С кроликом была связана отдельная история. Она стала хитом обсуждений в офисе примерно на месяц после отъезда Роджера из Москвы, помнится. А их офисный народ много чего повидал, их так легко чудачествами не проймешь.

У мистера Найджта не так давно умер племянник, мальчишка 6 лет. Что-то там такое неизлечимое и быстро протекающее, онкология какая-то. И, прощаясь с Роджером, и не по-детски понимая что именно с ним происходит, мальчик отдал ему эту игрушку, которую тоже звали Роджером, и попросил его присмотреть за ним.

– Роджер, я обещал кролику, что покажу ему мир и буду брать его с собой во всюду, куда только не соберусь с родителями. А теперь я умираю и не могу выполнить свое обещание. Это нехорошо, папа всегда мне говорил, что слово нужно держать. Ты сможешь присмотреть за кроликом Роджером? Папа сказал, что я могу завещать его тебе.

– Да, малыш. Я тебе обещаю. Я покажу ему мир, мы будем друзьями. Не волнуйся. Твой кролик будет в хороших руках!

Мальчик умер. А Роджер сдержал свое обещание. Он назвал кролика Роджером Младшим (Roger Junior), сделал для него самый настоящий паспорт, с фото и другими положенными официальными атрибутами (деньги могут почти все, а большие деньги и связи – вообще всё!), и, много мотаясь по миру, везде брал его с собой. Пересекая границу, он просил пограничников ставить в паспорт кролика въездную и выездную визы, и они почему-то соглашались. Это была правда, Наташа это точно знала: она совершенно случайно увидела на столе у Киры, офис-менеджера, кроличий паспорт и попросила посмотреть – всё так, российская въездная виза у кролика присутствовала. Это ж с ума было сойти! Кролик на переговорах с представителями ЦК Китая, кролик в гостях у султана Брунея, кролик осматривает Лувр вместе с Роджером старшим. Божчечки, можно я буду вашим кроликом, Роджер?

И еще она вспомнила, как они обсуждали эту историю с ее любимым герром Шлегелем, который полюбился ей сразу, с первого взгляда – хотя бы уж тем, что был чем-то неуловимо похож на Николая Михайловича, хотя и был гораздо лощенее, да и вообще, за километр видно, что пришелец с планеты Топ-Менеджмент.

– Запомни эту историю, Наташа!

Они обедали с герром Шлегелем в Женеве, прямо на берегу знаменитого озера. Деловая часть разговоров была позади, к десерту они подошли с необязательными, вроде бы, темами.

– Запомнить? Ну, смешная история такая себе. Что тут запоминать?

– Это, Наташа, не смешная, а очень поучительная история. Про то, как сильный и умный человек любую деталь, даже самую смешную и незначительную, я бы даже сказал – чудаковатую, странную, может обратить на пользу себе и своей компании.

Герр Шлегель доел остатки своего любимого «захера», с сожалением посмотрел на пустое блюдце и откинулся на ажурную спинку стула. Наташа уже научилась расшифровывать такие взгляды: он мог бы скупить весь «захер» во всей Швейцарии, дело не в экономии, хотя кафе было дорогущим, без Шлегеля она бы сюда не пошла – для ее текущего бюджета это перебор. Шлегель же был далек от принятой нынче межполовой толерантности и, приглашая даму в кафе, старомодно платил за нее сам. Воздержанность Шлегеля в еде диктовалась уровнем холестерина, рекомендациями доктора и озабоченностью ЗОЖ. С возможностями Шлегеля можно жить долго, лишь бы любовь к «захеру» не помешала.

Легкий ветер с озера чуть надувал кружевные занавески кафе, и они топырились округло в разные стороны, как сытые щеки. Вовлеченность в процесс переваривания пищи и чужой язык немного замедляли восприятие Наташей входящей информации, но не уменьшали ее любопытства.

– Все очень просто. О чем нам говорит эта история? Что Роджер – человек слова. Дал обещание и выполнил его. Не считаясь с репутационными рисками и перешептыванием за спиной. Он – сильная личность и ему наплевать кто и что о нем подумает, решил – сделал. И это его качество вызывает огромное уважение его партнеров. И вполне экстраполируется на репутацию компании, которой управляют такие люди слова и чести, независимые от мнения окружающих. Скажи, красиво? Надо было быть гением, чтобы все это просчитать. Или не просчитывать – и быть таким просто от рождения, живущим по своим собственным правилам, без оглядки.

– Герр Шлегель, вы думаете, это был такой подуманный ход? Роджер – такой крутой стратег и все заранее продумал и просчитал?

Наташин собеседник усмехнулся, прищурился на полосатый парус там, вдали, кажется, где-то напротив Сан-Жингольфа, вздохнул и повернулся снова к Наташе:

– Нет, Наташа. Не думаю, что это был такой тонкий и хладнокровный расчет. Тут все круче. Роджер просто живет своей жизнью и принимает решения, сообразуясь только со своим внутренним кодексом. Но, по счастью, эти решения хороши не только для него самого, но и для компании. Он интуитивно прекрасен, как я это называю, – герр Шлегель улыбнулся самую малость, лишь слегка дернулся уголок тонкого, нервного рта.

Он помолчал, поколебался – продолжать или нет. И все-таки снова заговорил:

– Это редкостный божий дар, Наташа. И вот этому я, пожалуй, завидую, хотя и не люблю это чувство. И признаваться в этом не люблю. Это практически гениальность. И я очень люблю наблюдать за Роджером, за тем, как он принимает решения. Это всегда поучительно, невероятно красиво и заставляет потом меня долго размышлять над его выбором. Поверь мне, я много прожил и давно в этом бизнесе. Будет у тебя шанс оказаться рядом с Роджером – впитывай, впитывай и впитывай, сколько сможешь.

Может, как раз и хорошо, что отношения с Русланом так спонтанно случились, без приличествующих пауз, прелюдий и ухаживаний? Два взрослых человека, состоявшихся, неглупых – чего тут еще, какие нужны ритуалы? Живи, получай удовольствие, радуйся, что провидение посылает тебе шанс испытать радость и удовольствие и не желай большего, не жадничай.

А, может, вовсе не в этом дело? Просто устает Наташа очень от своей практичной, подуманной донельзя жизни, когда каждый шаг, высказывание и поступок – следствие тщательного просчета и долгих раздумий? Голова у нее, так сказать, уже надорвалась и взяла небольшой отпуск. А тело вырвалось на волю.

Ой, да ладно. Не хочется портить дотошным анализом эту приятную усталость в теле, радостное настроение. Пусть будет как будет. А там разберемся. Верим себе, в себя и в правильность интуитивно принятых решений. Ну, или уж хотя бы пробуем в это всё поверить.

Отпуск, кстати, настоящий скоро. А решение приглашать ли в него с собой Руслана до сих пор нет. С одной стороны, с ним хорошо, хоть и нервно. С другой – Наташа будет так сосредоточена на том, чтобы хорошо выглядеть, нравиться, что будет ли это вообще отдыхом? Ей на работе этого существования в узких и жестких рамках – выше крыши!

– Ты прости, что я не откликалась. Я как чувствовала, что вы таки появитесь в моей жизни. Но ты посмотри повнимательнее как я живу. Посмотри и подумай: есть у меня возможность помогать или, может, пусть лучше мне кто поможет? Куда мне вас, за пазуху попихать?

В дом они с Кариной сразу не пошли. Как странно Карина разговаривает – вроде как во множественном числе, тогда как Наташа перед ней стоит – в единственном. И будто ругается и оправдывается одновременно.

Наташа волновалась во время этого самого первого разговора с тёткой так, что никак не могла не то что сказать что то в ответ, а хотя бы просто сосредоточиться на ситуации. Щеки горели, горели слезами и глаза. Все ее худое, подкопченое молдавским солнцем тело сотрясала такая дрожь, что, казалось, она не может остаться незамеченной. Но у Карины были такие пустые, стеклянные глаза пока она кричала, что заметить этого она не могла, да и не хотела.

Сначала то, как Наташа из-за угла дома вывернула, тетки испугались, Карина аж взвизгнула немного, дернувшись, пролила немного горячего чая себе на колени и взвизгнула еще раз, теперь уже от боли. А дальше – немая сцена как в комедии Гоголя «Ревизор», которую она в дубоссарской школе на уроках литературы проходила.