– Марк, ты наденешь это кольцо и будешь моей любовью навсегда? – нежно улыбнулся ему Эштон.

Слезы подступили к глазам Марка, но он все равно улыбнулся в ответ.

– Да…

А потом они повторяли за Лангерфельдом:

– Я, Марк, беру тебя, Эштон, в законные мужья…

– Я, Эштон, беру тебя, Марк…

От слов щекотало в носу, как от того шампанского, которым угощал его Эш.

– Пока смерть не разлучит нас.

– Властью, данной мне штатом Нью-Йорк…

И наконец:

– Можете поцеловать жениха.

Эштон взял его лицо в ладони, а потом эти прекрасные губы коснулись его. Простое нежное касание – и самый идеальный поцелуй в его жизни. В зале раздались аплодисменты. Марк догадывался, что некоторые ушли, когда все прояснилось, и все же там оставалось довольно много народу. Аплодисменты становились все громче.

Эштон оторвался от него, широко улыбаясь.

– Люблю тебя, муж мой.

– И я тебя.

Они повернулись к гостям.

– И что теперь? – прошептал Эштон.

– Лично я хотел бы прямо сейчас переодеться.

Словно прочитав его мысли, Пеннимейкер обратился в зал:

– Друзья! Дадим нашим молодоженам пару минут, чтобы прийти в себя, а потом они будут рады всех приветствовать. Нас ждет торт и шампанское!

Эштон протянул Марку руку:

– Наш выход, муж.

Они пошли по проходу. Эштон наклонился к его уху.

– Я не спросил тебя, что будем делать с фамилиями.

– А чего бы ты хотел?

– Возможно, двойную?

Марк покачал головой.

– Думаю, Марк Армитидж звучит просто превосходно.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

========== Глава 15 ==========

Когда они выбрались из зала, мистер Пеннимейкер провел их в ту же комнатку, в которой Марк был до свадьбы, и ушел, закрыв за собой дверь. Наконец-то они остались наедине.

Эштон прижал Марка к двери.

– Можно мне поцеловать свою невесту?

– О да.

Его губы ласкали, дарили удовольствие, обожали, мучили. Отстранившись, Эштон прошептал Марку на ухо:

– Так хочу тебя, что, если мы будем целоваться еще хоть минуту, гостям придется самим резать торт.

Марк чмокнул его в ответ.

– Думаю, мне лучше подправить помаду.

– Марк, посмотри, – сказал Эштон, показывая в сторону. На вешалке оказался красивый смокинг – черный, атласный, с шалевым воротником. Рядом с ним висела белоснежная рубашка. Черный галстук-бабочка вместе с парой носков лежали на маленьком столике, а на полу стояли черные лакированные туфли. Марку даже не нужно было смотреть, чтобы убедиться, что они сорок третьего размера.

– О, – только и смог сказать Марк. У него никогда не было костюма, а тем более смокинга.

– Мистер Пеннимейкер? – улыбнулся Эштон.

– Кто же еще.

– Сможешь сам завязать галстук?

– Я дизайнер, помнишь?

– Тогда ты не против, если я пойду, чтобы все-таки объясниться с родителями?

– Если хочешь, пойдем вместе.

– Не переживай. Я буду рядом, обещаю. Когда будешь готов, выходи.

– Мы разрежем торт.

– И начнем новую жизнь.

***

Отец подпирал стену прямо рядом с дверью. Несколько человек слонялись, явно в ожидании, но в основном обещанное шампанское уже сделало свое дело. В зале было полно богатых нарядных гостей. Оркестр играл кавер на Rolling Stones, выдавая оригинальное сочетание скрипок и гитар. Эштон прислонился к стене рядом с отцом. Тот чуть сместился, переминаясь с ноги на ногу.

– Как давно ты понял, что гей?

– Рано. В четырнадцать я думал, что это просто временная блажь позднего избалованного ребенка. В шестнадцать убедился, что все слишком серьезно и ничего уже не изменится.

– И не сказал нам?

– Давай посмотрим правде в глаза, отец. Семья Армитидж не слишком-то вяжется с радужным движением. Чуть ли не каждый день я слышал о том, что быть геем нехорошо. Ты возлагал на меня большие надежды, хотел, чтобы я встал у руля компании, и все такое. Став старше, я понял, что если созна́юсь, то это может повлиять на все. На совет директоров и даже на цену акций.

– Вместо этого ты стал типичным разгильдяем.

– Это было не специально, – покачал головой Эштон. – Думаю, я просто решил дать вам другой повод разочароваться во мне.

– Но ты не дал нам шанса понять тебя.

– Признаю́, это было несправедливо. Прости. Но по правде говоря, у вас с мамой лучше получалось ставить ультиматумы, чем искать причины.

– Возможно. – Отец оттолкнулся от стены. – А теперь ты собираешься прийти в компанию.

Эштон поднял взгляд. Выражение лица отца было нечитаемым.

– Генри сказал? Да, начну с самых азов. Хочу узнать бизнес, как ты. Есть кое-что, чего я хочу добиться, поэтому подумал, что это поможет мне избежать многих ошибок. Я расскажу тебе позже. Это серьезный план, и…

Дверь открылась. Боже. Мужчина его мечты. Не парень его мечты и не женщина – мужчина. Марк застыл в дверях, выглядя немного растерянным. Его хотелось съесть. Как, ну как Пеннимейкер умудрился подобрать смокинг, чтобы сидел на этом высоком стройном теле как влитой? А еще Марк стянул волосы в тугой хвост, и Эштон подумал, что впервые видит его таким – раньше волосы были либо распущены, либо спрятаны под дурацкую шапку. Собранные волосы подчеркивали мужественные черты лица, однако большие глаза и пухлые губы все-таки придавали ему толику женственности. Эштон услышал собственный восхищенный вздох.

– Я так долго ждала, чтобы увидеть вот такой твой взгляд, – раздался сбоку женский голос.

Эштон повернулся, с трудом отведя взгляд от Марка.

– Привет, мам.

Она прижалась к нему и взяла под руку.

– Мне как-то приснилось, что ты приводишь домой девушку и смотришь на нее именно так. Тогда я решила, что, если это произойдет, я в тот же день куплю свадебные приглашения.

– Прости, что тебе не удалось этого сделать.

– И пусть. – Она шагнула к Марку и протянула ему руку: – Как я понимаю, ты Марк. А я Миранда Армитидж. Добро пожаловать в семью.

Марк удивился, но руку пожал.

– Спасибо, мэм.

Она удержала его руку в своей.

– И теперь, как муж моего сына, ты должен пообещать мне две вещи.

– Какие же, мэм?

– Во-первых, никогда больше не называть меня мэм. – Марк покраснел, а Эштон усмехнулся. – Ты можешь звать меня Мирандой. Я даже согласна на маму – исключительно потому, что ты такой милый. Но только не мэм.

– Хорошо, мэ-э… М-миранда, – Марк смущенно засмеялся. – А еще?

– А еще ты должен срочно сшить мне платье. Я хочу создать новую модную коллекцию Армитидж.

– Буду очень рад сшить для вас платье. Правда, с удовольствием. Но что касается коллекции, то я собираюсь работать в «Кальяри Кутюр». Сначала ассистентом.

– Это мы еще посмотрим, – сверкнула она отточенной годами улыбкой и повернулась к Эштону и Мэлу: – Может быть, уже пойдем и разделим со всеми радость пополнения клана Армитидж?

– Мы сейчас придем, мам. – Эштон глянул на отца: – Поверить не могу, что она так быстро смирилась со всем этим.

– В деле понимания мужчин, Эш, – засмеялся отец, – твоей маме нет равных. К тому же ей гораздо больше нравится высокая мода, чем симфоническая музыка.

Эштон усмехнулся. У дверей в банкетный зал отец остановил его.

– Мы еще поговорим об этом, но не сегодня, конечно. Ведь сегодня у тебя первая брачная ночь, сын.

Точно. И Эштон совершенно не мог больше ждать. Он подошел к Марку и решительно увел его в сторону от матери.

– Давай уже разрежем торт, мистер Армитидж, и стащим вкусный кусок или два к себе в номер.

Марк красноречиво вскинул бровь.

– Тебе обязательно достанется что-нибудь вкусное сегодня ночью, обещаю.

Эштон посмотрел в его бездонные глаза и опустил взгляд на блестящие, словно спелые вишни, губы. Марк медленно облизал сначала верхнюю, затем нижнюю и игриво улыбнулся. Эштон тихо застонал.

– Как думаешь, у них есть электронож? Хочу разрезать этот чертов торт как можно быстрее.

***

– Доброй ночи. Да, увидимся утром за завтраком. Да, свадьба была великолепной.