– У тебя что? Костюм какой с подогревом или что?

– Какой там костюм! Вот, что видите.

– Да у тебя одежда теплая, – он взял меня за руку. – Да и руки тоже. Ну, ты и феномен, даже рюкзак не потерял.

Мы медленно двинулись к магазину. Через пару шагов я остановился, повернулся в сторону полыньи и дрогнувшим голосом сказал: «Спасибо, Друг!» – потом вместе со всеми зашагал к магазину.

Оказалось, что старик-рыбак с берега видел произошедшее. Он сразу рванул к магазину за какой-нибудь жердью и кликнул помощь. Кто-то уже позвонил и вызвал скорую помощь, а пока рыбак в третий раз для новых посетителей рассказывал о происшествии, причем каждый раз с новыми подробностями, неожиданными даже для меня. Я же пил чай. Когда допивал второй стакан, подъехал старый УАЗик. Я попросил девушку-продавца позвонить в профилакторий, сообщить о случившемся, затем меня сразу увезли в районную больницу.

В больнице две палаты: для мужчин и для женщин. В своей я был один, других пациентов не наблюдалось. После того, как я устроился и переоделся в больничное, врач прослушал мои легкие, затем отвел в рентген-кабинет. По возвращении, когда я уже находился у двери в палату, в рентген-кабинете сработала громкая сигнализация, но через пару секунд затихла. Я зашел в палату, вытянулся на кровати и, глядя в потолок, начал вспоминать предшествующие события, но никакого объяснения происшедшему у меня не было. В коридоре что-то громко обсуждали врачиха и фельдшер, потом они вдвоем долго разговаривали по телефону с Минском. Из коридора доносился запах горелого.

Легкое покалывание в пальцах отвлекло мое внимание. Я перевел взгляд с потолка на ладони и подпрыгнул от удивления: они слабо светились.

– Друг, ты?

– Ждать… – мысленно ответил мне знакомый бесстрастный голос.

– Но это же ты! – воскликнул я и тут же прикрыл рот ладонью.

– Ждать…

Я вздохнул, вытянулся снова прилег и начал ждать, с опаской глядя на светящиеся ладони. Прошло 5-10 минут. Я опустил ноги на пол и продолжал ждать, сидя на постели.

– Энергия есть… Локализован центр коммуникации носителя… твой центр… Необходимость расширить словарный запас… Необходимость время… Разрешение исследование центр коммуникации носителя… Да-Нет… Да-Нет…

Я вдруг увидел себя, стоящим на берегу реки. Картинка резко увеличилась, оставив только голову. Потом лицо пропало, и вот передо мной открытый мозг, усыпанный бегающими искрами. От удивления я открыл рот: изображение было трехмерным и медленно вращалось. Еще увеличение – и я вижу участок мозга, быстро меняющий свой цвет от красного к фиолетовому и обратно. Изображение исчезло.

Я понял, и меня прошиб пот. Мне предлагалось дать согласие на проникновение в мой мозг. А если этот кто-то нанесет мне вред?

– Бояться… нет.

Сомнения еще одолевали меня, и все-таки я не выдержал.

– Разрешение Да.

Я сидел не шелохнувшись, вслушиваясь в себя. Никаких ощущений. Мышцы задеревенели. Встал, прошелся по палате, снова сел. Не знаю, сколько прошло времени.

– Можно говорить. Сканирование закончено, информация активна, – фраза в моей голове прозвучала четко и на сей раз без пауз.

– Кто ты?

– Иной разум, не Земля.

– Инопланетник?

– Неточная формулировка. Другая галактика.

Я сидел пораженный. Пришла мысль.

– Это твое? – я вытянул руки.

– Понял. Мешает?

Свечение исчезло. Сказать, что я был взволнован, мало. В голове хаос. Я даже подумал, уж не результат ли это недавних действий моего спасителя, но потом решил, что все объясняется необычностью происходящего.

– Я бы не хотел, чтобы кто-то еще знал, что ты… (я запнулся) со мной вместе.

– Понимаю. Постараюсь. Мне нужно знать частотно-волновой диапазон вашего зрения. Нужно снова попасть в твой центр… мозг.

– Давай, – теперь я не колебался. Что-то заставило меня несколько раз закрыть и открыть глаза.

– Информация загружена.

Я хотел задать очередной вопрос, но услышал в коридоре какой-то спор и приближающиеся шаги. Распахнулась дверь – вошла врач, а из-за ее плеча выглядывало раскрасневшееся и озабоченное лицо Пашки.

– Дай-ка я тебя еще раз прослушаю, а ты – она посмотрела за плечо – пока подожди. Прослушала спереди, со спины, недоуменно пожала плечами.

– Вот что, Бугаев. Хотела тебя подержать пару дней и проконтролировать, но перегорела проводка, пропал свет, да еще как на зло сломался новый рентгеновский аппарат. Твой товарищ принес тебе обед, так что ты ешь и возвращайся в профилакторий, но завтра, не позднее двенадцати, чтобы был у меня на приеме. Ясно?

– Обязательно буду.

Врач вышла. Пашка, шумно вздохнув, сел на стул.

– Ты не представляешь, чего я только ни передумал, пока добрался сюда, – затараторил он. – Сижу в столовой, прибегает администратор с вахтершей, говорят, что ты в больнице, что вытащили из реки. Меня аж заколотило. Собрали обед в кастрюльки, машину дали до больницы. Как ты?

– Как, как. Нормально, – сказал я, доставая кастрюльки и расставляя их на тумбочке. Взял хлеб, ложку и не спеша начал есть суп. Рассказать ему все или нет? Скажу – не поверит, подумает, чего доброго, что у меня с головой не в порядке. А, ладно, потом расскажу, когда сам во всем разберусь.

После паузы, когда я перешел ко второму, Пашка не выдержал.

– Нет, ну ты подумай! – воскликнул он, хлопнув себя по коленям. – Я думал он тут с температурой лежит, двинуться не может, а у него даже аппетит прибавился! Надо не забыть вернуть кастрюльки в столовую.

– Паш, помолчи, пожалуйста. – Голова моя была полна совсем другими мыслями.

Допил компот, сложили кастрюльки в пакет. Только теперь я рассказал Пашке, что со мной произошло. Правда, в моем рассказе я сам с трудом вылез из воды на лед, доковылял до берега, а там мне оказали помощь люди.

Я переоделся в свою давно высохшую одежду. Затем мы зашли попрощаться с медиками и направились к стоявшей во дворе старенькой профилакторской «Ладе». Ехали молча.

Уже у себя в комнате Пашка спросил:

«Матери скажешь?»

«Нет».

Пашка кивнул, молча соглашаясь со мной. В этот день мне и Пашке пришлось раз пять рассказывать разным людям о приключившемся со мной.

– Друг, ты здесь? – спросил я перед тем, как уснуть.

– Да, – услышал я краткий ответ.

На следующий день в полдвенадцатого я пришел в больницу. Электрик в коридоре тянул новую электропроводку. Дверь в рентген-кабинет открыта настежь, и оттуда доносились голоса. Заглянул к врачу.

– А, Бугаев! Заходи. Как чувствуешь? Раздевайся, послушаем.

Через три минуты, прослушав меня и простучав со всех сторон, снимает и кладет на стол стетоскоп, пожимает плечами.

– Плавал подо льдом, а даже насморка нет. Одевайся. Везет тебе. Свободен.

Я быстро оделся, поблагодарил, попрощался с врачом и вышел. Из любопытства зашел в рентген-кабинет. Двое мужчин в рабочих комбинезонах стояли рядом с полуразобранным рентген-аппаратом, склонившись над столом.

– Что-то нужно? – спросил один из них.

– Меня вчера этим аппаратом просвечивали. Да я и сам по образованию инженер-электрик.

– А-а, коллега? Да, вот, электропроводка полетела, рентгеновская трубка не повреждена, а металл анода выработан полностью, и это практически в новом аппарате. Понадобилось бы несколько дней непрерывной работы, чтобы так досталось аноду, а здесь все за три секунды произошло.

– И трансформатор не сгорел?

– Хоть бы хны, мы уже осмотрели. Можно подумать, что на него напряжение вообще не подавалось. Странно, что сигнализация радиоактивного заражения сработала, но потом, правда, сама отключилась. Мы уже разговаривали с МЧС и Институтом ядерной энергии. Завтра приедут. Так это ты зимним плаванием занимаешься?

Ну, вот. Скоро уже весь Минск будет знать. Я быстро распрощался и пошел в профилакторий.

На следующий день мы с Пашкой после завтрака упаковывали сумки, готовясь к отъезду домой, когда после стука в дверь к нам зашел мужчина. Представившись Анатолием, сотрудником НИИ ядерной энергии, он попросил меня заехать с ним в райбольницу для уточнения некоторых данных. Мы с Пашкой сообщили, что скоро уезжаем, но Анатолий обещал подвезти нас до самого Минска, так что ничего не оставалось, как спуститься и ехать в уже ставшее родным учреждение.