«Придет большой партийный босс, досыта поест, вдоволь попьет и решит еще что-то с собой прихватить. И без всякой оплаты. А кто-то должен это списывать, кто-то должен за все платить! И отказать нельзя – хуже будет, не отказать – будет ли лучше?» – Бородин продолжал думать невеселые думы, пока по селектору секретарь Люсенька не сообщила:

– Марк Наумович! К вам посетители!

– Кто еще?

– Глузин и Антонов.

– Что им нужно? Не до них!

– Подписать документы, Марк Наумович!

– Хм, ну пусть войдут…

Заместитель директора заготконторы Илья Глузин, слегка оттолкнув заведующего убойной площадки Александра Антонова, первым притиснулся в дверной проем:

– Наумыч, тут это…

– Что тебе подписать, Илья Исаакович?

– Вот, – протянул бумагу Глузин.

Марк Наумович, бегло пробежав глазами написанный химическим карандашом текст, взорвался:

– Какие 12 тощих поросят? На какой откорм? Ты меня в гроб загнать хочешь? В прошлом месяце было 12, в позапрошлом – 12, ты другие цифры знаешь? Или у тебя все по 12?

– Так ведь по партиям, Марк Наумович!

– Ты хочешь сказать, что ты отдал на откорм 36 поросят? А если проверят это Смольянское сельпо? Вы головой подумать можете на несколько шагов вперед? Не можете красть по-тихому? Надо, чтобы все все видели и вам за это ничего не было?

– Не волнуйся, Наумыч, мы там договорились!

– Договорились… – ехидно передразнил Марк Глузина, – и ты везде подписывал, Антонов?

– Так точно, Марк Наумович, наше дело маленькое. Очень скоро мы от них получим 12 откормленных подсвинков.

– На бумаге, Антонов! На бумаге! Идите уже, дайте подумать, что с этим делать! Прямо по Герцену: «Кто виноват?» И «Что делать?», честное слово!

С одной стороны, и Глузин, и Антонов, думал Бородин, элементарный страх потеряли в необузданной и безнаказанной наживе по оформлению бестоварных документов, с другой стороны, практически точно так же ведут себя и партийные, и милицейско-прокурорские боссы, бесконечно берущие со складов райпотребсоюза дефицитные продукты чуть ли не на тысячу рублей, «забыв» уплатить в кассу. Как же потом простому руководителю дебет с кредитом сводить? Есть ли здесь какой-то иной выход? Сегодня же на очередной вылазке на природу будет выпито и съедено 12 подсвинков, а если не съедено, то захвачено с собой! И где больший обман? Кстати, пора подумать о фуршете на природе.

Марк Наумович отправился с инспекцией в колбасный цех, чтобы самому выбрать к званому ужину что-нибудь стоящее из ассортимента колбас и ветчин.

– Нонна Петровна, не слишком ли ты много свиной шкурки в фарш добавляешь? – своим вопросом из-за угла Бородин застал мастера-фаршесоставителя врасплох, и Нонна Петровна Данильченко от неожиданности уронила шматок шкуры на пол.

– Ну что вы, Марк Наумыч, все пугаете?

– А как ревизор из-за угла спросит? Сама-то ешь такую колбасу?

– Да кто ж ее будет есть? Для своих не кладем! А в магазине все купят, не успеваем коптить!

– Вот именно! В прошлый раз Фима навыбирал «деликатесов», я на банкете чуть не поперхнулся – не докапчиваете колбасу! Уволю к чертовой матери, ей богу!

– Ну что вы ругаетесь, Наумыч? – вышла на шум заведующая колбасным цехом Елизавета Киршевич. Но Бородин не унимался:

– И воду добавляете сверх нормы! Ну что вы, как жулики! Кругом обман!

– Так ведь все спросом пользуется! Магазины разрывают на части, им все мало, народ любую колбасу сметает с прилавков! – парировала Киршевич.

– Так вы скоро бумагу в нее засунете! Когда же вы будете работать без нарушения технологии, с соблюдением всех ГОСТов? Покажи мне, что можно взять для банкета!

Киршевич расторопно провела Марка Наумовича в свой кабинет, и там уже глава Оршицкого райпотребсоюза смог выбрать те мясные деликатесы, за которые не пришлось бы краснеть на природе перед очередной партией руководящих боссов.

– Пробуйте, Марк Наумыч! Пробуйте! Это очень вкусно, все будут довольны! – пыталась услужить Киржакова боссу.

На этот раз выезд на природу был запланирован в уютном ресторанчике на окраине города. Лето полным ходом вступило в законные права, на крупных березовых ветках струились витиеватые сережки, и соловьи занялись привычными для теплой поры распевными трелями.

Как только официантки в фирменных фартучках успели расставить по столам нарезки из мясных деликатесов, в зале появились гости – следователи прокуратуры во главе с прокурором области Егором Владимировичем Дунаенко. За ними пожаловала районная партийная элита, которая обычно выпивала элитного коньяка не меньше работников правоохранительных органов.

– За Марка Наумовича!

– За Егора Владимировича!

– За нашу доблестную коммунистическую партию! – поминутно раздавались тосты со всех сторон.

Через полчаса безудержных возлияний Дунаенко взглядом встретился с Бельковичем, подавая знак, чтобы тот вышел на улицу.

– Пойдем покурим! Разговор есть, Иосиф Моисеевич!

У придорожной березки Егор Владимирович смачно затянулся, изящно выпустил клубок дыма, похлопывая по плечу Бельковича:

– Ну что, Моисеич, опять на тебя анонимка пришла!

– На меня? – испуганно отреагировал Белькович. – Я-то что сделал уже?

– Как видно, не дают честным гражданам покоя твои деньжищи, которые ты хапаешь и днем и ночью!

– Да что ж им не живется спокойно, этим честным гражданам! Что я могу для вас сделать?

– Мне костюм нужен, вот понимаешь, скоро коллегия.

– Так ведь нельзя, Егор Владимирович, на каждую коллегию в новом костюме являться, еще как на вас анонимы найдутся!

– Молчи, дурак! Не найдутся, мои тылы крепки!

– Не волнуйся, Егор Владимирович, будет у тебя костюм! Завтра позвоню!

– Ну, пойдем выпьем, что ли, – довольный результатом переговоров прокурор, обняв тушу Бельковича, побрел в ресторан за добавкой.

Весь вечер Фима дергался, ожидая увидеть ту, чья нога чуть ли не сорок пятого размера могла растоптать кого угодно. К счастью, Вера Андреевна не появилась, может быть, оттого, что крупных партийных боссов на встрече не предвиделось. А мелкая рыбешка ее никогда не интересовала. Потихоньку пьянящий напиток ударил в голову, и Ефим Ильич Рыжиков осмелел. Давненько он мечтал об автомобиле и даже стоял в очереди в исполкоме на его получение, но очередь могла продлиться и год, и два, и пять лет, а любимой Аннушке, давеча обиженной на второсортный болоньевый плащ, привезенный из Молдавии, очень хотелось приобрести машину как можно скорее. Фима приметил, как за дальним столом сидит человек из райисполкома по фамилии Рудишкин. Это ли не случай, когда можно запросто к нему подойти и попросить о внеочередной покупке – автомобили в советское время, дорогой читатель, распределялись по квотам, утверждаемым в исполкомах.

– Добрый вечер! – Фима решительно присел рядом с исполкомовским клерком.

– Добрый! Чем обязан?

– Игорь Николаевич, ну что вы так грозно настроены?

– Как обычно, вам-то что?

– Хороший вечер, а вы один!

– Вы меня на танец хотите пригласить? – проминорил клерк, прожевывая кусок шницеля по-министерски.

– Ну что вы! Просто компанию хотел составить. Позвольте представиться, Рыжиков Ефим Ильич, заведующий овощным складом райпотребсоюза.

– Что просить будете? – брезгливо поморщился Рудишкин.

– Ну что вы, как можно! Просить – это когда нечего дать взамен.

– И что же вы можете мне дать?

– Да что угодно! Помидорчики, огурчики, свинину, баранину, икру, коньяк…

– А что же желаете получить взамен?

– Автомобиль… – пролепетал Рыжиков.

Рудишкин поперхнулся, вытаращив глаза на Фиму:

– Вы в своем уме? Я не председатель исполкома, я ничего не решаю!

– Ну вы же в комиссии! Поймите, я стою в очереди на «Запорожец», но с таким успехом я простою еще лет пять, ей-богу! Я прошу вас, помогите, – Рыжиков подвинул стул поближе, накаляя просьбу до предела, – подвиньте мою очередь, моя благодарность будет безграничной! Что хотите требуйте взамен!