Руки перестали меня слушаться, когда я был почти у цели. Я оцепенел, лежа головой на подоконнике, грудью на столе и ногами на кровати. Живот, словно шлагбаум, провис в воздухе. Тетрадь сорвалась со стола и начала свой путь вниз, однако её падение и не думало заканчиваться.

Сознание быстро расставалось с телом. Выпученные глаза, уже не удивляясь, наблюдали, как ткань реальности расползалась клочьями медно-красного марева, а само мое тело стало похожим на полупрозрачное сплетение светящихся нитей.

Метаморфозы происходили в ускоряющемся темпе. Страх оставался, пожалуй, единственным ощущением. Я хотел зажмуриться, но не смог. Мир вокруг качнулся и стал прогибаться сам в себя. Резкость очертаний пропала. На миг мне показалось, что в какой-то своей части, включающей и меня, материя расступилась и пропустила нечто сквозь себя. Потом все перевернулось, завертелось волчком и сомкнулось в точку, которая разверзлась, словно пасть дракона хаоса, Тиамат, и поглотила меня. Я проваливался в невообразимую бездну.

«Ну, и слава Богу, – пронеслось у меня в голове, прежде чем я полностью отключился. – И ладненько».

Оказывается, Хаос – весьма симпатичное место, хотя и абсолютно неподдающееся описанию. Я, правда, не уверен, что это был именно Хаос. Может быть, это была смерть или нечто не менее запредельное. Во всяком случае, какой-то аспект моей личности сохранял ощущение того, что я существую даже в самые непостижимые промежутки моего трансцендентного падения. Так что, скорее всего, я был жив, хотя реальных доказательств на этот счет я не имею.

Внезапно всё кончилось. Всё. Красочные фантасмагорические картинки исчезли, и утомительно долгое падение прекратилось.

Я очнулся и несколько минут лежал с закрытыми глазами. Мало-помалу моя способность воспринимать восстановилась. Ноздри донесли до меня запахи дыма, слегка влажной земли и свежей зелени. Чуть позднее вернулся мир звуков, полный птичьего шума, возни насекомых и треска горящих сучьев. Спустя еще какое-то время до меня дошло, что я лежу лицом вниз на прохладных и очень неудобных бугорках, а жесткие травяные стебли беспрепятственно впиваются в мое нагое тело.

Где же моя одежда? Собрав в узел обрывки мыслей и воспоминаний, я решил, что со мной произошло нечто ужасное, так как я нахожусь вовсе не там, где должен. Последним эпизодом, который я помнил, была идиотская выходка с распитием неизвестного напитка, обнаруженного моим другом Александром Юдиным в нашем холодильнике. Я должен бы лежать на столе или, по крайней мере, на полу возле него, но докучающая трава наглядно доказывала ошибочность моего вывода. Где же я в таком случае?

Вопрос был не праздным. Он требовал ответа, причем немедленно. Я поймал себя на мысли, что боюсь открыть глаза, так как мне вдруг живо представилось, что пока я находился без сознания, меня ограбили, раздели, избили до полусмерти и выбросили в окно, а над моим телом, измазанным кровью, собралась толпа зевак. Бр-р!

С другой стороны я чувствовал себя вполне сносно, поэтому возникшая в моем воображении картина сама собой исчезла. Тогда я, решив покончить с неопределенностью, открыл глаза и рывком сел, готовясь, если понадобится, защищать свою жизнь.

Картина, представившаяся моему взору, была чересчур уж фантастична, чтобы я мог поверить своим органам чувств.

Насколько можно было судить, я находился на самой высокой точке небольшого плато. С виду, высота плато была не велика, но я не отличался точным глазомером, поэтому наверняка определить не мог. За спиной, где солнце уже проделало большую часть своего пути по небосклону, сколько хватало взора, простирался лес. Взгляд затерялся в них и, словно испугавшись, вернулся назад.

Обзор передо мной закрывали заросли, но дальше деревьев становилось поменьше. Маленькие рощицы были разбросаны по степи, где-то серо-зеленой, где-то уже совершенно желтой. Ниже плато лежала холмистая равнина, отрезанная зеркальной гладью реки от скалистого кряжа, которой тянулся до горизонта, справа вырастая до настоящих гор, обрывающихся в морскую лагуну.

Пейзаж был настолько насыщен яркими контрастными тонами, что казался почти нереальным. Но меня, признаться, поразила не столько фантастическая красота места, сколько отсутствие в обозримых окрестностях всяких следов цивилизации. Я не смог разглядеть ни одного строения, дороги, линии электропередач, ровно ничего, напоминающего о деятельности человека. Природа этих мест была девственно чиста и нетронута воздействием технического прогресса. В воздухе вились всяческие мошки, где-то неподалеку журчал ручей. И всё бы ничего, если бы не ещё одно пугающее обстоятельство: у костра спиной ко мне сидел на корточках заросший седыми космами старик, облаченный в звериные шкуры. Он с аппетитом обгладывал мясо с кости. На прутьях жарилась какая-то снедь. Повсюду были горы золы.

Присутствие постороннего человека привело к тому, что мои кисти непроизвольно прикрыли низ живота, и только после этого приступа стыдливости заработал мой мозг.

Было от чего растеряться: я не знал, ни кто этот старик, ни что это за местность, ни как я тут очутился. Сколько я ни напрягал память, мне не удавалось выудить из нее ни одного намека, хоть как-то объясняющего что происходит. Тщётно. В голове был вакуум. Но в том, что происходит нечто невероятное, я не сомневался.

Как бы то ни было, чувствовал я себя неплохо и был готов действовать. Оставалось только выяснить, как именно.

Хотелось есть. Значит, с момента моей отключки прошло много времени. Я попытался уцепиться за этот факт, но не смог построить на его основе никакой целостной картины, хоть чем-то проясняющей ситуацию. Единственное, что приходило на ум, так это то, что я находился без сознания довольно длительное время, за которое, пользуясь моей беспомощностью, какие-то люди или обстоятельства перенесли меня сюда. Но кому и зачем это могло понадобиться, оставалось неизвестным.

Уткнувшись в границы собственной беспомощности, мое сознание сфокусировалось на чавкающем старике. Похоже, что он был единственным источником, способным предоставить мне какие-либо разъяснения.

Интересно, кто он? Лесник, егерь, охотник? А почему так странно одет? Слегка смахивает на лешего. Леший… Откуда в нашей округе такие леса? Я почувствовал себя еще неуютней, так как сообразил, что по всем признакам мой дом отсюда далече. Ну и дела! Сидеть нагишом за тридевять земель от родной постели без всякой информации о том, что к чему – что может быть нелепее!

Ситуация осложнялась тем, что я находился в полном неведении относительно намерений этого субъекта. Слишком мало я знал, чтобы строить предположения. Но лучше исходить из версии, что дружеских симпатий он ко мне не питает. Кто знает, может, именно он и есть причина моего появления здесь.

Я оценил свою мускулатуру и пришел к выводу, что мне следовало почаще посещать тренажерный зал. Под кожей дедули перекатывались мощные узлы, практически лишавшие меня шансов. Опасно тягаться с ним один на один. В случае чего придется уносить ноги. Было бы неплохо с ним мирно поговорить, но кто знает, чем это закончится? Вот я влип!

Пока я размышлял, случайность взяла мою судьбу в свои руки. Старик покончил с ножкой, неумело подавил отрыжку и, не заботясь об экологии, швырнул обглоданную кость через плечо. Конец траектории ее полета предположительно совпадал с областью моего паха, и я, опасаясь за свое здоровье, машинально поймал ее. Дед в шкурах протянул было руку за новой порцией мяса, но, не услышав звука падения, насторожился и повернулся в мою сторону. Я ругнулся про себя, понимая, что возможность незаметно улизнуть, безвозвратно утрачена. Я стоял перед ним напрягшись, напуганный, нагой и беззащитный. Мелькнула шальная мысль шмыгнуть в заросли и скрыться, но я понятия не имел, как попасть отсюда в знакомую местность, к тому же, показываться на глаза в таком виде рискованно. Будь что будет, но я обязан, во всяком случае, поговорить с такой колоритной личностью. Я подавил свербёж в пятках, сжал кость покрепче и стал рассматривать таинственного старика. Седые всклокоченные пряди волос, жесткая борода, грубая загорелая кожа. Зато в глазах не было признаков агрессивности. В них светилась мужественность, сила и неожиданная мягкость. Я исподволь почувствовал к нему приязнь.