В кого она, интересно, такая? В отца? Вряд ли. Хотя Наташа не слишком его помнит, какой именно он был. Сначала, в ее раннем детстве, он пропадал на работе. Потом – стал пить и пропадал из дома уже по другой причине. А потом совсем пропал. В мать? Да ну. Аурика – тихая, покорная женщина, с сильным инстинктом выживания. Пороха, конечно, не выдумает, но будет за жизнь цепляться не только руками и ногами, но также зубами и когтями. Вон, полгода в Москве, а уже вполне себе приспособилась: и работу нашла себе, и комнату сняла, и с документами скоро порядок будет полный. Тут, конечно, ей ее хозяева помогли, к которым она няней устроилась, этого не отнять. Но все-таки трудов ею на интеграцию в новую жизнь потрачено много. И, как Руслан это называет, «волшебный пендель» от Наташи тоже кстати пришелся в этом деле.

Сначала то, конечно, Аурика расслабиться пыталась. Как привезла ее Наташа в Москву – она на попу ровно села и давай дочь заботой окружать: убирать, готовить, стирать. Но на двух баб, одна из которых домой только ночевать приходит, сколько там той готовки и уборки? А все оставшееся время у телевизора сидела. Наташа пару недель за этим понаблюдала, поняла, что «не толкнешь – не поедет» и приступила к воспитательной экзекуции в субботу вечером, после фитнесса своего, плотно и всерьез.

– Мам, давай поговорим. Какие у тебя планы? На ближайшее время?

Аурика с готовностью села в кресло напротив Наташи. Дочь выросла такая деловая и серьезная, такая занятая, что Аурика ее немного побаивалась. Да и отвыкла она от нее: как уехала Наташа из дому почти 20 лет назад, так и не виделись толком. Денег на поездки в Москву у Аурики не было, сама Наташа в Молдову приезжала редко – не слишком она любила свою малую Родину. Нет, ну, виделись, конечно, в Москве, правда, все в спешке да на бегу: например, Наташа покупала матери путевку в Турцию, и улетать надо было из Москвы. Вот, в одном аэропорту встретятся, пока до другого едут да рейса подождут – поговорят, да и опять расстались. Потом такое же суетное свидание на обратном пути. Или вот лечиться, вены свои злосчастные удалять, наследие долгих лет стоячей работы, то на табачной фабрике, то в ларьке, она в Москву приезжала – Наташа ей самую лучшую клинику оплатила и стационар при ней. И пару раз даже пришла, проведала, несмотря на всю свою занятость.

Аурика дочь не осуждала, за суховатость её, жестковатость не дочернюю. Не понимала, нет, что есть, то есть. Как так-то: у дочери давно уже квартира в Москве, а Аурика там не была ни разу, пока жить в Москву не переехала. Дочь не звала, самой напрашиваться было неудобно, и воспитана Аурика была хорошо, и вообще – робела перед дочерью. Или вот с детьми, замужеством: девке давно за тридцатник перевалило, а про свадьбу с ней заговорить или внуков прямо и не моги, такой шум возмущенный поднимет. Много странностей, много. Даже вот просто поговорить с ней, и то проблема – о чем говорить-то? О чем Аурика не спросит – та раздражается: тв-сериалы, заготовки на зиму или там рецепты всяких блюд интересных, всякое оздоравливание организма с помощью необычных способов, типа настойки куриного помета на почках ягеля, столько тем вокруг интересных – ни о чем не поговоришь с ней, ото всего орать и яриться начинает.

Но все равно, она дочерью гордилась, благодарна была, что та мать не забывает. Просто особой теплоты в отношениях у них не было, что есть, то есть. Так что, когда дочь сама предложила разговор, Аурика очень обрадовалась: знать, привыкла дочь к ней уже, стала понимать, что нельзя матери с дочерью жить как соседям, надо и поговорить иногда.

– Да какие у меня теперь планы, доченька! Стара я уже планы то строить. Вот, дождусь пока ту мне внучков или внучек подаришь, да и буду их нянчить. А пока тебя понянчу. Ты рано из гнезда вылетела, взрослела в одиночестве, так что вот теперь я наверстывать буду.

Наташа заметно поморщилась.

– Мам, не надо меня нянчить. И детей у меня пока в планах нет. Ты что разговаривать то взялась как бабка старая? Ты – еще совсем молодая женщина, едва за пятьдесят перевалило. Откуда этот тон и складывание рук?

Аурика опешила.

– А что ж мне делать то, дочь?

Наташа явно злилась. Лицо нахмурено, сидит, в столешницу глазом уперлась, ложки аккуратно одна к одной складывает. Сжимает их за ручки так, что костяшки белеют, и кладет их одна к другой – не кидает, а тихонечко так, с усилием ррраз – и одна к одной. Выглядит это ужасть как страшно. Но не орет, чего нет, того нет. Не то что отец и брат ее, чуть что – сразу в кошки на дыбошки, в бутылку лезли. Слава богу, не в них она. Но глаз прям черный на мать зыркает. Святые угодники, послал же бог страсти такие на склоне лет.

– Да как все, мам. Посмотри вокруг, как люди живут. Работают, зарабатывают. И тебе бы надо – работать, зарабатывать. Жизнь, в конце концов, новую строить.

Глубина изумления Аурики все росла.

– Да какую ж новую жизнь то?! Мне уж на пенсию скоро. Да и документов у меня нормальных нету. Вон, по телевизору говорят, в таком возрасте как у меня, уже на работу не устроишься.

Помялась немного, но потом все же решила спросить. Господи, родная вроде кровинка, а аж руки от нее леденеют, от страха.

– Дочь, а дочь? У тебя с деньгами худо? Ты скажи, не стесняйся. Я скопила, целых 500 долларов у меня. Ты ж меня тут на все готовое встретила, я и не трачу. Твои ж деньги то, ты мне их в поддержку слала, а я не откладывала, копила. Как знала, что пригодятся. Так я их тебе отдам, давай, а?

Судя по кривой ухмылке Наташи, не угадала мать с версией.

– Мам, да не нужны мне твои 500 долларов. Я о другом. Ты нормальный человек и в няньку при мне я тебе не позволю превратиться. Как и в бабку старую раньше времени. Короче, давай так. Я тебе дам телефон своей знакомой, у нее агентство по найму персонала в богатые семьи. Ты у нас чистюля, готовишь отлично. Так что пригодишься наверняка на рынке труда с такими навыками. Профессионального образования в этой сфере у тебя, конечно, нет, но ты на что-то особое и не претендуешь. Так что, думаю, работу ты себе найдешь. Я тебя содержу еще полгода, это тебе фора на разгон. Потом – сама. Деньги зарабатываем, себя обеспечиваем, квартиру или комнату снимаем.

Ложки уже лежали аккуратно, абсолютно симметрично одна к другой. Теперь Наташа взялась двигать кружки по столу, выстраивая их то в столбик, то в линеечку.

– Разумеется, я подстрахую. И если что-то понадобится – помогу. Но, в общем и целом, – сама. И прекрати причитать, не кончилась твоя жизнь. Еще много всего интересного впереди. Ты мне верь, я точно знаю.

У Аурики дрожал подбородок.

– Дочь, да чем же я тебе не угодила?! Что ж ты гонишь то меня?!

В ответ Наташа метнула на мать раздраженный взгляд.

– Мам. Ты гораздо умнее, чем вот этот наш с тобою разговор. Я спать пошла, мне вставать завтра рано. А ты, пожалуйста, обдумай то, что я тебе сказала. То, что я делаю – это для тебя и твоего блага. И если прекратишь причитать и подумаешь немного, ты это поймешь. Всё, разговор окончен! Хватит киснуть, строим новую жизнь!

Как ни считала Наташа себя правой, а разговор тот выбил ее из колеи. Она и сейчас снова нервничает, когда вспоминает его. Наращивать надо уверенность в себе и умение доходчиво излагать свою точку зрения – видимо, тут кроется ответ. Столько тренингов по жестким переговорам пройдено, кажется, на работе это у нее уже вполне отлично получается. А дома какие-то нюни. Может, от того, что она давно живет одна и у нее нет опыта таких разговоров в приватном пространстве? Николай Михайлович, помнится, говорил, что если ты веришь в то, что говоришь, то произносить это легко. Вот не сказала бы. Может, потому что она все-таки баба, а не мужик? Нет у нее в окружении близких мужиков, которых можно было бы об этом порасспрашивать. Если только Руслан, хотя какой он близкий…

Да, честно говоря, и вообще с близким окружением у нее, как бы точнее сказать, не густо. Некогда дружить. Или работа и все подчинено карьере – или вот эта вся частная жизнь, с посиделками и походами в гости, дружескими вечеринками. Выбор был сделан давно, так что уж теперь…