– Итак, оборудование, бывшее в употреблении, в силу амортизации снижается в цене из расчета пять процентов в год. Сколько лет вашему насосу, сержант?

Клиент не успел ответить. Из-за дощатой стены донесся отчаянный многоголосый вопль, в котором нельзя было разобрать ни одного слова. Мы с Тиффани различили в этом хоре голоса сержанта Макинтайр, капрала Бигелоу и рядовой Харт.

– Так, – сказала циничная Тиффани, – одно из двух. Или сержант Макинтайр увидела мышь, или они в очередной раз подрались из-за каталога Victoria’s Secret.

В офис вкатилась толстушка Харт и с порога закричала:

– Мэм, в шкафу завелась мышь!

Боже мой, осенило меня, они ожидают, что я как офицер стану во главе битвы с врагом.

– Закончи ответ. Я пошла ловить мышь, – сказала я Тиффани, доставая из шкафа полиэтиленовый мешок и резиновые перчатки. В голове роились ассоциации – королева Мышильда, Щелкунчик и Мышиный король… – Я давно говорила, что нам надо завести кошку. Вон у авиационщиков в соседнем ангаре живет варан, так у них никаких мышей.

Сцена, которую я застала в соседней комнате, выглядела так: сержант Макинтайр, серая как зола, прижалась спиной к стене, чтобы не упасть, а сержант Бигелоу и сержант Джексон стояли каждая на своем столе. Двери железного шкафа, где мы хранили наши припасы, были распахнуты настежь. Я надела перчатки, велела Харт держать наготове мешок и стала потихоньку выгребать из шкафа его содержимое. Чем больше выгребала, тем яснее понимала, что если существует на свете мышиный рай, то это – наш шкаф. Вкусные крекеры, замечательный порошковый суп, чудесное вяленое мясо, орехи в пакетиках, которые и разгрызать-то не надо – вот он, апофеоз мышиного счастья. Среди этого великолепия сиротливо пристроилась мышеловка без всякой приманки. Тот, кто поставил эту мышеловку, мышей явно недооценивал.

Вдруг раздалось шуршание и со второй сверху полки на пол спикировала мышь, пробежала между ногами Харт и скрылась за шкафом, где хранились уголовные дела. На вопль, последовавший за этим, явилось высокое начальство – майор Оверстрит и капитан Ривера.

– Что происходит? – надменно осведомился Оверстрит.

– Ловим мышь, сэр, – ответила я, поскольку остальные девушки от страха лишились дара речи.

– Вы мне работать мешаете. Если не можете ловить мышь без звукового сопровождения, попросите иракцев – вон они на балконе без дела маются. А шум прекратить.

Тут его взгляд упал на Вивиан Макинтайр, которая медленно сползала по стене на пол, отрешенно глядя прямо перед собой.

– Выйдете на воздух, сержант. На вас лица нет. Оверстрит вернулся в свои заоблачные выси, а Ривера задержался, чтобы немного побалагурить с девушками, которые уже слезли со столов.

– Ваша мышь в Форт Брэгге парашютную школу кончала. Как бы она иначе…

Он не договорил. Тяжелый удар потряс наше здание. Где-то неподалеку упал снаряд. Про себя не скажу, но ни Бигелоу, ни Джексон, ни Харт не изменились в лице. Капитан Ривера внимательно посмотрел на нас и подытожил.

– Отважные вы мои… Это, конечно, не мышь.

Если кто-то вам скажет, что сидеть у окошечка и принимать посылки – скучное занятие, то будьте уверены – человек не знает, о чем говорит. Я бы в жизни не променяла свое окошечко на сомнительное удовольствие водить почтовый грузовик. У себя на работе я вижу живых людей, а не их почтовые ящики. Мне нипочем дождь, злые собаки и безумные энтузиасты Второй поправки[1]. Конечно, работа сидячая, но с тремя детьми мне беготни и дома хватает.

Я знаю всех, кто регулярно приходит к нам на почту. Вот, например, мистер Хадсон. Каждую неделю он аккуратно высылает заказное письмо губернатору штата. Уже два с половиной года. Ему не нравится название нашей городской библиотеки, носящей имя известного филантропа. Этот персонаж, видите ли, воевал на стороне янки в гражданскую войну 150 лет назад. Никого, кроме мистера Хадсона, это не волнует. Еще нас часто навещает миссис Уорден. Она вяжет варежки и шапочки с инициалами – друзьям и на продажу. Судя по тому, как часто она появляется на почте с очередным заказом, дело у нее идет бойко. При виде мистера Орра мне хочется спрятаться под стол и не показываться. Мистер Орр рассылает брошюры преподобного Билли Грэма на общественных началах. При этом он всякий раз не забывает наставить в благочестии меня, начальника почты и всех посетителей.

Около года назад к нам пришла женщина, которую я раньше не видела. Крепкая, немолодая, коротко стриженная, в охотничьих сапогах. Она поставила на прилавок небольшую коробку и полезла в карман за деньгами. Я взглянула на адрес. Полевая почта 09354. Это в Америке или за границей?

– Это что за адрес такой? – спросила я.

– Это Ирак.

– Значит, заграничная посылка. Вы должны заполнить таможенную декларацию. Вот бланк.

Через несколько минут она принесла мне декларацию. Консервов – пять банок, носков – две упаковки, бритвенных лезвий – две упаковки, Библия – одна. Получатель – Джим Мэкерт, отправитель – Сара Мэкерт.

– У вас там кто? – спросила я, заклеивая коробку.

– Сын. Мы с мужем лесники, в глуши живем. У нас даже кабельного телевидения нет. Он хотел на белый свет посмотреть, вот в армию и пошел.

– А где именно он служит?

– Провинция Аль-Анбар, – вздохнула миссис Мэкерт.

– А почему вы посылаете ему Библию? Неужели там нет?

– Это наша Библия. Ее я ему на ночь читала. Он просил.

С тех пор не проходило и недели без того, чтобы болотно-зеленый грузовичок миссис Мэкерт не парковался около здания почты. Из нашего города в далекий Ирак шли конфеты, печенье, полотенца, гель для бритья. В каждую посылку вкладывался конвертик с письмом. Глаза миссис Мэкерт за стеклами очков смотрели мимо меня, в угол, где был подвешен телевизионный монитор. Там часто показывали новости. Миссис Мэкерт не отрывала взгляда от глинобитных развалин, от горящей боевой техники. Потом она благодарила и прощалась, а я говорила, что она может приходить смотреть новости в любое время, когда захочет. Миссис Мэкерт уходила, а я продолжала думать о ней и о ее сыне. И о своем сыне тоже. Его зовут Стивен. Он жив и здоров. Он отращивает бычка для выставки и на этой почве запустил занятия в школе. Он влюбился и, витая в любовных грезах, въехал на тракторе в канаву. Интересно, какие мысли приходят в голову миссис Мэкерт, когда она думает о своем сыне?

Как-то раз миссис Мэкерт принесла на почту две маленькие посылочки с одинаковым содержимым. Увидев на коробках знакомый адрес, я слегка удивилась:

– У вас что-то не дошло в прошлый раз?

– Да нет, все доходит, грех жаловаться, – улыбнулась миссис Мэкерт. – Просто у Джима там пара приятелей, которым посылки не присылают. Один с родителями не общается, второй вовсе – сирота. А женами они еще не обзавелись.

Этот разговор, как заноза, застрял у меня в голове. По дороге домой я думала об этих двух приятелях Джима Мэкерта и о других таких же, в сущности, мальчишках и девчонках, которые по разным причинам оказались на войне совсем одни. Конечно, голыми они там не ходят и голодными не сидят. Но как приятно, наверное, получить в посылке любимое печенье, вытираться не казенным, а своим, домашним полотенцем. А еще приятней знать, что кто-то ради тебя собрал посылку, отнес на почту, написал письмо. Что кто-то за тебя переживает. И как, наверное, тоскливо и горько тем, кто этого лишен.

Я стала собирать посылку. Моя дочка, первоклассница Эллен, узнав о моих планах, сказала:

– Я обязательно что-нибудь сделаю. Я умею шить подушечки для иголок и прихватки.

– Детка, солдатам не нужны подушечки для иголок и прихватки, – сказала я, не зная, смеяться мне или плакать. – Лучше вышей закладку для Библии.

Вскоре посылка была собрана. Наконец-то нашлось применение речам преподобного Билли Грэма, которые мистер Орр в нарушение всех инструкций оставлял на почте целыми пачками. Надо же было что-то напихать в углы, чтобы вещи по коробке не болтались. Надписывая адрес, я на секунду задумалась. Потом вывела: «Рядовому Джиму Мэкерту (передай кому-нибудь, у кого нет семьи)».