Надо будет Николая Михайловича потерзать вопросами, в сентябре, когда, как обычно, выпускниками встретятся. Он ей как отец. Ну, по крайней мере, ей так кажется. Потому, что тот, кто был отцом по документам, – он был какой-то не очень отец. Сколько ни копалась в памяти Наташа, мало что хорошего могла про него вспомнить. Так, какие то отрывочные вещи. Как однажды на новый год нарядился дедморозом и поздравлял Наташу с Михаем, и всю детвору в подъезде. Как на рыбалку на Днестр с ним ходили, правда, только один раз, зато всей семьей. Мама и Наташа варили уху из наловленной мужчинами рыбы, а потом всеми пекли вкуснейшую картошку в остывающих углях. Вот, пожалуй, и все. Остальное – пьяные скандалы, грязная ругань и пустые, выцветшего синего цвета, глаза, то и дело наливающиеся раздражением. Приходы, уходы, прокуренная им и его такими же пьяными друзьями кухня, и закономерное исчезновение незадолго до ее отъезда в Москву.
Мать при каждой встрече про внуков говорит, пора, дескать, ей уже своих нянчить, а не с чужими возиться. Откуда ж она их возьмет? У нее не то что детей в планах нет, но даже и мужика не имеется. Не то чтобы Наташа была мужененавистницей. Отнюдь, ей очень нравятся мужчины. Просто почему то так всегда получается, что тем, кто нравится ей, не нравится она. Ну, или они ее просто не замечают. Всегда есть рядом кто-то, у кого больше грудь, красивее глаза и остроумнее речь. Вот хоть взять Олю. Олям таким и достаются лучшие мужики. А таким, как Наташа, у которых самое главное достоинство это железная жопа, способность упорно идти к цели, а, упав, – ползти к ней, цепляясь зубами и не теряя терпения, в крайнем случае – лежать в сторону цели, достается всякий неликвид. Ну, или вообще никто не достается. Наташа нос не вешает, у нее приоритет сейчас карьера, а потом, глядишь, и остальное подтянется. И дети будут, и свадьба – обязательно будет, веселая и пышная, без свадьбы только мухи женятся. Но это все потом.
Кстати, о жопе. Зря она, пожалуй, все же, сидит и ждет у моря погоды. В смысле, просто ждет на кого падет выбор совета директоров. Это – не наш метод. Наш – это когда цель поставлена, а потом достигнута. И ты эту цель за шкирку взял и до победной финишной ленточки доволок, невзирая на сопротивление. И вообще ни на что невзирая. А само – это только в лотерею, и не с Наташиным везением.
С этой целью не очень, правда, понятно как быть. И где у этой цели та самая шкирка. Пожалуй, надо подножку Михайлову соорудить. Такую, чтобы споткнулся как следует. Но при этом чтобы на Наташу не подумали. Ноблесс, так сказать, облидж. Если понятно станет, что ее рук дело – на ее репутации это тоже скажется, и не лучшим образом, забыть тогда можно будет о бренд-директорстве. Хотя сама возможность насолить противному Михайлову тоже дорогого стоит. Вот об этом и надо думать, а не о маминых страданиях про внуков.
Мысли снова перескочили на Руслана. Она вспомнила, как первый раз встретилась с ним. Прошлым летом они с Ольгой, коллегой из соседнего департамента и единственной, пожалуй, Наташиной приятельницей, отвечали за большое корпоративное мероприятие, проходившее в одной из подмосковных усадеб. Хлопот было много, рекламное агентство, взявшее на себя организацию события, было новым – не работали еще с ним до этого. Глаз да глаз нужен, у кого праздник, а кому и хлопоты, хотя про представительские функции Наташе с ее положением тоже нельзя было забывать. Так что чувствовала она себя в день проведения мероприятия как лошадь на цыганской свадьбе: голова в цветах, а жопа – в мыле.
С утра она наступила на горло своему волнению (ааа, что-нибудь пойдет не так! финальный монтаж без моего присмотра – ааа, они накосячат!) и отправилась в салон, привести себя в порядок. Костюм у нее был давно куплен к этому случаю, легкий, удобный, лавандового цвета, с очень удачным кроем – и нарядно, и по деловому, всё как она любит. Из салона вышла прямо неузнаваемой. Очень удачно и волосы уложили, и накрасили. Она сразу предупредила, что с макияжем этим ей скакать до самой поздноты, и главная задача состоит в том, чтобы к концу мероприятия она не была похожа на растерзанную матрешку. Девочки молодцы, хотя и стоят как крыло от Боинга, но делают так, что не придерешься.
Руслан был на том эвенте среди приглашенных гостей. Когда-то профессиональный спортсмен, теперь он представлялся новым знакомым актером и шоу-меном. В переводе на русский – пару раз снялся в эпизодах в сериале, плюс приемы, открытия выставок, там попал в объектив в правильном окружении, здесь в отчете светской хроники засветился. Несмотря на то, что с самого начала у него не было правильных знакомств в этой среде, сказывалась долгая жизнь вне Москвы, он как-то быстро и удачно попал в правильную обойму.
Яркий брюнет с голубыми глазами, с мощной красивой фигурой, которую он умело подчеркивал одеждой, отличная белозубая улыбка, уверенные в себе манеры – ни одна женщина, не заметив, не прошла бы. Не прошла и Наташа…
* * *
Ах, это лето, которое стало в Наташиной жизни переломным, разделившим ее жизнь на до и после – на детство, когда ты ребенок под родительским зонтиком, пусть крохотным и прохудившимся, но все таки ты младший в семье, и совсем уже не детство, потому что хоть ты по возрасту и ребенок еще, но отвечаешь за себя сам, и решения принимаешь тоже сам. И выживаешь тоже сам. И никому-то ты не нужен.
Весь май и весь июнь мать пыталась дозвониться Карине, сестре мужа. Дозвониться, чтобы попросить принять у себя своих детей, Карининых племянников, Наташу и Михая. Жить им тогда стало совсем тяжело. Куда делся муж и жив ли он, нет ли, Аурика не знала, рассчитывать приходилось только на себя. Из ларька Азиз ее выгнал – помоложе нашел, постройнее, так что секс на остро впивающихся в голое тело занозами фруктовых ящиках ее не спас. Она перебивалась, подрабатывая на огородах в частном секторе, в семьях, где соток было больше, чем возможностей их обработать. Там клубнику соберешь, тут – огурцы прополешь, виноград от вредителей обработаешь. Расплачивались хозяева зачастую натурой: то курицу дадут, то ящик огурцов или персиков – часть на еду, остальное можно продать на рынке. Одной бы ей хватало, но тут же еще два подростка в доме…
Надо было что-то срочно придумывать. Но для воплощения придумок тоже ресурсы нужны, каковых у Аурики не было. Карина и ее подмосковное жилье были шансом спасти детей от наступившей злой реальности, дать им шанс не только выжить, но и как-то состояться в жизни. Тем более, Михаю было 16, парень он был активный, спортивный, затянуло бы его всенепременно на одну из сторон вооруженного конфликта. А там уже риск не голодным спать лечь, а погибнуть в перестрелке, или самому убивать, что для мирной и робковатой Аурики было примерно одно и то же. Да и за дочь душа болела. Вон, у соседей дочка пошла с утра в школу, а назад не вернулась, два месяца уже прошло, и где она, что с ней – никто не знает.
На письмо Аурики, отправленное ей еще в начале весны, Карина не ответила. Следом Аурика отправила ей из Кишинева еще пару телеграмм, вызывала на переговоры. Но зря она стояла на почте, в ожидании вызова в кабинку: на переговоры Карина тоже не пришла. Надо было или отправлять детей в Подмосковье наудачу, просто по адресу, либо искать какие-то другие возможности. В этом месте круг опять замыкался – ну, не было у нее никаких возможностей. И Аурика решила рискнуть.
В последний момент Михай наотрез отказался ехать, хотя и билеты и на него, в том числе, были уже куплены. Отговорился тем, что его знакомые старшие ребята обещали взять его с собой в Европу, через Румынию, на заработки. Мать ругалась, конечно. Но он довольно резонно возражал: Карина на связь не выходит, бог весть, живет ли она еще по тому адресу или уехала куда. И получится, что можно просто так прокатиться, только деньги впустую потратить. И одно дело стоимость билета на 1 человека, а другое – на двух. Да и вообще, Румыния – тоже неплохой шанс, ничем не хуже Подмосковья.
