Итан практически плакал, говоря с трудом, чувствуя, как всё накопленное за месяцы и годы выходит наружу, и почему-то, за приятным облегчением, сразу шло жгучее разочарование, но уже не в себе, а в тех, кто должны были заботиться о дочери и сыне, ставя своих детей выше распрей. Данное отношение, не раз граничащее с ненавистью, было почти всегда с ним. Он даже не помнит, когда впервые это пришло, хотя, не сложно было догадаться, откуда росли корни. Он ни разу не навестил их могилы, как и вряд ли кто-то вообще, хоть когда-то. Родственников больше не было, родители матери, его бабушка и дедушка, умерли давно, он их и не помнит. По отцовской линии ему никто не известен и, раз еще тогда, давно, никто не появился на пороге, значит, для него их нет, какая бы не была на то причина, результата это не меняет. И вот снова мысли о семье настигли его, и, как бы не трудился он над обещанием самому себе не думать о матери и отце, рано или поздно в его голове они все же появлялись, словно злокачественная опухоль, готовая дать метастазы.

Еще какое-то время он провел у ее могилы, не чувствуя никакой привязанности к месту, но все равно собственноручно протер могильный камень, не брезгуя использовать для этого рукав рабочей куртки. В очередной раз в его голове возникла мысль, как было бы удобнее подобные разговоры проводить дома, где так же есть ее фотография, и не одна – прямо на его столе, в рамке -, а с учетом того, что он ставит память о ней выше ее места погребения, подобное не должно было быть проблемой…

Она ждала его у входа в зал заседаний, куда уже прибыли представители министерства обороны, дабы увидеть новые разработки в области робототехники, с последующим заказом тех или иных моделей, подходящих для нужд, куда чаще обусловленных политикой государства, понимание которой от них не требовалось.

Миронова Майя отлично знала, где находится ее коллега, с которым она не просто сотрудничала, а также дружила, хоть они и были крайне непохожи, как в рабочем вопросе, так и в личном. Но именно ее прямота, практичность мышления и приземленность были отличным противовесом зачастую непростого характера гениального программиста, у которого нет ничего кроме работы, не теряющего ни одного шанса сделать шаг за допустимые границы, вечно лезущего на рожон, и чья инициативность не раз ставила его карьеру под удар. Майя быстро смогла сработаться с ним, в частности, в роли руководителя технического отдела разработок, создавая те самые роботизированные машины, программное обеспечение к которым и создавал отдел Итана под его руководством. Она быстро нашла общий язык с человеком высокой должности, у которого дипломатия была не сильной стороной, но которую так отлично смогла компенсировать Майя – единственная дочь, выросшая в окружении трех старших братьев, воспитанных родителями рабочего класса, являющихся приверженцами дисциплины и ответственности, которую они и передали своим детям. Она с ранних лет могла постоять за себя, причем касалось это не только силы ума и непробиваемости характера – вопреки приятной внешности, умелый взгляд, оценив ее с ног до головы, точно заметит неплохую физическую подготовку, которая нисколько не навредила при этой скромной, но естественной красоте. Она с ранних лет поняла и научилась использовать свои сильные стороны, всегда ставя у руля ум и умение договариваться. Майя прекрасно адаптировалась в любом окружении, умея находить слабые и сильные стороны людей. Подобное она рано научилась использовать, хоть и не позволяла никому смотреть на нее свысока в открытой форме и давать себя в обиду – это было первое, от чего ее отучили в детстве надоедливые старшие братья, доказывать которым свою самостоятельность она начинала с ранних лет. Дочь явно пошла в отца: прямого и самодостаточного человека, не позволяющего себе отвлекаться на мелочи. Майю учили всегда быть честной с собой и окружающими, что не мешало, как оказалось, позволять себе невинную артистичную надменность, но лишь в те моменты, когда она была уверена в их пользе или безопасности.

С Итаном было иначе: на него она никогда не смотрела свысока, в целом, это было бы сложно, зная его, зачастую, упрямый, но все же взрослый характер, ей нравилось в нем то, насколько их различия делали их ровней.

– Они уже здесь? – Уверенно бросил он, подходя к Майе.

– Да. Ты вот-вот и опоздал бы, за что похвалу бы точно не услышал.

– Я бы пережил. Главное, чтобы выслушали и приняли выгодное для нас решение, а то мне кажется, что мы движемся в никуда, а это порядком надоедать начинает.

– Вот только при них так не драматизируй, пожалуйста, – он было хотел что-то ей возразить, но все силы ушли на успокоение собственных нервов. Она улыбнулась в ответ и указала рукой в сторону двери слева от нее, пуская его идти первым.

Сделав вдох, Итан открыл дверь, используя сенсорную панель справа, и, преисполненный уверенностью, вошел в зал для переговоров, стараясь не думать о том, какие люди будут сидеть перед ним, а попросту акцентировать все свое внимание на том, что он хочет предложить гостям, несмотря на совершенно иную цель их пребывания здесь. Итан поздоровался со всеми, получив ответную взаимность, не выходящую за правила приличия, после чего он встал напротив них, оставив позади себя пока что пустой экран. Майя так же поздоровалась со всеми и, до момента как Итан взял первое слово, заняла позицию чуть позади него, по правую руку, как бы поглядывая на все со стороны.

– C самого начала развития – человек был уязвим. Природные стихии всегда влияли на наш организм: высокими и низкими температурами, наводнениями, землетрясениями, и я даже не упоминаю угрозы из космоса в виде плотных объектов, попадавшие сюда, следуя не только гравитации. Помимо этого, мы были слабы не только перед более быстрыми и обладающими большими размерами хищниками, но и меньшими опасными созданиями хищной фауны. Я даже не стану начинать рассказывать о бесчисленных вирусных и биологических угрозах, что невидимы глазу – уверен, вы их отлично знаете. Все это я упоминаю для понимания масштаба одного важного факта, который является основой нашей работы: человек – уязвим. Наша новая программа, в перспективе, позволяет сделать тонкие модификации человеческого организма, привнося в него не только уже давно устоявшиеся изменения в виде замены конечностей на механические, нет. Я говорю про точечные стимуляции определенных долей мозга, с последующим развитием…

– Я прошу прощения, что прерву, – Итан заинтересовался, предполагая развитие дискуссии, но Майя, не сводя взгляда со слушателей, уже поняла, в каком направлении пойдет дальше диалог, – я думал, вы представляете новые типы роботов? Ведь ради этого мы здесь. Или меня дезинформировали? – Строгий вопрос ввел мимолетную неловкость, передавшуюся его коллегам.

– Роботы прекрасно подходят к работе в космосе или в тех сферах, где сила и выносливость в большем приоритете, чем ум. Я не предлагаю игнорировать их пользу и важность. Но наша новая программа по работе непосредственно с человеческим мозгом позволит не просто излечить болезни, связанные, к примеру, с нейрофизиологией, а дать людям возможность стать умнее, то есть, грубо говоря, мы сможем увеличить процент гениев, что изменят наш мир.

– Изменят в лучшую или худшую сторону, позвольте, уточню? – Итану такой вопрос показался издёвкой.

– В лучшую, – сдержанно уточнил он, – это крайне большая область, изучение которой откроет совершенно новые двери для развития и, чем раньше мы начнем…

– Видимо, нас все же дезинформировали, и вас тоже. Я скажу прямо, нам требуются роботы, способные быть не только физическими работниками, которые строят дома и убирают мусор, нет. Нам нужны охранники, защитники порядка в тех местах, где, скажем так, пряник не работает вовсе. Уверен, вы понимаете меня.

– Да. Но я взял на себя ответственность предложить более радикальные меры по решению общих проблем.

– Но ведь ваша программа ещё не реализована, я так полагаю? Или уже есть образцы, способные показать перспективу вашего исследования?