— Дай-ка я тебя осмотрю!

Я был на войне, так что кое-какими навыками полевой медицины я обладал. Разорвав ткань, куда угодила пуля, я внимательно осмотрел место попадания и резюмировал:

— Картечью зацепило. Сейчас наложим повязку, а потом тебя надо будет срочно к доктору, он пулю достанет.

— Да ладно тебе, Гасто! — начал отнекиваться Трэй. — Опять ты начинаешь! Это же всего лишь царапина!

— Не спорь!

Туго перебинтовав ногу товарищу, мы со Стэбби отволокли его в укрытие, а сами затаились за фургоном и стали думать, как бы нам замочить оставшихся в отеле бандитов.

— У меня гранаты есть, — зашептал Стэфан.

— Не доверяю я твоим гранатам…

Стэбби не на шутку рассердился:

— Да ладно тебе! Что ж теперь, ты тот случай до самой старости припоминать мне будешь?!

— Да ладно, я пошутил! Короче, план таков. Ты кидаешь гранату, я расстреливаю всех, кто остался.

Так мы и поступили.

Едва стоило прогреметь взрыву, выбившему все стёкла на первом и втором этажах, как из главного входа выбежали двое единственных выживших китайцев – белых, как полотно, и сплошь в крови. Я добил их двумя меткими выстрелами.

В ту же секунду опять послышался слабый женский крик со стороны фургона.

— Не бойтесь, дамы, мы не будем убивать вас!

Я быстро обшарил убитого латиноса, нашёл в одном из карманов его чёрной куртки ключ и отпер наконец кузов.

Внутри оказалось семь девушек, насмерть перепуганных. Они сидели, забившись в угол, и расширенными от ужаса глазами взирали на нас со Стэбби.

— Мы не будем вас убивать! — как можно более дружелюбно повторил я и в знак добрых намерений передал оружие товарищу, а сам поднял вверх руки. — Мы пришли освободить вас!

Девушки были разные, подбираемые, по всей видимости, по предпочтениям для всех видов клиентов – высокие и низенькие, худые и толстушки, негритянка, азиатки, европейки и даже одна индианка. Убедившись, что мы и в самом деле не собираемся причинять им ничего плохого, они загалдели разом, неуклюже лепеча слова благодарности и причитая. Мы со Стэбби опешили, заслышав иностранную речь – видать, отель был каким-то элитным, раз товар сюда везли аж с самой заграницы. Но один язык, английский, я узнал безошибочно, как любой американец.

— Поверить не могу, мы спасены!.. Слава Богу!..

Рассеянно я обернулся на голос… и в ту же секунду замер, застыл на своём месте, словно громом поражённый. Одна из девушек, негритянка, которая сидела ближе прочих к выходу из фургона – маленькая, хрупкая, словно девочка-подросток, зябко ёжилась, обнимая себя за голые худые плечи, и испуганно смотрела куда-то мимо меня – на сухую землю, где в лужах крови лежали убитые в перестрелке бандиты. Мы встретились с нею взглядами, и моё сердце сжалось – её чудесные лучистые глаза, карие с голубыми вкраплениями, выглядели усталыми и заплаканными. Остальные мелочи я подмечал уже на каком-то автомате – миловидное личико с узким подбородком, пухлые, как у всех негров, губы, копна пышных кучерявых волос…

Из ступора меня вывел голос Стэбби:

— Слушай, homie, куда их? Замёрзнут ведь, октябрь на улице… Вон у них обогреватель стоит!

— Думаю, надо их отвести в мотель куда-нибудь, чтоб подешевле, — я очнулся и тряхнул головой, прогоняя наваждение окончательно. — Первое время там будут жить, а дальше уже освоятся… Рядом с домом Трэя, слышал, вроде как есть дешёвый мотель…

Стэбби скривился:

— Это ночлежка для бездомных-то? Хорошо местечко!

— А ты куда предлагаешь?

— Ну, не знаю…

— Не надо нас в ночлежку! — вмешалась негритянка, которая, оказывается, внимательно слушала наш разговор. — Там бомжи и наркоманы, а мы всё-таки девушки, к тому же беззащитные! Я поговорю с Василикой и Джией, может быть, нам надо обратиться в полицию или в посольство – чтобы нас отправили на родину…

— А ты сама откуда?

— Я местная, — девушка улыбнулась, но, заметив, как изумлённо вытянулись при этом наши со Стэбби лица, не выдержала, рассмеялась и смущённо прикрыла рот ладонью.

— Вот те на!.. А как же так получилось?..

— Я родилась в Локэше, — объяснила негритянка. — А потом мне пришлось уехать, меня похитили… В общем, долгая история.

— Ясно… Короче! — я окончательно взял себя в руки и наконец сумел придать тону достаточной, почти командирской, сухости. — Скажи остальным девушкам, пусть садятся в машину, мы отвезём вас в город, в посольство или куда там, как скажете. А мы пока сгоняем, проверим, всех ли добили сволочей, которые хотели продать вас в рабство.

— Ладно!.. Скажите, как вас зовут? Мы ведь даже не представились друг другу!

— Это Стэфан, — я кивнул в сторону своего товарища, и тот миролюбиво заулыбался, козыряя всем присутствующим в фургоне. — А я Густаво Райес. Можно просто Гасто. Или Гус.

— Понятно… А я Мэри Чэйрбёрд! — негритянка снова одарила меня белозубой улыбкой, а затем отвернулась и стала что-то вдохновенно втолковывать сидящим позади неё притихшим девушкам – те слушали, затаив дыхание.

Закончив созерцать эту картину, я тоже отвернулся и обратился к товарищу:

— Пошли, homie, покончим уже с этим дерьмом!

Сказано – сделано.

Ворвавшись в бордель и, аккуратно обходя мёртвых китайцев, мы вдоль и поперёк прочесали все этажи, но, кроме единственной запертой комнаты наверху, больше ничего подозрительного не нашли.

— Кажись, правда всех замочили! — шепнул Стэб.

— Да, похоже.

— Только дверь эта блядская мне покоя не даёт! Гасто, давай так – я её выбью, а ты позырь, чё там, окей?

— С каких пор ты это успел затесаться в ряды невъебенных тактиков? — удивленно поднял брови я.

— От тебя набрался, небось! Фронтовик!..

Дверь сдалась после двух мощных ударов, которые обрушил на неё Стэфан, и я с оружием в руках наперевес осторожно заглянул внутрь помещения. Это оказался роскошный кабинет, заставленный дорогущей мебелью из красного дерева, с бело-золотистыми обоями и сверкающей хрустальной люстрой, сталактитами свисающей с потолка. Я вздрогнул, неожиданно заметив хозяина – пожилого бизнесмена в костюме, в шляпе и с галстуком, завязанным на техасский манер. Он стоял у портьеры, устало опираясь на край стола, и немигающим, словно у змеи, взглядом наблюдал за нами.

Стэбби разом насторожился – вскинул в руках автомат, прицелился и щёлкнул затвором:

— Эй, ты! Руки вверх! Бросай оружие!

— Я слышал взрывы и стрельбу, — оставив его реплику без ответа и хладнокровно, словно речь шла о чём-то обыденном, ответил мужчина с сильным техасским акцентом. — Славно поработали, сукины дети! Довольны?..

— Эй, я тебе сказа…

— Да и я сам хорош! — перебил техасец. — Начать бизнес – кто бы мог подумать! – с узкоглазыми мартышками, которые продадут и подставят тебя, как нехер делать! Только настроился на работу, а тут – на тебе! – уже заявились чёрные и разнесли всё к такой-то матери! А, к чёрту!

Я даже слова вставить не успел, как мужчина с неожиданным проворством выхватил у себя из-за пазухи револьвер. Грешным делом у меня промелькнула в голове мысль, что мужик собрался нашпиговать нас со Стэбби свинцом, но судьба распорядилась иначе.

— Боже, храни Америку!!.. — запальчиво выкрикнул техасец, засунул ствол себе в глотку и нажал на спуск.

В ту же секунду его голос потонул в грохоте выстрела, прокатившемуся по кабинету, и резкий запах сгоревшего пороха, палёной крови и приторно-тошнотворная вонь от вышибленных из черепной коробки человеческих мозгов ударили мне в нос. Стэбби брезгливо скривился и сплюнул:

— Однако!.. Впрочем, собаке собачья смерть.

— Давай обыщем тут всё, — предложил я. — Вон сейф в углу. Может, внутри что есть.

Ключ от сейфа нашёлся тут же, в одном из карманов жилетки самоубийцы. Прихватив заодно и револьвер, валяющийся на полу (заложим потом в ломбард!), мы со Стэбби взломали сейф и разочарованно выдохнули – там лежала всего тысяча долларов, не больше.

Возмущению моего кореша не было предела: