— Вы восхитительны, — сказал он ей по-французски.

Юлия Павловна потупила взгляд, разрумянившись, как роза.

Василь и сам выглядел, как молодец с пряничной картинки. На нем была алая рубаха, новые брюки — черные, в тонкую белую полоску, щеголеватые лакированные сапожки и картуз, лихо заломленный набок. Черные кудри вились блестящими тугими кольцами, глаза блестели — черные, будто нарисованные угольком. Юлия Павловна украдкой поглядывала на него, считая, что Василь похож на античные статуи, украшавшие сад.

Василь повел барышню по тропинке к лесу. Они то и дело оборачивались и махали на прощенье Даше, стоявшей у калитки.

— Идите, касатики, — напутствовала их Даша, глядя на молодых людей с материнской нежностью. Какие они были красивые, яркие. Оба смеялись, держась за руки.

Со стороны луга уже слышались звуки гармоники и веселые голоса.

Василь и Юлия пустились бегом. Вечерний воздух опьянял их. Юлия совсем задохнулась и могла только смяться от переполнявшей ее радости.

Они ворвались в пеструю толпу, и Василь сразу же увлек девушку в круг танцующих, где людской водоворот разъединил их. Медленный хоровод то сужался, то расширялся, вился в одну сторону и в другую. Девушка с толстой русой косой умело и серьезно вела за собой шеренгу парней и девушек. Перед Юлией то и дело проплывало смуглое лицо Василя. Ей казалось, что он не отрывает от нее глаз. Его взгляд пугал и радовал одновременно, и она осмеливалась поглядеть на него лишь изредка, как будто ненароком поднимая голову на очередном повороте хоровода.

Залихватские переборы гармошки заставил хоровод разбежаться. Юлия Павловна растерялась, но рядом уже оказался Василь. Он схватил ее за талию и увел в сторону. Парни и девушки встали кругом, и в центр выскочила румяная девушка. Подбоченясь, она вприскочку обошла круг, притопнула каблуками, одернула платок на плечах и запела:

В пару ей вылетел стройный гибкий парень и пошел, пристукивая каблуками, за девушкой вслед. Он то наступал на нее в танце, то делал немыслимые коленца, похлопывая себя по груди и коленям. Гармонь сделала эдакое тра-ла-ла, и парень запел, повторяя мотив песни девушки, но с иными словами:

Зрители разразились хохотом, захлопали в ладоши и засвистели. Юлия Павловна ничего не поняла, но догадалась, что не нужно спрашивать об этом Василя. Он тоже улыбался, но, заметив взгляд Юлии Павловны, сразу сделал равнодушное лицо. Внезапно Юлия Павловна с досадой подумала, что не будь ее рядом, он вел бы себя по другому — хохотал, показывая белоснежные зубы, заговаривал с девушками, которые то и дело подшучивали над ним.

Все новые и новые парни и девушки выскакивали в круг, дробили каблуками и пели частушки. Особенно складные строки подевали всем скопом. Наконец, танцоры, взмыленные, как лошади после скачек, разбрелись отдохнуть. Гармонист заиграл тише, давая отдых пальцам и инструменту.

— Затяни, Васенька… — попросил кто-то.

— Давай, Василек! — подхватили еще несколько голосов.

Василь покраснел, потом побледнел, потом взъерошил волосы.

— Спойте, Вася, — шепотом попросила Юлия Павловна.

Разве можно отказать ангелу?

Сурово хмуря брови, Василь сначала усадил барышню на скамеечку, где уже рядком сидели опрятные старухи в белых пшлаточках, и только после этого вернулся в круг.

Гармонист пробежался лихим перебором, но Василь мотнул головой.

Юлия Павловна с замиранием сердца следила за ним. Было видно, что Василь не первый раз поет здесь. Гармонист понял его сразу, без слов. Мелодия стала печальной, тягучей. Постепенно люди на поляне замолчали, даже затаили дыханье.

Василь прикрыл глаза и запел.

С первых же слов песни Юлию Павловну охватило чувство истомы. Серебряный голос плыл в сумерках, навевая странные грезы и желанья. Щеки ее заалели, губы приоткрылись. Песня была про одинокого сокола, разлученного с любимой и запертого в клетке.

Юлия Павловна заставила себя оторваться от созерцания Васи, и посмотрела на крестьян. Даже у ядреных кумушек стояли в глазах слезы. Бородатые мужики слушали угрюмо и напряженно.

— Дай Бог тебе здоровья, паря, — сказала какая-то старушка, вытирая ладошкой слезы со сморщенного личика. — И жену богатую.

Красивая девушка поднесла на рушничке[2] стопку водки. Василь, по деревенскому обычаю, опорожнил стопку, хотя сегодня пить ему совсем не хотелось, промокнул губы вышитым краем и легко поцеловался с девушкой. Глаза его сами собой отыскали Юлию Павловну. Выражение ее лица показалось ему странным. Обычно веселая, приветливая, барышня сейчас смотрела на него исподлобья. Он подошел, чтобы спросить о столь странной перемене настроения, как вдруг звонкий крик облетел всю поляну:

— Горелки! Горелки!!

Парни и девушки хватались за руки и становились в колонну по двое. Барышня отвлеклась от мрачных размышлений и с удивлением заоглядывалась, пока молодежь с хохотом разбивалась на пары. Что касается Василя, он едва не запрыгал на месте. Ему страшно хотелось побегать с деревенскими, но оставить Юлию Павловну он не мог.

— Это игра такая? — спросила Юлия Павловна.

— Да, барышня.

— Вы тоже туда хотите, — догадалась Юлия.

Василь поспешно замотал головой.

— Не лгите, не лгите, — принужденно засмеялась Юлия. — Поиграйте, Вася. А я здесь посижу, отдохну.

Несколько минут Василь позволил себя поуговаривать, потом, взяв с барышни честное слово, что она никуда с места не двинется, помчался к молодежи.

Он встал в паре с дюжим детиной. Тот посмотрел искоса, но ничего не сказал. Василь широко ему улыбнулся. Деревенские парни давно грозились свернуть смазливому певцу шею, но уважали его лихачество, и, покамест, стычки если и происходили — то на словах.

— Гори-гори ясно! — кричали парни и девушки, а старики сидели на скамейках под березами и посмеивались.

Пары расцепляли руки и мчались, как будто у них пятки горели, по лугу. Водящий метался то к одному, то к другому, не давая им соединиться. Его задачей было разбить пару.

Когда выпало бежать Василю, он мельком посмотрел в сторону Юлии Павловны. Она послушно сидела под березками, такая милая в своем синем сарафанчике.

— Глянь на небо — птички летят, колокольчики звенят!.. — завопили играющие, и Василь с парнем разбежались в разные стороны. Водящей была крепкая рябая девка. Она совсем загоняла Василя. В конце концов, под громкие вопли зрителей, он позволил себя догнать.

Рука об руку они вернулись и встали в конец колонны, а детине выпало водить.

— Что не показываешься давно? — спросила рябая Василя.

— Да некогда мне с вами песни распевать, я на барина глотку деру, — отшутился Василь на местном наречии.

— Ой ли? — засмеялась она. — А что за девку привел? Смотри, как бы Христя ей косу не проредила.

Василь сразу метнулся взглядом к Юлии Павловне. Нет, все в порядке. Все так же сидит, только головку почему-то опустила. Пальчики теребят кисти шали.

— Слушай, пора мне, — Василь разжал пальцы, отпуская шершавую руку, и рябая посмотрела с сожалением.

— Ты к ночи-то приходи! — крикнули ему вслед, но он не отозвался.

Подбежав к барышне, Василь опустился на колено, заглядывая ей в лицо.

Юлия Павловна отвела глаза.

— Что не так, барышня?

Она промолчала, теребя кисти на шали.

— Барышня?

— Идите, Вася, веселитесь. Зачем вам со мной скучать, — прошептала она.

— Да с чего вы взяли, что я с вами скучаю, — добродушно засмеялся Василь. — А пойдемте-ка, я вам сейчас забавную штуку покажу!