– Лилия скажет тебе…

Максим выбежал из комнаты и сразу наткнулся на Серафима. Тот, цепко стиснув ему локоть, поспешно довел до входных дверей и выставил наружу.

«Странно, – подумал Максим уже на улице, когда к нему вернулась способность оценивать ситуацию. – Когда Виринея кинулась меня поднимать, от нее явственно пахло перегаром. А Серафим явно подслушивал… Ладно, мне что за дело? Главное, денег брать не будут… пока».

Однако Максим рано радовался. Стоило Серафиму закрыть за ним дверь, как он ворвался в комнату к Виринее. Та сидела на кровати поникшая и трясущейся рукой наливала в стопку коньяк. Давно она не слышала голоса Княгини и в тайне надеялась, что та наконец оставила ее. Она стала обретать мир в душе и подумывала уже о том, что хорошо бы бросить пить, выйти замуж за Серафима и родить ребенка. Роль мессии стала обременять ее: надоело носить маску таинственности, сидеть в темной комнате и разговаривать замогильным голосом. С тоской Лена Синицына вспоминала шумную редакцию, коллег-журналистов, веселую суматоху перед выходом очередного номера… И вот опять этот властный ненавистный голос! Скорее выпить – и забыться. Но нет, по-видимому, все сговорились сегодня досаждать ей! В комнату ворвался Серафим.

– Я все слышал!

– Что – все?

– Я слышал твой разговор с этим сопляком! Весь, от начала до конца!

– Подслушиваешь? Как низко ты пал.

– Слушай, цыпочка! – Серафим стиснул ее локоть. – Да если бы не я – ты бы с голоду подохла! Ты бы так и учила всех – бесплатно! Да кто ты такая вообще? Ты – блажная! За то, что на тебе эти тряпки, за то, что ты дорогой коньяк жрешь с самого утра, и за многое другое ты меня, тварь, благодарить должна! А ты уже перед этим сопляком растаяла, учить его бесплатно вздумала! Чему, интересно? Может, нового приятеля завести захотела? Давай! Только в таком случае наши дорожки – врозь!

– Ну и уматывай! – закричала Виринея. – Кто ты без меня?! Спасибо, конечно, что некоторое время ты любезно выполнял обязанности моего эконома и альфонса по совместительству, но…

– А ты уверена, что денежки у тебя останутся?

– Что – у меня? – Виринея не ожидала такого поворота.

– Ты уверена, что деньги останутся у тебя?

– Не поняла… – И в этот же момент она все поняла. – Дак, выходит, ты деньги клал в банк на свое имя?!

– «На свое имя»! – передразнил он ее. – Дошло, наконец! Ну, а на чье же? На твое? Чтобы в один прекрасный день услышать от тебя эти слова? Но я дальновиднее оказался, я все предусмотрел. В отличие от тебя! Все! Я ухожу! – Серафим жестом фокусника вытащил откуда-то чемодан. – Жить с тобой невозможно – ты вечно пьяная, блажная, ты стала просто размазня какая-то – целыми днями валяешься на постели и сосешь коньяк!

– Нет, подожди! Неужели ты вот просто так возьмешь и уйдешь?

– Конечно!

– Нет, не уходи! Я не пущу тебя! – Виринея бросилась на пол, обхватила его ноги. – Я не отпущу тебя!

– Чем же ты сможешь меня удержать? Своей молодостью? Но ты далеко не первой свежести… Может быть, своей красотой? Но есть и покрасивее тебя! Так чем? Чем? Может, деньгами? Так денежки-то твои – на моем счете!

– Коля, не уходи! У меня же больше ничего нет, кроме тебя! Была любимая работа, друзья… И ничего этого нет!

– Жалуешься, значит, вместо того, чтобы проклинать… А я думал, что ты будешь бить меня по лицу, обзывать обманщиком и подонком!

– Значит, вот какие у нас с тобой отношения… Деньги, деньги… В таком случае лучше бы их не было, тогда бы я знала, что меня любят ради меня самой… Хорошо! Раз у нас такой деловой разговор пошел, будем договариваться: останься! Если ты так любишь деньги, я для тебя еще больше заработаю!

– Ты говоришь со мной так, как будто ты – проститутка, а я твой сутенер. Но я не сентиментальный, сутенер так сутенер. Значит, еще больше денег? Хм, сомневаюсь! Ты же собралась бесплатно всех учить!

– Ничего я не собралась! Это минутная слабость, ну, пожалела мальчика… Но если ты против…

– Конечно, против! Если бы не я, ты, дурочка, давно по миру бы пошла! Бесплатно учить… Да такое только в бреду придумать можно… В общем, так – звони Лилии и говори… ну, все, что надо!

– И ты, правда, не уйдешь?

– Ну, посмотрю на твое поведение…

Виринея сняла трубку телефона, набрала номер:

– Лилия, я насчет этого давешнего мальчика… Да, был только что. И мне кажется, что вы переоценили его… Да, вы правильно поняли – бесплатно мы его учить не будем. Хочет учиться – пусть платит!

На другой день Максим в самом радужном настроении набрал телефон Лилии.

– Лилия! Это я, Максим! Так что, когда учеба? Я был у Виринеи – все нормально!

– Нормально, говоришь?.. Макс, приходи, поговорим.

Максим тут же почти бегом направился в ДК.

Он застал Лилию с незнакомцем примерно одного с ним возраста. Русые волосы до плеч, пронзительный взгляд голубых глаз. Он поприветствовал Максима наклоном головы, на некоторое время задержал на нем свой странный взгляд. Максим торопливо кивнул в ответ, но легкая гримаса на его лице говорила о том, что он не рад постороннему. Однако Лилия, казалось, не замечала его недовольства.

– А, Макс! Здравствуй, здравствуй! Познакомьтесь, – обратилась она к голубоглазому, – это Максим, мой ученик, только что завершил первую ступень… А это Арсений, наш новый Брат. Очень, очень многообещающий. Если бы нам побольше таких учеников, как вы, мальчики, наше учение стало бы очень авторитетным, к нам примыкало бы все больше сторонников, и в недалеком времени все человечество стало бы совершенным.

– Мне пора, – сказал Арсений, искоса поглядывая на Максима. – Рад был познакомиться с вами, надеюсь, мы еще встретимся.

Когда он вышел, Максим тут же засыпал Лилию вопросами:

– Ну, что ты мне скажешь? Когда учеба? Ты уже разговаривала с Виринеей?

– Да, разговаривала. Но сначала мне бы хотелось услышать, что она сказала тебе. Ты говоришь, она разрешила тебе заниматься бесплатно?

– Да! Правда, сначала она отказала, а потом у нее как-то резко изменилось настроение, и она согласилась.

– В таком случае потом она опять раздумала.

– Не может быть!

– Ну, что делать… Раздумала! Мне очень жаль, но вторую ступень тебе придется проходить за деньги.

– Это какое-то недоразумение! Давайте позвоним ей!

– Нет. Никуда мы звонить не будем.

– В таком случае я вам не верю! Она же святая! Она не может взять назад свое слово! Дайте мне ее номер, я сам позвоню ей!

– Успокойся, и давай договоримся: истерик мы устраивать не будем и никуда звонить – тоже.

– Ах, так? Ладно, звонить мы не будем, но я пойду к ее квартире, я буду стучать, требовать, чтобы меня к ней пустили, если не пустят, я буду кричать под окнами, я устрою скандал! Но я добьюсь, что она узнает все, все, что ее обманывают!

– Ты, значит, думаешь, что я, твой Учитель, обманываю тебя? Хорошо, я звоню ей, хотя бы потому, что мне не хочется быть крайней во всей этой истории.

Лилия набрала номер, через некоторое время она заговорила, явно волнуясь:

– Виринея? Это Лилия… У меня сейчас Максим Ларионов, ну, тот ученик, которого я посылала к вам. Дело в том, что он не верит, что вы отказали ему в бесплатных занятиях. И самое обидное, что он обвиняет в этом меня… Нет, Виринея, простите, но я хотела бы сохранить лицо перед своими учениками. И прошу вас лично сообщить ему о вашем отказе… – Она протянула трубку Максиму.

– Да! – крикнул он в трубку.

– Максим, – раздался знакомый чуть хрипловатый голос. – Смирись! Ты не достоин заниматься бесплатно. Это приказ… Княгини.

Короткие гудки.

– Теперь ты понял, что я тебя не обманываю? – спросила Лилия.

– Лучше бы обманывала… – горестно возразил Максим. – Ну, как же это? То Княгиня велит заниматься со мной, то не велит… Что за Княгиня такая? Что за Виринея? Разве святые могут так себя вести?

После того, как занятия закончились, жизнь для Максима потеряла смысл. Он привык три раза в неделю посещать Лилию. Вечером, накануне каждого посещения, он засыпал в радостном предвкушении, утром просыпался счастливым оттого, что сегодня во время сеанса он узнает что-то новое о мире, о себе, о людях, откроет в своей душе неведомые океаны, темные бездны подсознания, куда так хочется, зажмурившись, нырнуть… После каждого сеанса он чувствовал себя более уверенным, более сильным, более спокойным. В душе воцарялись счастье и умиротворение. И вдруг – такой облом!