В самом конце второй четверти ее вызвала к себе учительница биологии.

– Наташа, хочу попросить тебя выручить меня.

– Да, Вера Ивановна, я вас слушаю!

– В новогодние каникулы в одном подмосковном интернате пройдет олимпиада «Отличник». Они ее уже третий год проводят. Интересное очень мероприятие: заезд туда 29 декабря, сначала – развлекательная программа, артисты из Москвы приедут. Потом – олимпиада по нескольким школьным предметам, и еще интересные занятия с разными учеными молодыми, которые туда приезжают. Там очень здорово, как пионерский лагерь зимний, только круче – и польза, и развлечения! А новый год как здорово они празднуют, и подарки под ёлкой детям богатые. Должна была Сидоркина ехать, но она с аппендицитом в больницу попала. Я, было, сунулась к нескольким отличникам из моего класса, но у всех другие планы и родители не хотят на новый год детей от себя отпускать. Может, ты согласишься, а?

Ну, да. Наверняка Вера Ивановна в курсе ее жизни и прекрасно понимает, что Наташу не то что отпустят – а еще и благодарить будут, что от лишнего рта на неделю избавили. Наташа почувствовала, как ее лицо заливает краска.

– Спасибо, Вериванна. Я, Вериванна, у тети разрешения спрошу. И завтра вам скажу, отпускают меня или нет. А то мы с тетей всего столько на каникулы напланировали – и на горках покататься, и в Москву съездить, по музеям походить. Вдруг не разрешит, не отпустит.

Биологичка смотрела на Наташу с неприятной улыбкой и пониманием в глазах. Женщина она была пожилая, опытная и мудрая, ей не составило труда понять, что девочка врет. Ишь, гордячка какая. Нищая гордячка. Раньше-то не было такого понятия, как нищие, советской власти они были недовольны, молодые эти, свободы вам было мало? Ну, вот, кушайте теперь свою свободу, и не обляпайтесь! Теперь все как в кино про загнивающий Запад – богатые, бедные, бандитские разборки и инфляция. А девочка эта далеко пойдет, сильная, умная, гордая. Пусть съездит к Николаше, глядишь, он за нее уцепится, поможет. Шанс, может, это ее. А Сидоркиной этого не надо, хорошо, что именно так всё сложилось.

И вот 29 декабря 1995 года у Наташи началась новая и совсем другая жизнь. Будто одна дверь, с тяжелыми буднями слишком рано выкинутого во взрослую жизнь ребенка, за ней закрылась, а другая, в новую, интересную жизнь, полную удивительных возможностей и бескрайних перспектив, открылась. Были тучи, ветер и холод всемиброшенности и никомуненужности, и вдруг, будто солнышко включили, началась совсем другая история.

Предназначена Школа была для одаренных детей, возрастом от 10 лет и старше. То есть, Школьные классы начинались с 4-го, совсем малышков, начальных классов, не было. Изначально она была построена компанией «АМ Юргаз» для детей сотрудников: с образованием тогда на Крайнем Севере было сложно, тем более – с хорошим образованием. Да и климат был тяжеловат для детей. Постепенно ведомственная школа превратилась в интернат для талантливых детей, тем более что талантливых учителей к этому времени там было уже вполне достаточно.

Другое дело, что даже самая хорошая школа никогда не заменит семью – Наташа убедилась в этом на собственном опыте. В конце концов, иногда хочется уснуть в собственной спальне и не слышать ночное сопение десятка одноклассниц под боком. Помыться в душе в одно лицо и попеть, например, пока моешься, или порассматривать в зеркале свое взрослеющее и меняющееся тело, такое другое и незнакомое, – согласитесь, заниматься этаким в общем душе не очень с руки. Соседки мешать будут, или, например, подсматривать. Или не будут – но тебе все равно это будет казаться.

И даже если всё это неудовольствие не про сон и гигиенические процедуры. А просто – хочется побыть одной, в тишине, за закрытой дверью. Не то чтобы Наташа была нелюдимой, вовсе нет. Но немного уединения, тишины и одиночества иногда нужно всем. В интернате такое было недостижимым удовольствием. Оно и у тетки это было сложно исполнить: семье принадлежала половина дома-развалюхи, большая комната, она же кухня, и три маленьких чулана, выходящих из нее в разные стороны, где жили и взрослые, и дети. Но все-таки, все-таки… Это все же был дом, семья, пусть и не своя собственная. Но всё и везде хорошо не бывает, надо уметь довольствоваться малым. Или понимать чем ты и за что платишь. За свою новую Школу она была готова и большим заплатить, слава богу, большего не требовалось.

Директор интерната, Николай Михайлович, стал ей практически отцом – которого у нее и раньше-то было не особенно много, а теперь не было и вовсе. И учителем, и другом, и лучшим советчиком. И вообще, человеком, с кем Наташа позволяла себе быть настолько искренней и откровенной, насколько для нее это вообще было возможно. Именно он в последнем, одиннадцатом классе, сказал ей, максимально четко и жестко:

– Наташа, ты давно у меня просила совета куда пойти учиться, как сориентироваться в своих мечтах по поводу будущей работы. Так вот что я тебе скажу. Академическую науку мы с тобой отметаем: ты явно не Мария Склодовская-Кюри, не будем себе врать. Твое главное достоинство – твоя грандиозная, особенно для молодой девушки, воля, целеустремленность, готовность добиваться своего, не считаясь с затратами и жертвами. Последнее, кстати, может принести тебе не только желаемые дивиденды, но и много проблем, если ты не научишься держать это свое замечательное качество в узде. Иди в бизнес. Получай профессию, там сейчас востребованную – по рекламу, там, что-нибудь, или про бухгалтерию. И вперед, делать карьеру. Я абсолютно в тебе уверен, все у тебя будет хорошо, или, как сейчас принято говорить, круто. Для тебя это важно, как, впрочем, и возможность обеспечивать себя. Базу ты здесь получила такую, что легко поступишь в любой вуз. Главное – не теряй вот этого своего качества «танка во время прорыва» и все будет у тебя просто отлично!

Наташа послушалась Николая Михайловича, и, как показала жизнь, ни разу пока об этом не пожалела. Надо, кстати, ему коньяка будет 1 сентября привезти. Он любит армянский, настоящий, она знает, где его заказать. Главное – не забыть. Она любит побаловать старичка. Он заслужил.

– Тусь, привет! Не разбудил?

Михай. Братец. Только он может позвонить с этим нелепым и невинным вопросом в 7 утра в субботу. Не говоря уже про форму обращения – «Тусей» Наташу называли только два человека в этом мире, он и мама, иногда еще Натуцой звал, на молдавский манер. Остальные – Наташей, Натальей, Татошкой (это уже Руслан, в минуты особой нежности). А раз так – жди, шерсть на холке дыбом, жизнь брат ведет странную и непонятную, его звонок моет не сулить ничего хорошего.

После той истории много лет назад, когда Наташе пришлось одной уезжать в Бабаевск, он все-таки уехал с друзьями на заработки в Румынию. Не сразу, но уехал. Аурика очень волновалась, отпуская сына без денег и практически «в никуда» – обещалась какая-то туманная «работа на ферме» у родственника знакомых. Мобильных телефонов тогда не было, и те полгода, которые Михай не выходил на связь после отъезда, добавили значительное количество седых волос на голове у матери.

Отработав три месяца на захолустной свиноферме, за еду и ночлег, в должности, как назвал это Михай, «говноуборочного комбайна», он сбежал оттуда. Послонялся по стране – Тимишоара, Яссы, Сибиу, Брашов, ночной охранник в магазине, билетер в музее, посудомой в ресторане, ростовая уличная кукла, рекламирующая местный магазин меховых изделий (блин, вот поди скажи, что удастся побыть русским песцом в Румынии – никто бы не поверил!). Много чего было, всего и не упомнишь. Потом он уехал из Румынии, не самое это было хлебное место для таких, как он, в 90-е годы. В конце концов, Михай осел где-то в Португалии, но, будучи натурой непоседливой, постоянно колесил по Европе и остальному миру. Появилась у него и как бы семья, там, в Португалии: барышню звали Паула, наполовину португалка, наполовину нигерийка. Смуглая, стройная, с экзотичной внешностью, такая, что мимо не пройдешь, не зацепив глазом. Для самолюбивого и понтовитого Михая – самое то, что нужно.