Нет, не брал, и никогда не думал, что сделаю это. Подобное удовольствие было для других рабов, не для меня. Но прямого приглашения мне не потребовалось, и Кармин рассмеялся от того, как быстро я встал, заявляя о своей заинтересованности.

Я был неуклюж (во всяком случае, для того, кого обучали плотским утехам), но Кармин вел меня, направляя словами «вот там» или «ниже, глубже… ахххх» и тому подобными, пока они не сменились на «о боги, трахни меня!» или «да!» на высокой ноте, смешиваясь с гортанными стонами, поэтому, думаю, я все же справился.

Потом мы просто лежали. Я устроился на боку и гладил пальцам его живот, а он сместился ближе к краю, немного свесившись с кровати, и неспешно пил вино из кубка, который поставил на пол. Мы то замолкали, то возобновляли беседу.

Мысленно я восстанавливал картины только что произошедшего, вновь чувствуя подкатывающее тягучее возбуждение. Возрождал в памяти тело Кармина, распластанное в позе, которую я сам так часто принимал. Только на сей раз я входил, впиваясь ногтями в его бока, вонзаясь в бедра и притягивая их еще ближе к своим, пригвождая его плечи к кровати, чтобы услышать всхлипы любовника.

– Кармин, – пальцами ноги я рассеянно провел по его икре, наслаждаясь спокойствием и простым уютом его комнаты.

– Хм?

– Кому ты принадлежал? – сейчас я точно знал, что он был эроменосом некой госпожи, по моему мнению. Об этом говорило месторасположение его татуировки – над левым соском – но я не знал значения изображения лисы, да и вообще мне мало что было известно о его прошлом.

Кармин лениво посмотрел на меня и, сделав большой глоток из кубка с вином, ответил:

– Королеве Фалин.

Я еще не интересовался историей дворцовой жизни, потому что, казалось, моего господина это не интересовало. Но я постарался вспомнить детские уроки по северным землям. Разве Фалин была не второй королевой еще задолго до моего рождения?

– Я правильно помню, она умерла молодой?

Кармин попытался не подать вида, но я почувствовал, как он вздрогнул под моими пальцами, и увидел, что взглядом он уставился в пол.

– Да.

Я мысленно отругал себя, потому что с запозданием вспомнил подробности, и понял: если они правдивы, то ее рабу для утех в этих воспоминаниях приятного мало. Бесплодная женщина, пренебрежительное отношение, затворническая жизнь и, наконец, падение из высокого дворцового окна ранним темным утром. И даже теперь, сорок лет спустя, мужчина рядом со мной дернулся при упоминании. Стараясь не слишком давить, я тихо спросил:

– Ты был у нее один?

– Нет, нас было трое. Я был любимцем, хотя даже я видел ее недостаточно часто, – выписывая основанием кубка круги на полу, Кармин говорил медленно, будто с трудом вспоминая. – Она очень сильно любила короля. Слишком сильно для королевы. А меня она желала лишь для целительных бесед.

Он сделал глоток, прокатал вино на языке и лишь потом проглотил.

– Некоторое раны нелегко заживают.

– Сколько тебе было?

– Восемнадцать, – Кармин поднял взгляд на меня, – все еще ребенок, – и одарил меня тусклой улыбкой, поддразнивая, затем вновь принялся катать кубок по полу. – Три года я был ее. Она была моей единственной. Полагаю, похоже на твою историю, только она была ласковой госпожой, совершенно не такой, как лорд Риедич.

– А когда она ушла?

– Король оставил меня при себе, по большей части, чтобы обслуживать гостей, иностранных сановников и им подобных. У него не было особой склонности к юношам. Через пятнадцать лет он отправил меня в отставку, назначив новые обязанности, которые я выполняю до сих пор. Король может быть жестким человеком, холодным и самовлюбленным, и были времена, когда я с горечью клял его. Но сейчас я оглядываюсь назад и понимаю свою удачу. Я старею в достойных условиях и за это благодарен.

Быстро улыбнувшись, Кармин перекатился на бок, притянул меня к себе и начал целовать мою шею, посылая искры удовольствия в пах.

– А что касается тебя… С твоим прибытием моя удача лишь возросла.

Я рассмеялся.

– Как и мой член вместе с твоим. Прекрати это, если ты только не готов к еще одному кругу.

А такой опытный в удовольствиях готов всегда. Я знал, что он улыбнулся, услышав мои слова, потому что почувствовал прикосновение обнаженных зубов к шее. Кармин продолжил посасывать мою кожу, спускаясь все ниже и ниже, пока не добрался до соска. Мое терпение лопнуло. Я перекатил его на спину, с силой прижал к кровати и раздвинул бедра коленом. Он был все еще скользкий и разработанный после нашей предыдущей схватки, поэтому совсем немного подготовки, и я взял его. Я брал его, как мог бы брать господин, с виду не заботясь о его удовольствии, входя глубокими резкими толчками и ощущая, как отчаянная жажда внутри меня ослабевает. Не останавливаясь, я прижал ладонь к его животу, пытаясь почувствовать, как двигаюсь в нем, а потом играл с серебристыми волосами на его груди, пока не кончил.

Хорошо, что наставники семинарии не разрешали мне подобного. Потому что я уж слишком наслаждался, получая, чтобы это было нормальным для эроменоса.

Мы раскинулись на кровати, наблюдая, как поднимается луна, светящая в узкое окно. Переплетясь ногами с ним, я обнимал Кармина со спины, ощущая насыщение и вялость, вдыхая мускусный запах в воздухе и думая о том, что уже поздно. Сегодня по дворцовым обычаям я мог ночевать, где мне угодно. И я знал, Кармин будет спать со мной, если останусь. Но я испытывал непреодолимое желание вернуться в покои господина и дождаться его, возможно, дождаться равнодушного приветствия и захлопнутой двери перед носом, но все же… Он нашел любовника? Приведет ли он его домой? Или ее?

– Кармин?.. Почему ты назвал его странным?

– Хм? – Кармин немного повернул голову в мою сторону. Неуважительное замечание, наверное, тотчас выскользнуло из головы после того, как он его произнес.

– Я о лорде Нигелле. Что ты имел в виду?

– Ммм… – лениво и томно от вина и насыщения потянул он. – А ты так не считаешь?

– Он добр ко мне как ни один господин.

Он кивнул.

– Я не говорил, что он не добрый. Но он замкнутый, его всегда окружает аура скорби. Надо неимоверно много сил, чтобы сломать его броню. Боюсь, я тебе не очень помогу. Мне никогда не удавалось заглянуть под маску, с которой он никогда не расстается, и знают боги, как я подвел Фалин.

Задумавшись, я уткнулся носом в спину Кармина. Потом я поцеловал кожу под моими губами и спросил:

– Кто его мать? Королева Нэла светлокожая.

Кармин застыл, затем вдруг повернулся и лег на другой бок, глядя мне в лицо.

– Ты ничего о нем не знаешь, да? Разве ты никогда не сплетничаешь с другими?

Я покраснел, смущенный, как ребенок перед учителем, будто не я только что пользовал его, как шлюху. Кармин опять же был старше и мудрее, и я тихо ответил:

– Я… Нет, Кармин, лишь с тобой я разговариваю не только о погоде или запахе цитрусов с юга. Он просто… – я запнулся, но твердо закончил: – От него я не видел ничего плохого.

Кармин криво улыбнулся.

– И с твоей стороны будет предательством перебирать его грязное белье, – после моего медленного кивка, он добавил: – Ты любишь его.

Я пожал плечами и перевел взгляд на собственные пальцы, которыми водил по плечу любовника.

– В какой-то степени. Разве мне не следует любить его?

– Но вопрос не в «следует», не так ли?

Я молчал. Неужели так редко влюбляются в господина? Ребенком я всегда надеялся, что полюблю, даже думал, что это мой долг. Мой первый хозяин в этом смысле быстро избавил меня от подобных размышлений. Может, мне было суждено полюбить любого господина, который скажет мне хоть три добрых слова.

– После смерти Фалин король Оргуд взял в любовницы молодую женщину по имени Мавра. Тогда была война, и она недавно потеряла там мужа, некоторые говорят, не без помощи короля, хотя я сомневаюсь. Как бы там ни было, не прошло и года после смерти Фалин, как она родила мальчика. Король Оргуд признал его сыном и назвал Нигеллем.