– От людей одни проблемы, – в очередной раз сделал вывод эльф, представляя, сколько ему придётся пройти до жилища Герхарда и обратно. После этого он с нетерпением отправился на кухню за чашкой горячего каффа с парой лепёшек. И уже в приподнятом настроении вышел на улицу.

С утра на улице Костоправов царили тишина и покой. Наплыв посетителей обычно начинался ближе к полудню, а некоторые «больные» приходили с наступлением сумерек, боясь быть узнанными.

Город медленно отходил ото сна под бормотание гоблинов-уборщиков и крики чаек. Народу в это время на улицах почти не было, не считая встреченных эльфом парочки воров, возвращавшихся с «ночной» смены. Стражники у ворот проводили его хмурыми взглядами. Их интересовали входящие в город, а покидающие Медессу, скорее всего, не несли никакой финансовой нагрузки. Но в случае с Флозерином эти взгляды были щедро приправлены расовой нетерпимостью. Он представил, как удивились они, узнав, что новым губернатором стала фьери. М-м-м! Вот, наверное, было зрелище!

Спустя час времени и несколько миль, эльф подошёл к жилищу гнома. Хозяин был дома: по окрестностям разносились гулкие удары молота, а из трубы валил густой, чёрный дым. Двери, как и следовало ожидать, были закрыты, и Флозерину пришлось изрядно попотеть, прежде чем гном открыл двери. Герхард не любил, когда его отрывали от работы, поэтому Флозерин приготовился к нелёгкому началу разговора.

– Ну? – хмуро бросил гном, вытирая грязные руки и нетерпеливо косясь в сторону мастерской. – Рассказывай, да побыстрее, зачем пришёл, а то мне надо работать.

– Опять вдохновение накатило?

– Типа того…

– Слушай, Герхард, а ты стихи писать не пробовал? Там тоже всё на одном вдохновении держится…

Гном вздохнул и принялся рассматривать кувалду, которую окружающие по недомыслию считали кулаком:

– Ну…

– Мне нужна твоя помощь, дружище.

– А, что, красотка уже не справляется?! – удивлённо взметнул вверх брови гном.

Флозерин досадливо поморщился:

– Она здесь не причём. К тому же, её нет в городе.

– Не может быть! Неужели прогнал?

– Да нет, – энтузиазм эльфа поубавился. Неприязнь Герхарда к Милли принимала иногда острую форму.

– Ладно, – смилостивился гном, – с чем пожаловал?

Рассказ не занял много времени, Герхард слушал внимательно от первого до последнего слова, задумчиво хмуря лоб.

– Хм, дела, – стукнул он кулачищем по стене, по которой, как показалось эльфу, после этого засмеялись трещины. – Подожди меня часок, мне нужно закончить работу. А по дороге обсудим это.

– Хорошо, – согласно кивнул эльф, выскальзывая наружу. Оглохнуть от этого грохота он не хотел.

Спустя означенное время, Герхард растормошил сладко посапывающего эльфа.

– Я готов.

– А Эльхо? – невинно затрепетал ресницами Флозерин.

– Вчера ещё ушла в Лес. Не может выносить шум. Будто я виноват, что родился кузнецом, а не каким-то садовником!

Эльф даже дышать перестал. Гном не часто говорил об их с дриадой отношениях, которые являлись для Флозерина загадкой №1. Потому что саму дриаду он никогда не видел, и это распаляло его интерес ещё больше.

– Всё ясно, – хмыкнул он. – Сильно поругались?

– Да нет. Но.… А ладно, чего там, скоро вернётся. Так ведь?!

– А то! Кстати, как твоя служба?!

– Пока неплохо. Сообщений о вторжениях пиратов не было, и мы пока отдыхаем, – гном потёр свою блестящую лысину. – К тому же я – главный канонир «Скромницы» и имею кой-какие привилегии.

– Здорово! А…?

– Нет.

– Понял.

Входя в гостеприимно распахнутые ворота Медессы, друзья заметили глумливые лица стражей. Оставив в их карманах почти половину марки серебром, они вошли в город, по молчаливой договорённости решив не обсуждать это событие.

Саломея открыла глаза, но царившая вокруг мгла не прояснила положения вещей – где она, что с ней будет, и кто похититель. С содроганием она вспоминала события злополучного вечера.

Ей еле-еле удалось уговорить Махмета оставить ее без присмотра хоть на час. В конце концов, молчаливый кочевник согласно кивнул и вышел за двери. Далеко он не уйдёт, но и этого ей достаточно. Отослав служанок, Саломея упала на диван, не боясь, что платье из тончайшего синхайского шёлка изомнётся. Она скучала по прошлой жизни, о её спокойном размеренном течении, о балах и званых ужинах, которые устраивал её отец в их дворце, в самом сердце Исхалдура. Но с тех самых пор, как Великий Халиф был убит во время переворота своим же сыном Джабулом, спокойной жизни рода аб-Абдах пришёл конец. Новый халиф не терпел свободомыслящего советника. Но и убить его просто так не мог. Поэтому и отправил его в почётную ссылку послом в далёкие западные страны. Телохранители – дхалы, присягнувшие на верность их роду, отправились с ними, стоически перенося разлуку с родиной.

В тот злосчастный день, она с самого утра чувствовала какое-то томление, сменявшееся приступами паники. К вечеру Саломея была так измотана, что любое присутствие, даже близких людей, лишало её последних сил. Избавившись от Махмета и служанки, она бросилась на софу и впервые за целый день вздохнула свободно. Вытянувшись во весь рост, она прикрыла глаза. Ей вспомнилась мама, и на глазах девушки навернулись слёзы. Так много потеряно за это время, не счесть, но смерть матери перевесила все. Теперь ей даже не навестить её мавзолей, не полить цветы и не смахнуть пыль с саркофага. Саломея заплакала тихонько, как привыкла во время плавания, чтобы не слышал отец, которому и так было нелегко. Ни к чему ему лишний раз расстраиваться, видя её слёзы.

Вдруг она услышала странный шепот, словно несколько голосов роились в её голове, взывая к ней. Потом все они исчезли, и на их месте возник новый голос:

– Саломея! Саломея!

Она подскочила, испуганно озираясь.

– Кто это?

– Твой друг.

– У меня нет друзей.

– Нет. У тебя буду я.

– Но, кто ты? – сердце девушки забилось, словно птица, пойманная в сеть ловца.

– Джэнхан’гаш. Так меня называют смертные.

– Кто?!

В ответ голос зашёлся в приступе кашляющего смеха. В комнате резко похолодало, изо рта Саломеи пошёл пар.

– Так меня зовут людишки и подобные им, – голос снизился до едва слышного шёпота и взорвался безумным крещендо, симфонией визга, треска и скрежета.

Сначала фонтаном разлетелось узорчатое стекло в комнате, и в развёрнутый провал вплыло существо. Саломея пыталась закричать, позвать на помощь, но только беззвучно разевала рот. Чудовище медленно приближалось к ней, но сознание, в конце концов, милостиво покинуло её. Меркнувшим взором она успела заметить, как в комнату врывается Махмет, но существо одним взмахом руки отшвыривает телохранителя в полёт, окончившийся в коридоре. А потом опустилась тьма…

Скоро её глаза привыкли к темноте, и она смогла осмотреться. Пока она была без сознания, её бросили на пол в каком-то подвале. В воздухе витал странный, тяжелый запах от которого у Саломеи свело желудок. Сильно болела левая скула. Наверное, она ударилась ею, когда её бросили сюда. Попытавшись пошевелиться, Саломея застонала. От долгого лежания в неудобной позе при малейшем движении в него будто впивались тысячи ледяных иголок.

Когда онемение прошло, девушка сумела осмотреться, но, сколько не вглядывалась она в темноту, не сумела рассмотреть даже противоположную стену. Ещё через минуту Саломея поняла, что здесь есть кто-то ещё и этот «кто-то» смотрит на неё.

– Кто здесь?! Кто вы?!

Тишина. Сердце девушки забилось с утроенной силой.

– Кто вы?! Почему вы молчите?! Скажите же что-нибудь! Прошу…

Саломея села, обняв колени. Все её страхи ожили в одночасье и обрели пока бесформенное воплощение. Страх стал разрастаться, вытесняя все остальные чувства. Сознание девушки трепетало словно загнанная, трясущаяся от страха лань.