Полчаса назад его опоясали мечом в мечети Эйюба, и он стал законным султаном Османской империи. Неудержимая гордость от получения этого головокружительного титула переполняла не только законного наследника, воцарившегося на троне огромного государства, но и его великолепного белого коня. Создавалось впечатление, что изумительный арабский скакун, сознавая торжественность момента, специально демонстрировал навыки выездки, грациозно выгнув шею и горделиво округлив грудь, с неторопливым изяществом, ритмично переставляя тонкие, стройные ноги, уносил нового правителя Блистательной Порты во дворец Топкапы.

Бесконечная вереница сопровождающих придворных, сверкая ослепительными праздничными нарядами, золотой рекой протекала между толпами горожан, громко приветствующих нового султана. Радостные выкрики и возгласы одобрения были щедро сдобрены громким смехом, а иногда и откровенным хохотом. И то и другое было адресовано виновнику всенародного празднества.

Султан Ибрагим I сидел в седле удивительно нелепо. Весь он каким-то образом съехал набок, а своею осанкой, присущей ярмарочным шутам и городским сумасшедшим, напоминал бесформенный тюк хлопка, взгромождённый на осла. Первый проезд правителя по столице империи продемонстрировал, кроме его физического несовершенства, отсутствие не только робкой надежды на будущее могущество и величие правителя огромной империи, но и самой скромной практики верховой езды. Центральная фигура грандиозного события в жизни великой династии на фоне сопровождающей его величественной процессии выглядела несуразно и вызывала у приветствующих султана горожан откровенный смех.

А откуда, собственно говоря, у бедного Ибрагима, сына султана Ахмета I могла появиться практика верховой езды, если всю свою жизнь (а это четверть века!) он прожил в заключении?

В династии Османов стать шех-заде[20] совершенно не означало, что жизнь удалась… Скорее наоборот… В этой династии любой из султанов мог иметь от разных наложниц до двадцати (и более!) детей. Тут если уж рождаться сыном султана, то это надо было сделать обязательно первым. Только в этом случае можно было надеяться, что со временем ты, с большой долей вероятности, сможешь оседлать вожделенный престол, если, конечно, удастся выжить в дворцовых вихрях, которые то и дело закручивали мамаши твоих сводных (гаремных) братьев, пытаясь привести к власти своих сиятельных чад.

Получив титул султана, расслабляться было крайне опасно. Дворцовые перевороты были делом довольно частым. Потеряв бдительность и слегка вздремнув, можно было уже никогда более не проснуться. Поэтому взобравшись на трон, каждый новый султан первым делом стремился очистить политическую арену страны от предполагаемых конкурентов, то есть от возможных наследников престола. Решалось это простым их удушением и отправкой на корм рыбам, для чего из дворца Топкапы вел подземный тоннель, заканчивающийся на дне Босфора.

В принципе Ибрагиму повезло, хотя и везением это назвать сложно. После смерти отца, султана Ахмета I, Ибрагим вместе с матерью, братьями и сестрами долгие годы был в ссылке в Старом дворце. Затем жил взаперти в гареме Топкапы, что тоже можно считать везением, так как старший братец султан Мурад IV, по прозвищу «кровавый», успешно удавив пятерых своих братьев, оставил Ибрагима в живых только потому, что считал его полоумным и не способным составить достойной конкуренции в борьбе за трон. Однако когда Ибрагиму стукнуло двадцать, Мурад посчитал правильным перевести безмозглого братца из гарема в Кафес.

Трудно найти в мировой практике придворной жизни что-нибудь подобное этому блистательно-мрачному месту.

Кафес[21] представлял собою небольшой внутренний двор султанского гарема во дворце Топкапы. В этом дворе располагались двенадцать павильонов, состоящих из нескольких комнат, куда селили шех-заде. Собственно, эти апартаменты и назывались Кафесом…

Ровно четыре бесконечно долгих года молодой шех-заде Ибрагим, которого по европейским меркам можно было считать «принцем крови», провёл в изоляции от внешнего мира под постоянным наблюдением стражи. Он был обеспечен всем необходимым и даже более того. Может быть, даже птичьим молоком. В его круглосуточном распоряжении были целые отряды глухих, безъязыких слуг и наложниц (из тех, которые не могут иметь детей), к его услугам были любые развлечения. Всю эту беззаботную жизнь омрачало отсутствие права покидать «золотую клетку».

Но страшнее было другое.

Уникальная мебель, роскошные изразцы и парча, удивительные картины и росписи разных эпох не могли развеять атмосферы чудовищного страха, царящей в «золотой клетке». Зная, как поступил его сиятельный братец Мурад IV с остальными братьями, Ибрагим каждую минуту, каждую секунду вслушивался в шаги за дверью своих покоев в ожидании прихода и своей смерти. Каждую ночь измученный юноша видел один и тот же сон, как в его спальню врываются янычары и убивают его, с той лишь разницей, что в одних кошмарных видениях они просто разрубали его на части, а в других медленно и деловито душили подушкой. В первое время, когда в холодном поту он с криком просыпался, в спальню вбегали слуги. Позже ночные вопли шех-заде вошли в привычку: в очередной раз услышав крики, слуги приоткрывали дверь и, увидев трясущегося Ибрагима, так же тихо её прикрывали.

Как ни странно, но постепенно теряющему рассудок Ибрагиму удалось выжить. Спасла его мать Кёсем-султан. К тому времени султан Мурад IV тихо загибался от очередного запоя (и это в мусульманской стране!). Исцелить кровожадного султана решили модным в те времена кровопусканием, что, в конце концов, избавило государство от правителя, любившего иногда прямо из окна пострелять из лука в своих подданных, проходящих по улице. Понимая, что вскоре династии Османов понадобится новый правитель, Кёсем-султан, используя всё свое влияние, которое ей обеспечивал титул «Валиде-султан»[22], убедила великого визиря Кара Мустафу-пашу и других членов Дивана в том, что Ибрагим является законным наследником.

Даже пребывая на смертном одре, кровавый Мурад не желал передать власть из своих слабеющих рук в руки своего безумного брата, однако великий визирь сумел успокоить его, солгав, что Ибрагима по его указанию уже задушили.

Кончина султана освободила путь к престолу, и Ибрагима было решено перевести из Кафеса в Топкапы, но несчастный наследник престола настолько был парализован страхом насильственной смерти, что визири, пришедшие возвестить о смерти Мурада и его воцарении, долгое время не могла попасть в покои забаррикадировавшего дверь и спрятавшегося в покоях нового султана. Ситуацию снова смогла разрешить Кёсем-султан, приказав принести труп недавно преставившегося султана Мурада и положить у порога покоев трясущегося наследника. Только после этого обрадованный Ибрагим с воплями «Мясник умер!», «Мясник умер!» покинул свою «золотую клетку». Здесь уместней было бы кричать привычный всем такбир «Аллаху акбар!», но окончательно обезумевшему от счастья Ибрагиму было не до духовных исламских тонкостей, и его глотка изрыгала первые всплывшие в сознании слова, способные унести из его измученной души весь накопившийся за долгие годы животный страх, – «МЯСНИК УМЕР!»

Аллах был действительно велик, ибо только ему было под силу в одно мгновение переместить обречённого из пусть золотой, но клетки на сиятельный трон и сделать из многолетнего заключённого Великого султана.

Топкапы. Гравюра XV века

Новый правитель Османский империи по нраву был кротким и покладистым. Широкий лоб, быстрые живые глаза, румяный цвет лица, черты которого были в правильной пропорции, однако в общем их выражении не было ничего, что бы обещало великие умственные способности.