула и вернулась в кровать – досыпать.
После той ночи от полного сумасшествия Асю спасла лишь необходимость много и упорно заниматься учебой, ведь экзаменам и зачетам не было дела до сердечных мук студентки. Поначалу она безумно хотела увидеть Егора, но как его было найти?.. Разве что через Серенького, встречаться с которым девушка теперь боялась, а сам Егор так и не позвонил. И она мучилась, мучилась, а потом вся эта история, не найдя никакого приемлемого разрешения, стала потихонечку забываться и, наконец, забылась совсем.
А тут еще и Кузя прилип со своими чувствами, как банный лист, и всякий раз делал намеки, которые Ася просто на дух не переносила, особенно после их якобы случайной встречи с его «мамэ» Беллой Эммануиловной и того строгого экзамена по нравственности, который угасающая еврейская блюстительница устроила девушке. Нет, это была просто песня, где Ленчик фальцетом выводил: «Мамэ, мамэ, что вы такое говорите?!», а тетя Белла, картинно хватаясь за сердце, контрапунктом басовито подзуживала: «Вам, милая, еще многому предстоит поучиться, и за что нам такое счастье?» А затем, обращаясь уже как бы к сыну беспардонно добавила: «И вот что ты в ней нашел? У тебя блестящее будущее – концерты, гастроли, заграничные турне… А она? Ни кожи, ни рожи. Тощая, как селедка, даже ухватиться не за что. Разве она станет готовить тебе форшмак? Как же! Сама, поди, за славой бегать будет, а на тебя плевать слюной. Нет, сыночка, ты-таки сведешь маму в могилу».
Короче, Жар исчез, на Кузе был поставлен жирный и окончательный крест, а Серенького она сама боялась потревожить – вот такая получалась сюита из трех частей с огромной и непредсказуемой паузой на тридцать два такта, словно в партитуре для контрабаса.
В следующий раз Ася увиделась с Сергеем лишь незадолго до новогодних праздников. Они случайно столкнулись во дворе, одновременно собравшись за подарками для родственников. И оказалась эта встреча такой искренней и сердечной, что они, как ни в чем не бывало, вместе отправились шататься по магазинам, и как-то все само собой наладилось, стало на свои – пусть новые и непривычные, – но все же места.
Вечером замерзшие и уставшие они заскочили к Асе домой попить чаю. Мама потчевала молодых людей пирогами собственного приготовления, а папа живо интересовался Сережиной учебой, спрашивал о перспективах работы и научной карьеры. Серенький отвечал на все вопросы обстоятельно, в меру шутил, блистал эрудицией. На сей раз, он произвел на родителей очень хорошее впечатление. И вообще получились такие замечательные теплые семейные посиделки накануне Нового года.
С этого времени негласно подразумевалось, что они с Сергеем пара. Родители неизменно интересовались, как там Сережа, передавали ему приветы. Сережина бабушка в свою очередь тоже была очень рада, что у внука есть подруга. Да и нелюдимый отец, которого Ася почти не знала, в принципе неплохо к ней относился. В конце концов, у молодых людей сложилось ощущение, будто две семьи, как во времена мрачного средневековья, договорились породниться, не спросив согласия своих детей. Однако эта ситуация нисколько не напрягала Асю, ведь ничего особого в их отношениях с Сереньким не поменялось, просто видеться стали немного чаще.
В конце учебного года перед отъездом на практику Сережа пригласил Асю в главное здание МГУ – его там еще принято называть «ГЗ» – и девушка с радостью согласилась. Это было настоящее событие! Несмотря на их с Сережкой то ли дружбу, то ли любовь, Асино сердце снова замерло: а вдруг она встретит там Жарика… Вот так она подумала, встрепенувшись, и тут же устыдилась своих проснувшихся желаний, в общем – классическая модуляция и ми-бемоль минор, полный ми-бемоль минор.
Паганель, как звали Сергея однокурсники за его постоянную рассеянность, был счастлив и совершенно не замечал Асиных душевных терзаний. Он хлопотливо трещал без умолку и взволнованно суетился, стараясь показать своей возлюбленной все самое интересное, причем, одним махом.
ГЗ очень впечатлило юную служительницу муз. Серенький провел подругу по аудиториям, затем они заскочили на кафедру, потом поднялись на самую верхотуру к университетскому шпилю, где на нескольких последних этажах располагаются залы музея истории Земли и вообще открыл девушке целый мир, новый и неведомый, полный всяких любопытных штуковин. Больше всего Асе понравилось смотреть в какой-то особый микроскоп на тонкие, почти прозрачные срезы разных камней. Под этим микроскопом в специальных лучах невзрачные породы казались удивительно красивыми и многоцветными, как радуга. Каменное шоу происходило на кафедре петрографии, которую однокурсники ласково величали петрушкой.
