— Поехали, — кивнул он Броку, в последний раз обернувшись, глянул на пускающую на собственное плечо пьяные слюни Катарину.
Её нисколько не было жалко. Мисс Гент хорошо должна была понимать, в какие игры ей хватит сил и умения выиграть, но просчиталась, хватанула лишку и подавилась, думая, что принц сломлен и не станет бороться хотя бы за относительную свободу выбора. Не знала она о неожиданной поддержке и советчиках, знавших реалии этой жизни не понаслышке.
***
Баки вернулся через два часа, насквозь мокрый, с водорослью в волосах и ссадиной на скуле. Едва переступив порог, он бросил:
— Не выплыла, — и отправился в ванную.
— Подробности тебе нужны? — спросил Брок у Джека. — Или обойдёмся голыми фактами? Ты не сомневайся — если он говорит, что Гент мертва, значит, так оно и есть.
— Обойдусь тем, что есть, — отмахнулся Джек, стаскивая с себя домашнюю футболку.
Ему хотелось хоть как-то отблагодарить Баки, что-то сделать, показать приязнь, позаботиться. Раньше Джек всегда сам справлялся со своими проблемами, куда бы они его ни заводили, а сейчас мог хоть немного расслабиться и переложить хотя бы малую их часть на чужие плечи.
Джек вошёл в ванную, не особо зная, что следует делать: не был он ни с кем настолько близок, а секс даже не всегда был достойным поводом узнать имя партнёра.
Груда мокрой одежды была свалена на корзину с грязным бельёем. Баки, совсем голый, осматривал свои синяки и ссадины.
— К утру заживет, — заверил он Джека. — Пришлось пробить ограду моста и нырнуть с машиной в реку.
От Баки пахло металлом, кожей, речной водой и тиной.
— Она захлебнулась сразу. — Баки вытащил из волос водоросль и бросил в мусорную корзинку. — Я пересадил ее на водительское сиденье, пристегивать не стал. Все чисто, не подкопаешься. Я обо всем позаботился, Джек.
В груди заныло от повседневности тона Баки. Джек отчасти понимал, в чём был смысл работы Зимнего Солдата на Гидру, как и понимал, что это не могло не отразиться на остальной жизни, учитывая, что как таковой этой самой жизни у Баки и не было. Если не считать короткие периоды бодрствования между обнулениями и сном в криокамере.
Джеку совершенно не хотелось, чтобы Баки приходилось делать такую работу, да ещё и по его просьбе.
— Прости, что втянул вас во всё это, — криво улыбнулся Джек, едва-едва касаясь одного из синяков пальцами.
— Джек, я должен позаботиться о тебе. — Баки повернулся к нему и взял за плечи. — Я не умею почти ничего другого, но убивать я умею хорошо.
Грустно улыбнувшись, Джек подался вперёд, прижался к широкой груди Баки, вслушиваясь в мерные удары сердца. Он стоял и молча гладил его по спине, бокам, плечам. Столько хотелось сказать, признаться, но голоса не было, да и что значили слова?
— Давай, забирайся, — заставив себя отстраниться, сказал Джек. — Смою с тебя твои русалочьи подвиги, а Брок пока ужин нам организует.
Баки послушно полез в ванну, включил воду, подставил голову под кран.
— Просто посиди со мной, если тебе нетрудно, — попросил он. — Я отогреюсь. Не люблю холод.
Раздевшись, Джек залез следом, сел, удобно устроившись у Баки на коленях, благо размер чаши позволял поместиться там при желании ещё пятерым — Джек как-то по пьяной лавочке проверял, больше чем ввосьмером сидеть было уже неудобно, — устроил голову на груди, ласково выводя на ней какие-то узоры.
То, что происходило сейчас, казалось намного важнее и интимнее самого жаркого секса. Джек жался к Баки, понимая, что это не просто плотское желание к двум охренительно горячим мужикам Он влюбился бесповоротно.
— Я живу для тебя и для Брока, — неожиданно сказал Баки. — До вас — это была не жизнь. Ты… так нужен мне. Так важен для меня. Теперь я не смог бы покинуть тебя, даже если бы захотел, но я не хочу. Хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты был свободен и счастлив, с нами или без нас.
Джек вздрогнул, вскинул голову, вглядываясь в льдисто-серые глаза, сейчас невероятно тёплые и серьёзные, надеясь, что не ослышался и это не была шутка изголодавшегося по теплу сознания. Коснулся большим пальцем губ Баки, очертил ладонями скулы, линию челюсти.
— Баки, — прошептал он, целуя тонкие веки, переносицу, щёки, подбородок; рассмеявшись в полный голос, прильнул к груди, прижавшись губами к исчерченному шрамами плечу. — Я люблю вас, вас обоих, и не смогу быть счастливым, находясь далеко и не зная, как вы и где, что с вами всё в порядке. Моё счастье в вас, в вашей свободе.
— Я уже не знаю, что такое свобода, Джек. — Баки нежно поцеловал его в губы. — Но я люблю тебя. И Брок любит. Только он никогда этого тебе не скажет. Мы твои.
— Свобода — это возможность выбора, все равно какого, правильного или нет. Когда можешь выбирать, каким путём тебе идти — ты свободен.
Джек удобно устроился на груди у Баки, переплёл пальцы с пальцами его живой руки и прикрыл глаза.
С сегодняшнего дня, с вот этого самого момента принц Джонатан Бенджамин был совершенно свободен. Над ним больше не довлело мнение отца, его не трогало брезгливое безучастие матери, ему было наплевать на Шепарда. Джек обрёл свой источник силы, свой островок спокойствия, и готов был сделать всё, чтобы Броку и Баки не пришлось никуда прятаться и убегать.
========== 13. ==========
— Король объявил принца наследником, — тихо сказал Баки Броку.
— Публично?
— С глазу на глаз.
— Тогда несчитово. Как объявил, так и откажется.
Баки согласно хмыкнул. У короля Сайласа было семь пятниц на неделе, он менял решения с невероятной лёгкостью, руководствуясь «бабочками в голове». Баки считал, что лучше бы там были привычные надёжные тараканы.
Они как обычно встали за плечами Джека, когда тот закончил разговаривать с отцом и вышел. Привычные опасливые взгляды обитателей дворца скользили по ним, не задевая.
Джек расслабленно разглядывал толпу. Ещё полгода назад после такого разговора с отцом он бы летал по залу, светясь от радости, потому что наконец заметили и оценили по достоинству. Но сейчас он не чувствовал ничего, кроме удовлетворения хорошо проделанной работой.
Здороваясь с гостями, пожимая руки, отвечая на поздравления, Джек спиной ощущал присутствие Брока и Баки и злорадно усмехался про себя, когда на них самодовольно смотрел Сайлас, уверенный, скорее всего, что держит всех троих на крючке. Он знал, что всё равно просто не будет. Король поддался чувствам, наобещал с три короба, но предусмотрительно с глазу на глаз, чтобы ни одна живая душа не прознала о моменте слабости монарха.
Джек подошёл к Люсинде, обнял её за талию, позируя перед фотокамерами, коснулся губами плеча. Весь вечер он старался быть рядом, присматривая, оберегая, хотя после смерти Катарины мало что могло угрожать Лулу.
Люсинда играла свою роль будущей королевы так, что лучшего и пожелать было невозможно. Она сияла, улыбалась, смотрела на Джека с выражением, которое легко можно было принять за искреннюю любовь, опиралась на его руку, принимала поцелуи и была настолько на своём месте, что даже королева смягчилась.
Брок и Баки тёмными тенями маячили у дальней стены.
Возвращаться в пентхаус не было смысла, и Джек остался ночевать в своих покоях во дворце. Долго ворочался в пустой постели, вставал, бродил по комнате, ругая самого себя, что пошёл на поводу у матери и решил остаться. Ему жутко не хватало Баки и Брока, но он прекрасно знал, что выражение «и у стен есть уши» во дворце не было фигуральным. Множество тайных ходов, пронизывающих королевский дворец, не были известны никому. Джек сам знал только о парочке и не мог наивно надеяться, что никто не узнает, если он в эту комнату приведёт хоть кого-то.
Утром Джек был хмур и чувствовал себя совершенно разбитым. Бездумно ковырялся в резиновом омлете, совершенно не прислушиваясь к разговорам за столом. Ему осталось продержаться день в зале Совета, и можно будет вернуться наконец домой, заползти между Броком и Баки и спать.
— Брок приедет поздно, — шепнул Баки Джеку на ухо, когда они устроились на заднем сиденье лимузина. — Но я приготовлю ужин.
