— На балу в колледже, — он улыбнулся.

— Это действительно ты, правда, Оуэн?

— Я имел в виду предложение другого рода, — сказал он.

— Да, тогда ты сказал то же самое.

Сейчас самое время стать более настойчивым, Оуэн. Возьми инициативу в свои руки, если ты хочешь, чтобы она поняла, что такое Торчвуд. Это то, что сделал бы Джек Харкнесс в такой ситуации.

Нет, к чёрту Джека Харкнесса. Это – то, что сделал бы Оуэн Харпер.

— Я докажу это, Меган. Если ты хочешь. Можешь позвонить мне. Сейчас, по мобильнику. — Он дал ей номер. Заставил её прочитать его вслух, чтобы убедиться, что она записала его.

И вышел из игры.

Он стащил с головы шлем. Игровая комната вновь сосредоточилась вокруг него. Оуэн встал из-за своего рабочего стола и потянулся.

Большое окно на одной из стен смотрело вниз, на нижние этажи Хаба. Он мог видеть свет в зале заседаний, где до этого работала Тошико. Она закрепила радиационную мочалку вокруг его шеи с помощью верёвочки и оставила его заниматься своими делами, пока идёт процесс дезактивации. Пару раз она ему звонила, и он резко сказал ей оставить его в покое. Теперь он взглянул на счётчик Гейгера и увидел, что показания улучшились, но всё ещё были слишком высокими.

Оуэн тихо сидел за столом у автомата для игры в пинбол и думал о «Другой реальности». Первоначальное восхищение этой игрой, потом разочарование, когда он узнал, кем на самом деле были участники, и их унылая реальность. Им приходилось возвращаться к ней, когда они выходили из игры. Он, по крайней мере, мог возвращаться сюда, в Торчвуд. Даже если он больше не мог быть похожим на свой образ в игре.

Оуэн оттянул воротничок рубашки и стал разглядывать свои мышцы груди сквозь просвет в ткани.

Это занятие прервал звонок мобильного телефона. Экран высветил надпись:

«Неизвестный абонент» – и незнакомый Оуэну номер.

Меган звонила ему.

Он снова был в игре.

Они ехали под проливным дождём. Забор из цепей с колючей проволокой сверху тянулся так далеко, насколько Гвен могла видеть. По мере приближения перед ними равномерно вспыхивали предупреждающие знаки: «Собственность Министерства обороны». Увидев дюжину этих знаков, Гвен решила, что остальной текст на них был пафосной формальностью Официального закона о тайнах, описывающего риск ареста и судебного преследования «неуполномоченных персон».

В конце концов Джек остановил внедорожник на поросшей травой обочине. Нарисованная табличка, укреплённая на столбах, сообщала, что они добрались до лагеря Кареган, базы Y Cymry Deheuol, южноваллийского полка. Под этим знаком, тоже на обочине, был припаркован чёрный «Сааб» Гвен.

Тошико вышла из «Сааба» и направилась к ним, держа под мышкой пластиковый пакет. Гвен открыла окно, чтобы они могли разговаривать.

— Я сама только что приехала, — сказала Тошико. Она протянула Гвен ключи от «Сааба». — Хочешь, поменяемся?

Гвен взяла ключи и вышла из внедорожника.

Тошико села на пассажирское сиденье рядом с Джеком.

— Вот твоя рубашка, — сказала она и передала ему свёрток из тонкой бумаги, извлечённый из пластикового пакета. — Я выбрала синюю. Знаешь, для разнообразия.

Джек начал, извиваясь, снимать жилетку и подтяжки.

Гвен стояла под дождём, чувствуя, как вода впитывается в её волосы и думая о том, сколько он ещё будет продолжаться. Она видела, как Тошико скромно отвернулась от Джека, когда тот надевал новую рубашку.

Одеваясь, Джек немного наклонился, чтобы Гвен могла слышать его через окно.

— Давайте будем осторожными с вооружёнными силами, хорошо? Перед лицом инопланетного и сверхъестественного военный инстинкт предполагает привлечение UNIT в первую очередь. Мы можем обойтись без этого. Так что берите пример с меня.

— Будут ещё какие-нибудь жемчужины мудрости в последний момент? — спросила его Гвен. — Пока я не утонула здесь.

— Это ещё ничего, — сказала Тошико. — Ты бы видела, что творится в Кардиффе. Дождь там намного сильнее, и продолжает усиливаться. Самая худшая ситуация – в районе залива. Это похоже на микроклимат.

— Микроклимат выражается в «крошечном количестве солнца»? — парировал Джек и снова завёл внедорожник. — С тем же успехом мы могли бы быть в Манчестере.

Гвен поехала за ними через ворота. Они показали свои удостоверения личности и, после небольшого дальнейшего инструктажа, часовые убрали красно-белый полосатый барьер, чтобы позволить им проехать. Джип с двумя вооружёнными солдатами сопровождал их мимо свежеутрамбованной тренировочной площадки на стоянку для посетителей. Один из солдат был коренастым парнишкой славянской внешности, второй же был достаточно высок, чтобы выглядеть худым по сравнению со своим товарищем.

Армейские здания были низкими, приземистыми, с блестящими от дождя широкими двухскатными крышами. В сером дневном свете они выглядели мрачно и тоскливо. Здания в основном были одноэтажными, с белыми оштукатуренными стенами и расположенными на одинаковом расстоянии друг от друга окнами в алюминиевых рамах. У одного из домов был второй ярус, отделанный тёмной древесиной, и именно к нему солдаты повели своих посетителей.

Команда Торчвуда шла вместе, в сопровождении эскорта, Тошико – посередине.

— Что ты можешь сказать нам о главнокомандующем базы? — спросил Джек. Тошико могла на ходу читать информацию на экране своего карманного компьютера.

— Дэниел Йорк. Подполковник. Награждён Королевской медалью за отвагу в 1988 году. Играл в хоккей за команду Объединённых служб. Выпускник Сандхёрста[48]. Выполнял специальные операции в Афганистане. Тебя интересует что-то конкретное, Джек?

— Я просто надеюсь вежливо с ним побеседовать.

На стене возле офиса главнокомандующего висела ламинированная табличка. На ней вкратце описывались то, чего ожидали от солдат в лагере. Список начинался с «Самоотверженного Долга – ставить интересы других выше своих собственных», дальше шли «Храбрость», «Дисциплина», «Честность» и «Верность», а венцом всему было «Уважение к другим – чтобы всегда вежливо заботиться о людях».

После пяти минут общения с подполковником Дэниелом Йорком Гвен захотелось вытащить его из офиса и прижать носом к табличке так, чтобы он мог прочитать последний пункт. И прижать посильнее, надавливая на блестящий лысый затылок.

Они остались стоять в его скупо обставленном кабинете. Он не предложил никому из них присесть на один из двух стульев у его большого стола, где каждая вещь лежала на своём месте. Он даже не привстал, чтобы поприветствовать их или обменяться рукопожатиями.

Территориальные перья Йорка уже вздыбились из-за авторитета Торчвуда. Его настроение ухудшилось, когда он узнал, что главой этой делегации Торчвуда был капитан ВВС Великобритании, кто-то, кто был условно ниже его по званию. Но это было уж слишком для него – выслушивать инструкции от стоявшего перед ним помятого мужчины в рубашке, не заправленной в брюки, и в шинели с огромной дырой на рукаве.

И хуже всего, как поняла Гвен по лекции, которую они выслушивали, было то, что Джек был американцем.

— Британская армия пользуется огромным уважением. Во всём мире. Уважением, которое было с трудом завоёвано в последние годы. — Йорк говорил так, словно он должен был заплатить за каждое слово в телеграмме. — Северная Ирландия. Фолклендские острова. Босния и Косово. Залив, очевидно. И бесчисленное количество операций по поддержанию мира во всём мире.

— Да, сэр, — сказал Джек, когда Йорк прервал свою тираду, чтобы сделать вдох. — Мы ценим это.

— Мы?

— Торчвуд, — пояснил Джек спокойно.

— А. Я думал, вы имели в виду американцев.

— Моя команда – не американцы.

— Так вы хотите сказать, что вы англичане, — сказал Йорк.

— Валлийцы, — произнесла Гвен, подчёркивая свой акцент. — А доктор Сато – японка. В чём дело? — Джек толкнул её локтем. — Сэр, — добавила она неубедительно, как будто это могло бы спасти ситуацию.