Когда мы, наконец, выбрались на свет, я с тревогой обнаружил, что солнце уже коснулось западных холмов. И стремглав побежал в покои господина, уверяя себя, что еще есть время искупаться и набрать ванну милорду. Но все равно я был взволнован: могло быть позже, чем мне казалось. А еще в голове билась мысль о том, что хотя господин не отменял разрешения ложиться с другими рабами, прошло много времени с тех пор, как я был даже с Кармином. И за этот период милорд брал меня дважды. Он по-настоящему желал меня, выкрикнул мое имя, и теперь касался меня, выказывая симпатию, что могло обозначать начавшее проявляться у него чувство собственника. Поэтому пусть милорд никак не озвучил перемену своего мнения обо мне, то, что я был с другим, выбивало меня из колеи.

С этими тревожными мыслями я спешил вверх по лестнице к главному этажу, двигаясь быстро, как только мог, не привлекая внимания. Полностью сосредоточившись на том, чтобы быстрее попасть домой, я ничего не видел вокруг, поэтому, когда несся по дальнему изогнутому коридору, чуть не врезался в человека, идущего с противоположной стороны и внезапно появившегося передо мной.

– Господин! – мгновенно упал на колени, досадуя на свою невнимательную поспешность, но ощущая огромную благодарность, что встретил именно милорда, а не другого члена королевской семьи.

– Сильвен.

Я не поднимал головы – во мне вновь зародилась тревога, когда я вспомнил свои переживания и ощутил внутри чувство заполненности себя членом мальчишки-садовника.

Голос у господина был довольно спокойный, но я не был уверен, останется ли он таким же.

– Отчего такая спешка?

Что он здесь делал? Днем я никогда не встречал его в этих коридорах. Он оставался в оружейном дворе в другом конце замка, даже аудиенции с королем проходили далеко отсюда. Прокляни Эрос мою удачу.

– Господин, я не заметил, как наступил вечер. Я опаздываю с вашей ванной.

– Конечно. Моя ванна, – надо мной вздохнули. – Пойдем. Только встань с пола.

Я поднял голову и увидел, что он протягивает мне руку. Взял ее, не зная, что еще делать, но чувствуя отчаянную потребность держаться от него на расстоянии. Выражение лица милорда было не злым, а уставшим. Будто утомилась душа. Сегодня что-то случилось – это было хорошо видно по его глазам, а тут еще я путаюсь под ногами, только все ухудшая.

Он потянул меня наверх, а потом замер, пристально рассматривая и хмурясь. И внезапно пальцами той руки, которой только что меня поднимал, зарылся в мои волосы и притянул к себе так близко, что щекой коснулся моей щеки. Когда господин провел носом по моей шее, у меня задрожали колени, и я ясно услышал, как сам же всхлипнул. Я пытался стоять ровно, а не рухнуть на пол от стыда.

От меня несло сексом. В маленьком помещении, да еще два раза. О боги, он знал. Милорд никогда не был глупцом. Одно – дать мне такую свободу, но совсем другое – наткнутся на нее. Да еще получилось, что во всех смыслах.

О Эрос. Мое тело уже ощущало побои, которых точно не избежать, и я не питал никаких иллюзий, что они будут подобны тем, каких удостоился Толи – с приятными словами и внимательно намеченными ударами. Я застыл, все мое существо сковал ужас. Господин вновь вдохнул через нос, на сей раз медленно и глубоко, потом отпустил меня и отстранился. Меня била крупная дрожь, и я приготовился к первому удару.

Но там, где я ожидал увидеть бешеный гнев, была легкая улыбка, пробившаяся сквозь усталость, которую я видел до того. Милорд слегка потянул меня за прядь волос и окинул взглядом с головы и до ног.

– Ступай. Мне необходимо поговорить с королем, и я буду позже, чем обычно, поэтому бежать нет нужды, – в его голосе совсем не было гнева, ни чуточки, и он провел ладонью по моим волосам, потом отпустил меня.

– Господин, – я чуть ли не пищал. – Я…

– Иди, Сильвен. Полагаю, ты очень хочешь искупаться, – голос господина стал тверд, значит, пререканий он не допустит. Это был приказ, поэтому я подчинился.

***

Он вернулся, когда я уже выбирался из ванны, но еще до конца не вымылся. Я услышал, как распахнулась дверь, а потом закрылся засов. И вовсе не поздно; по правде говоря, милорд пришел рано – еще и получаса не прошло с тех пор, как он отпустил меня в коридоре. Мое сердце застучало быстрей, и я схватил полотенце. Пока поспешно вытирался, услышал, как в гостиной звякнуло что-то стеклянное, и порадовался, что уже поставил греться воду для ванны господина.

Когда он проходил мимо открытой двери в мою комнату, то я на мгновение замер, готовый упасть на колени, если он войдет. Но милорд лишь крикнул, чтобы я не спешил, поясняя, что хочет пока просто попить бренди в тишине. Затем я услышал знакомый перестук шагов – господин подошел к дивану в своей спальне и сел, чтобы снять сапоги.

Я выбрал одну из самых скромных повязок – не хотел, чтобы милорд думал, что я легкомысленно отнесся к его открытию – и застегнул ее серебряной булавкой, которую он мне подарил. Это была не запланированная лесть – после дня зимнего солнцестояния я надеваю одну из трех каждый вечер. Быстро смазал кожу лосьоном с легким запахом, затем подвел глаза и наскоро расчесал волосы. Глубоко вздохнув, заставил себя относительно успокоиться и отправился заканчивать начатое, подготавливая ванну господина.

Лорд Нигелль даже не взглянул на меня, продолжая смотреть в окно на теперь почти темное небо, на подающий снег, слой которого уже покрыл наружный подоконник. В руке он держал стакан с бренди; когда я проходил, милорд сделал большой глоток. Я ничего не сказал, потому что, казалось, он желал тишины. Но пока сыпал соль в воду, я забеспокоился по поводу его настроения, пытаясь понять, что означает его насупленные брови и как много здесь вины моего опрометчивого поступка, и сколько того, что стало причиной его хмурого выражения лица в дворцовом коридоре ранее. Я добавил две капли масла мускатного шалфея, чтобы господин расслабился, повесил свежее полотенце, затем пробормотал, что ванна готова, и тихо удалился в гостиную.

Лишь несколько мгновений прошло, как я вошел туда – едва успел найти то место, на котором остановился в книге, которую мне дал милорд – когда он позвал меня.

– Сильвен, зайди, пожалуйста, – господин редко звал меня. Угрозы в его голосе я не услышал, но и положительных интонаций не было. И у меня гулко застучало сердце в предчувствии плохого. Но я вскочил, быстро отложив книгу в сторону, и поспешил обратно в его спальню.

Я вошел, и увиденное заставило меня замедлить шаг и остановиться чуть ли не на пороге. У меня расширились глаза, и я тяжело сглотнул, собираясь с духом. Ругая себя за слабость, заставил свое тело пройти вперед, остановился прямо перед милордом и с четко обозначенной покорностью сказал:

– Господин.

Он полусидел на кровати, облокотившись на изголовье. Лорд Нигелль снял рубашку, а рядом с ним лежал хлыст – плетенная черная рукоять с продолжением из сложенной широкими кольцами эластичной кожи. Будет больно, но существовали орудия и хуже, и если он использует лишь хлыст, утром я буду ходить, даже не хромая. На самом деле милость, что он выбрал именно это.

Господин поднялся и сократил расстояние между нами. Жар от его груди обжег мою, ведь мы оба были обнажены по пояс. Низким и хриплым голосом он почти мне на ухо произнес:

– Сильвен, ты дрожишь. Хотя я не намереваюсь бить тебя. Не делай таких простых выводов.

Не намеревался? Наверное, нет, если я правильно подберу слова… это он хотел сказать? Решил ли он испытать меня сейчас?

– Я дрожу, потому что оскорбил вас, господин, – и, несмотря на ваши заверения, хлыст не просто так лежит на вашей кровати. Но этого я не сказал.

Он коротко рассмеялся.

– Ах, да. Тогда ты только выпустил его из объятий?

От страха у меня сдавило горло, и мой ответ прозвучал писком.

– Да, господин.

– И кто это был? Кто так воспламенил тебя?

– Господин, я… – я подумал о том, как он будет представлять себе это, как в нем всколыхнется ревность, но мальчик не сделал ничего плохого. Я дрожал от страха, но не ответить господину не мог. – Это был один из рабов-садовников, господин. Юный мальчик по имени Граф. Но я умоляю вас, он верил, что я…