Восхождение на трон Ибрагима не принесло государству потрясений и перемен. Все назначенные Мурадом IV чиновники остались на своих местах, поэтому основные направления деятельности не изменились, но со временем Ибрагим перестал вникать в государственные дела, а управляли государством великий визирь Каменкеш Кара Мустафа-паша и Валиде Кёсем-султан.

Правда, очень быстро стало понятно, что династия была под угрозой исчезновения, так как из-за практики братоубийства после Ибрагима наследовать престол было некому. При этом выяснилось, что новоявленный султан не представляет себе, каким образом и вследствие чего рождаются дети. Женщин Ибрагим боялся и избегал, поскольку его взросление прошло в заточении.

Для того чтобы «вылечить» султана, всерьёз обеспокоенная мать – Кёсем-султан – вынуждена была пригласить некоего Джинджи-ходжу – известного целителя-авантюриста, этакого «османского Распутина». Знахарь снабжал Ибрагима снадобьями, а Кёсем-султан – девушками. Совместные труды принесли плоды. Вскоре Ибрагим занимался только производством наследников.

Мягко качнулась тяжёлая штора, и в комнату тихо вошла Кёсем. Великий визирь Ахмед-паша, сидящий за столом, был настолько погружён в чтение бумаг, что не заметил вошедшую, пока она не подошла вплотную к столу и не положила руку на его плечо.

– Оха![23] – Ахмед испуганно отпрянул, но узнав Валиде-султан, тихо ругнулся, – Ланет олсун[24]. Послушай, ты всегда появляешься, как джин из бутылки: тихо и внезапно.

– У меня должность такая, – улыбнулась Кёсем. – Я должна быть везде и знать всё. А ты чем тут занимаешься?

Ахмед-паша вздохнул и горестно покачал головой.

– Гениальными проектами… Он меня в гроб сведёт!

– Кого ты имеешь в виду? Ибрагима?

– Кого же ещё?! Конечно же, твоего сыночка, да продлит Аллах его годы.

Кёсем долгим взглядом посмотрела на великого визиря и отошла к окну.

– Не гневи Аллаха. Тоже мне: «Да продлит его годы…» Твоя бы воля, то Ибрагима уже сегодня с почестями похоронили.

Ахмед-паша промолчал, но по тому, как он насупился и принялся двигать по столу бумаги, было ясно, что против такой перспективы он бы не возражал. Валиде-султан подошла сзади к великому визирю и запустила пальцы ему в волосы.

– Ну, ладно, ладно. Не дуйся. Из Ибрагима действительно султан никакой, но ведь он не мешает нам управлять государством. Кстати, о каких проектах ты говорил?

Великий визирь порылся в ворохе бумаг, нашёл два нужных листа и подвинул их Валиде-султан. Кёсем долго рассматривала один из них.

– Мне кажется, я знаю, что это такое. Если я не ошибаюсь, это новый павильон для обрезаний? Его уже закончили?

– Иншаллах[25]… Через неделю завершится отделка, и ты можешь принять участие в меблировании.

– Вот и хорошо. А это что?.. – Кёсем повертела в руках второй лист.

– Я же говорю – гениальный проект! – великий визирь ухмыльнулся и широко развёл руками. Вдруг его прорвало. – Всё боялись, что он импотент! Паниковали, что не будет наследника, что династия рухнет. И что?! За семь лет – восемнадцать детей! Одних мальчиков девять! Нет, павильон для обрезаний простаивать не будет!

– Ахмед, я спрашиваю, что это?

– Это? Наш неутомимый султан повелел отделать зеркалами помещения гарема, где он устраивает свои оргии.

Кёсем опустила на стол эскиз, который держала в руках, и снова подошла к окну. Она любила смотреть из окон дворца на спокойные воды вечного Босфора. Эта широкая водная улица всегда привлекала своей неторопливой, но удивительно интересной жизнью. Где-то справа, медленно-медленно, словно упавший на воду одинокий лепесток хризантемы, уходил в Мраморное море маленький белый парусник. Посреди пролива, все сильнее забирая влево, вероятно пытаясь спрятаться в бухте Золотой Рог, напрягая свои ветрила, скользила рыбацкая шхуна. Её наполненные ветром паруса напоминали нескромно обтягивающую девичье тело блузку, отчего шхуну хотелось назвать грудастой. У причала, под самым дворцом, плечистые амбалы выгружали из утлой фелюги какие-то тюки. Рядом загорелый рыбак в феске и шароварах пытался разобраться со спутанной рыболовецкой сетью. Наблюдать за неторопливыми действиями незнакомых людей, несуетливой жизнью огромного города, за неизменным и в то же время постоянно меняющимся морем было бесконечно интересно и благостно. Это приносило покой и умиротворение.

– Зеркала, говоришь… Да… Это начинает надоедать. Природная доброта и мягкотелость Ибрагима довели до того, что этот целитель Джинджи-ходжа начинает потихоньку управлять им, а его фаворитки просто садятся мне на голову.

– Нет, дорогая, ты на себя наговариваешь. – Ахмед подошёл к стоящей у окна Валиде-султан и обнял её за плечи. – Я не представляю, чтобы кто-нибудь попытался сесть тебе на голову.

– Ошибаешься… – Кёсем улыбнулась странной улыбкой, её глаза сверкнули холодным блеском. – Не стоило ей перебегать мне дорогу. Глупышка…

– Кто? Одна из его хасеки[26]?

– Какая там хасеки! Обычная наложница, только слишком уж нравились Ибрагиму её 180 килограммов.

– «Нравились»? Что, в гареме её уже нет?

– Её уже нигде нет…

– Я не сомневался.

Ахмед попытался поцеловать Кёсем. Валиде-султан аккуратно отстранилась.

– Оставь… Не до того сейчас.

…Союз двух самых влиятельных людей в государстве был не случайным.

Долгие годы жизни потратила 15-летняя гречанка по имени Анастасия, чтобы пройти сложный и безрадостный путь от невольницы гарема до самой влиятельной женщины государства. Когда, будучи рядовой наложницей, пустив в ход всю свою красоту и обаяние, умноженные на природную хитрость и предприимчивость, она получила свой первый титул «Хасеки», к ней пришло понимание, что достичь максимально высокого положения во дворце Топкапы – в её силах. С этого момента её уже никто не мог остановить. Султан Ахмет I в ней души не чаял, называя её Махлейкер[27]. А родив ему семерых сыновей и пять дочерей, она стала для правителя самым доверенным лицом и советником. Постепенно погружаясь в решение политических проблем, Кёсем поняла, что огромный опыт интриг, полученный ею в гареме, прекрасно можно использовать в управлении государством, и неожиданно стала ловким дипломатом, помогая мужу султану Ахмету справляться с не всегда лояльными государственными мужами, заседающими в Диване.

Смерть Ахмета I и воцарение сына Мурада IV, при котором она, получив долгожданный титул Валиде-султан, стала регентом, заставили её задуматься о том, что ей нужна поддержка, так как чиновники, заседающие в Диване, то и дело пытались перехватить у неё бразды правления. Да и повзрослевший сын султан, получивший в народе прозвание «кровавый», всё больше её игнорировал.

Помогла закономерная кончина спившегося Мурада IV. Восхождение на престол ненормального Ибрагима вторично подарило Кёсем титул Валиде-султан и основательно укрепило её властные позиции. Много усилий потратила она, чтобы убедить Ибрагима казнить великого визиря Кара Мустафу-пашу. Следующий великий визирь, Султанзаде Мехмед-паша, не пожелавший сотрудничать с нею, так же неожиданно расстался со своей должностью, в результате чего важнейший государственный пост великого визиря занял Ахмед-паша, оказавшийся достойным соратником могущественной женщины. Без её помощи Ахмед-паша сумел довольно быстро устранить с дороги важного сановника, хранителя султанской печати, так называемого нишаджи, прибрав к рукам и этот важный трофей. Борьба Валиде-султан по имени Кёсем за укрепление собственной власти увенчалась победой.

Кёсем и Ахмед-паша составили на удивление крепкий союз. Основой его, конечно же, было не только стремление к полноте власти и этническое родство (оба были греками по происхождению), но и тот факт, что довольно пожилая Кёсем хотя бы в конце жизни смогла, наконец, насладиться пусть не полноценным, но всё-таки свободным общением с желанным, относительно молодым мужчиной…