Лорду Риедичу было все равно. Полагаю, он действительно хотел собаку и был более чем удовлетворен, представляя меня безграмотной шлюхой. Но на самом деле я любил читать о далеких странах, и разрешение входить в кабинет господина помогло сгладить боль от его непринятия меня. На книжных полках находилось множество исторических трудов и отчетов о географических исследованиях, а также были трактаты по естественным наукам, математике и несколько томов классической литературы.
Изредка господин со мной разговаривал, но, по большей части, это были разговоры ни о чем, хотя раз или два он спрашивал, как со мной обращался мой предыдущий хозяин. Но никогда не допытывался, будто чувствовал мою скованность (я изо всех сил старался не показывать, что мне неприятно говорить об этом, однако, милорд, имея столь суровый нрав, был на удивление проницателен), время от времени задавая наводящие вопросы. «Он бил тебя?» На что я ответил так же, как королю. Или не требовал ответа, когда понимал, что попытка честно ответить приводит меня в смятение, например: «Ты был с ним счастлив?».
Однажды он спросил, сам ли я проявил желание стать мальчиком для битья. Я ответил, что, наверное, да, потому что еще в мое ранее отрочество учителя семинарии поняли, что порка – главный способ решить некоторые серьезные недостатки моего поведения. Признание того, что я был проказником, вызвало у господина одну из его редких улыбок.
Он продолжал отвергать предлагаемые мной услуги, какой бы характер они не носили. Но с одним исключением и только лишь потому, что я не дал ему почти ничего сказать по этому поводу.
____________________
*Каррара – реально существующий город на северо-западе Италии в Тоскане, знаменит залежами белого мрамора, добываемого в каменоломнях в окрестностях города.
***
Ближе к вечеру первого дня пребывания во дворце я был в гостиной (он дал мне разрешение здесь находиться), просматривая книгу (мнение северного исследователя об экспансии греческого государства), когда услышал, как хлопнула дверь, оповещая о возвращении моего господина. Не успел я полностью подняться с места, как он показался в дверном проеме гостиной и застыл, увидев меня. Наверное, лорд Нигелль вообще забыл о моем существовании.
Выглядел он изнуренным. Одежда, в которой он уходил утром, была хотя и не роскошной, но опрятной и хорошо выглаженной. Сейчас же, пропитанная потом и пылью, она была в беспорядке. Щеки также покрывал слой грязи, а темный кудри прилипли ко лбу, будто склеенные солью. Когда же он потянулся, чтобы стянуть с волос шнурок, я увидел, что у него стерты костяшки пальцев на левой руке. Я бы обеспокоился при виде подобного состояния господина, если бы Кармин как раз сегодня утром не рассказал мне, что как командующий королевской армией, подчиняющийся лишь наследному принцу и королю, лорд Нигелль возглавлял дворцовую охрану и заведовал обучением новобранцев.
Полагая, что он, должно быть, устал и измучен жарой, а значит, согласится принять мою помощь, я закрыл книгу и отложил ее.
– Господин, – сказал я, склоняя голову, – пожалуйста, позвольте. Могу я…
– Не можешь, – он смерил меня сердитым взглядом. – Сиди и читай. Не путайся у меня под ногами, – затем он скрылся из виду, направившись дальше по коридору к своей спальне, поскрипывая сапогами. Через несколько мгновений до меня донесся шум бегущей воды, и, склонив набок голову, я стал прислушиваться и размышлять, что же делать, испытывая при этом чувство неправильности происходящего, потому что сидел сложа руки, пока мой господин набирал себе ванну.
Раздалось шипение, наверное, сорвавшееся с его уст, а потом плеск от погружения в воду. Еще мгновение я боролся сам с собой, затем решился. Собравшись с духом, я отправился на его поиски, тихо миновав господскую спальню и проскользнув в прилегающую к ней комнатку, которую я посчитал ванной.
И не ошибся. В дальнем углу размещался душ с наклонным полом для стока. Стоял держатель для полотенец и, конечно, ванна. Она была из того же мрамора, что и в моей комнате, только размерами в полтора раза больше. В углу рядом с кранами была установлена печь, очень похожая на ту, что я видел в общей купальне для рабов, – сваренная металлическая коробка с дверцей для подачи угля ближе к верхней части.
Когда я вошел, господин меня заметил и озадаченно нахмурился, но не успел он среагировать, как я взял тряпицу и опустился на колени возле ванны.
– Господин, пожалуйста, – сказал я, – позвольте помыть вам спину.
Его спина. О Эрос, его спина. Могу я описать, насколько она великолепна? Широкая, гладкая, загорелая (как я узнал позже) от бесчисленного количества тренировочных боев, проведенных в оружейном дворе под солнцем. Сильные спины всегда пленили меня, а его спина была мускулистой, лоснящейся, крепкой и без единой капли жира. Еще один шрам, длинный и неровный, тянулся от лопатки до поясницы, но он лишь подчеркивал безупречность его кожи. Пораженный открывшимся зрелищем, я почти впал в экстаз.
– Нет! – на этот раз он удержался от того, чтобы оттолкнуть меня, но по его тону было все понятно. – Отныне и впредь я желаю, чтобы здесь меня никто не беспокоил.
Я покорно отступил, но не раньше, чем коснулся пальцами воды. Так я и думал. Склонив голову, я произнес:
– Господин, вода холодная. Почему вы не нагреете ее?
Да, мои слова были дерзкими и не совсем пристойными, особенно учитывая, что он фактически прогнал меня. Но когда-то от одного проницательного учителя семинарии я узнал такую мудрость: неважно, как сильно новый раб хочет повиноваться новому господину, его постигнет неудача просто в силу его незнания. Поэтому умный эроменос идет даже на непослушание, изучая характер господина и стараясь узнать с каждой ошибкой как можно больше и как можно быстрее. Только нужно помнить, что наказанием будет хлыст, который станет должной расплатой.
Я не думал, что после моего замечания он отхлещет меня, а если даже так, то это будет полезным уроком.
– Это занимает слишком много времени, – сказал он, с виду лишь немного раздраженный. – И летом нет ничего страшного в прохладной ванне.
С молчаливым пониманием я кивнул головой. Но вода была не «прохладной», а ледяной – в такой лишь рабам мыться.
Когда я попятился к выходу, он сказал:
– Сегодня мы не обязаны ужинать с королем. Когда мне выпадает возможность, я предпочитаю ужинать в одиночестве. После ванны я принесу себе ужин с кухни.
Видя возможность услужить, я осмелился предложить:
– Я могу сходить за ним на кухню, пока вы купаетесь, и вы сможете насладиться покоем.
– Нет! – у него когда-нибудь закончится это слово, а? – Я сам в состоянии принести себе чертов ужин.
– Да, господин, – я кивнул и уставился в пол. Выждав несколько мгновений, я сказал: – Прошу прощения, господин. Но мне позволено ужинать сегодня? – сейчас я шел по лезвию ножа. Может, моя прошлая дерзость прошла незамеченной, но эта таковой может не оказаться.
– Что?.. – выражение его лица сменилось с удивленного на раздраженное. – Конечно. И прекрати это.
Он думал, я строю из себя жертву, чтобы вызвать у него сочувствие, и я чуть не рассмеялся от подобного предположения. Было много такого, чего я еще не знал о своем господине, но не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: вызывать у него жалость – впустую потратить время.
– Спасибо, господин, – я коротко кивнул. – В таком случае, могу я сходить за своим ужином, пока вы купаетесь? – он хмуро посмотрел на меня, теперь понимая, куда я клоню, и я позволил себе улыбнуться краешком рта. – Может, чтобы не ходить нам два раза, я и ваш захвачу.
Я слегка дрожал, сам удивленный своей смелостью, но постарался страха не выказать. Еще нет. Возможно, позже, если буду уверен, что он захочет его увидеть. Я склонился в более низком поклоне, показывая, что мое нахальство не несет в себе злого умысла.
– Хорошо. Повариха знает, что я предпочитаю. Себе возьми то, что хочешь. Все, марш отсюда.
