- Но в марте Принц сможет принять участие в борьбе за трон. Для меня это слишком рискованно.

Услышав это, женщина опешила, потеряв дар речи, но потом вздохнула и, закусив губу, выдавила:

- Ты вынуждаешь меня… Но ради блага Си Жэй я пойду на все. Решение за тобой. Я объявлю, что Принц стал жертвой той же болезни, что и его отец. В марте я официально объявлю о его кончине, и ты станешь Императором. Но перед этим ты должен убрать всех своих шавок с территории Си Жэй! Я поступаю так только ради того, чтобы не допустить катастрофы.

- Убрать шавок? – приподнял бровь Ань Сюнь.

Бросив взгляд на Фэн Мина, Императрица ответила:

- Ты заставляешь меня принести в жертву собственного сына. Его судьба в твоих руках. Когда Наследного Принца не станет, у тебя не останется конкурентов в борьбе за трон. Судьба Си Жэй будет решена. Зачем же оставлять здесь лазутчиков?

Она замолчала и, порывшись в складках белоснежного одеяния, достала маленькую бутылочку.

Свидетель разговора, которому показалось, что о нем забыли, вздрогнул. От услышанного стыла кровь, сердце бешено колотилось, хотелось сбежать подальше и забиться в какой-нибудь угол. Ань Сюнь и Императрица продолжали вести циничную беседу, а Фэн Мин начал пятиться к выходу. Почувствовав себя почти в безопасности, он обернулся и увидел, что единственный путь к спасению перекрыт: прежде незаметная ему деревянная дверь была заперта снаружи.

Он отчаянно бился плечом о дверь, но она не поддавалась. Наверняка, об этом позаботилась Императрица, которая хотела избавиться от юноши. Обернувшись к некогда разлученным влюбленным, он заметил, что бутылочка перекочевала в руку Ань Сюня.

Дядюшка шаг за шагом, неотвратимо приближался к Фэн Мину. Бежать было некуда, все тело сковал ужас и слово «яд» моментально вспыхнуло в голове.

Почему? За что они хотят меня убить?

Жуткий взгляд на искаженном злобной гримасой лице прожигал Фэн Мина. Императрица казалась безразличной словно статуя.

Так вот оно что! Императрица сама хочет от меня избавиться, и тогда Ань Сюнь не станет устраивать резню, чтобы захватить власть. Обезопасив страну, Жун Тян лично вступит в борьбу с дядюшкой. А в марте ее настоящий сын сможет без сопротивления взойти на трон. Я оказался просто разменной монетой. Это прекрасная возможность избавить сына от всех конкурентов разом.

Кто же настоящий автор этого хитроумного плана?

Регент? Неужели Жун Тян решил пожертвовать мной, чтобы освободить путь к престолу?

От мысли о предательстве ноги Фэн Мина подкосились. Силы покинули его, и он, оступившись, забился в угол. Взгляд отчаянно метался в поисках помощи, а Ань Сюнь подходил все ближе и ближе.

На пике опасности в голове Фэн Мина возник образ Жун Тяна. Он разбился на множество миражей, которые с разными выражениями лиц закружились перед его внутренним взором. Разъяренный, пугающий, улыбающийся, нежный, смущенный, сомневающийся… На краткий миг все они сложились в один – влюбленный… где он сейчас?

Вернувшись в реальность, Фэн Мин вновь очутился в чудовищном спектакле. Мир рушился на его глазах.

В происходящем не было логики, это было чистое безумие! Фэн Мину захотелось дико заорать.

Это неправильно! Это просто невозможно!

Сердце пронзила острая боль, горло сжалось словно от нехватки кислорода. Зубы отстукивали стаккато, и он не мог вымолвить ни слова.

Ань Сюнь навис над юношей. Даже обладая изящным телосложением, принц Фань Цзя был опытным бойцом и не видел в Фэн Мине угрозы.

Грубо схватив Фэн Мина за подбородок, он пригвоздил его кровожадным взглядом:

- Пей! Ты умрешь быстро и безболезненно.

Фэн Мин разомкнул плотно сжатые губы и, глядя на своего убийцу огромными, полными отчаяния глазами, прошептал:

- Жун Тян…

К сожалению, его зов был слишком тихим, и даже Ань Сюнь не расслышал слова обреченного принца.

- Не трать лишние силы. Я даже сочинил для тебя прекрасную предсмертную речь: “Небеса не даровали мне долгих дней жизни на Земле. Ради блага Империи, трон должен занять мой дядя, который приведет Си Жэй к процветанию”.

С этими словами он приоткрыл юноше рот и опрокинул внутрь содержимое бутылочки.

Фэн Мин закашлялся, когда прохладная жидкость попала ему в рот и потекла в горло. Она была сладкой, но ему показалась самым горьким из всего, что он пробовал за свою короткую жизнь.

На этом свете Фэн Мина все еще удерживала зыбкая надежда, что в любой момент его любовник снесет с петлей дверь, вырвет его из лап смерти и, сжав в кольце своих рук, скажет, что все это было просто представлением, разыгранным для разоблачения врага.

Отрава обожгла горло, внутренности свело спазмом, и он, крича от боли, рухнул на землю. Перед глазами замельтешили белые точки.

Осознав бессмысленность своих иллюзий, Фэн Мин погрузился во тьму, в знакомые объятия смерти.

========== Глава 20 ==========

Фэн Мин медленно погружался в наполненную танцующими призраками и мерцающими огнями холодную тьму.

Ань Сюнь опустился на колени рядом с юношей и ухватился за тонкое запястье, нащупывая пульс. Он хотел стать свидетелем последнего биения сердца в умирающем теле. Удовлетворив свой интерес, он с невыразимым отвращением отбросил от себя безжизненную руку и поднялся.

Императрица стояла рядом и блестящими от слез глазами смотрела на неподвижное тело Принца.

Голос ее был спокоен и тих:

- Ты заставил меня принести в жертву собственного сына. Нет под Небесами матери бессердечнее меня! Теперь ты обязан сдержать слово и отозвать своих шпионов из Си Жэй. Кроме того, ты не позволишь соседним государствам воспользоваться ситуацией, иначе наша страна окажется в серьезной опасности.

По лицу Императрицы нельзя было понять, какое море отчаяния бушевало в ее душе. Искусно разыгранная демонстрация верности и покорности бывшему возлюбленному была лишь частью коварного замысла, после которого у Ань Сюня уже не останется пути к отступлению. Но даже спустя много лет она все еще не могла забыть свои чувства к Ань Сюню, и поэтому слезы Му Лань были искренними, она оплакивала свою любовь.

Само собой, отрава, которую проглотил Фэн Мин, не была смертельной.

Ань Сюнь согласно кивнул:

- Хорошо. Разве после смерти императорского наследника кто-то посмеет бросить мне вызов? Значит и в лазутчиках больше нет нужды.

Внезапно издав низкое рычание, он выхватил кинжал, который прятал у пояса. Резкий лязг металла эхом отозвался от стен залы. Императрица задрожала, увидев острый клинок, в котором как в зеркале отразились жутковатые огни настенных факелов.

Страх тяжелой рукой стиснул ее сердце, и, пытаясь унять дрожь в голосе, она спросила:

- Ань Сюнь, что ты делаешь?

- Му Лань, не то чтобы я не доверял тебе…

С кинжалом в руке Ань Сюнь выглядел угрожающе, но слова, предназначенные любимой женщине, звучали нежно:

- Я просто не хочу рисковать. Эликсиры придворных лекарей творят чудеса. До меня доходили слухи об одном зелье, позволяющем имитировать смерть. Зная об этом, я не могу быть до конца уверен в своей безопасности.

Он улыбнулся:

- Но решить эту проблему просто - достаточно собственноручно нанести смертельный удар.

Он занес над телом Принца кинжал со словами:

- Я должен быть уверен, что он не воскреснет. И тогда все наши козыри будут выложены на стол.

Жун Тян очень волновался о том, чтобы с Фэн Мином не случилось ничего непоправимого. А кто мог бы поручиться, что удар кинжалом не окажется роковым?

С лица Императрицы схлынули краски.

- Неужели тебе мало того, что Принц мертв? Только не говори, что даже не позволишь мне сохранить его тело!

- Не переживай, я велю зашить все раны, которые нанесет мой кинжал.

- Ань Сюнь! – не веря своим ушам, воскликнула Императрица.

- Му Лань, мы давно не дети, а взрослые люди не играют в невинные игры.

Ань Сюнь стиснул рукоять и горько усмехнулся:

- В конце концов, ты была его матерью, вы оба принадлежали к Императорской семье и хранили трон для своих потомков. Разве могу я просто забыть об этом? Я поставил все на кон ради этого момента, любовь моя. Мои чувства к тебе неизменны. Так было раньше, и так будет впредь.