Ларри поцеловал мою грудь.

- Бедненький мой.

- Я продолжал надеяться, но он больше не появился. Ни на один мой день рождения. Он, наверное, умер или еще что, - у меня сдавило в груди, когда я сказал это.

- Ты не можешь этого знать, - сказал Ларри, подтянулся повыше на кровати и посмотрел на меня, но свет включать не стал, и я подумал, что он не заметил слишком многого. Он поцеловал меня в губы, я затащил его на себя, и мы еще некоторое время целовались. У меня уже крепко стоял, как и всегда, когда Ларри лежал на мне, поэтому мы терлись друг о друга, сначала очень нежно, а потом все сильнее и быстрее. Я никогда не встречал никого, кто заставлял бы меня чувствовать себя так, как это делал Ларри. И я не имею в виду просто трах. Из-за него я чувствовал себя особенным, будто я не просто гора мышц и большой член. Ларри прижался ко мне, и это было фантастично, поэтому я ухватился обеими руками за его зад и еще плотнее притиснул его к себе.

- Боже, я долго не продержусь, - сказал он.

Я подумал, что это неплохо, потому что я и не собирался тянуть. Но сказать этого не смог, потому как Ларри целовал меня, впившись губами так, будто хотел меня съесть, а я прижимал его к себе снова и снова, наши члены вминались в друг друга, и, кончая, я застонал ему в рот, потому что почувствовал себя на небесах. Ларри все еще терся об меня, и это было почти чересчур, почти больно, а потом он сказал:

- О, Боже! - и его выплеснувшееся горячее семя смешалось с моим у меня на животе.

========== Глава 5 ==========

Я хотел попрактиковаться с портретами и, рассматривая это как тренировку, решил нарисовать свое лицо. В смысле, это же просто глаза, рот и нос, такой же, как и у всех остальных, пусть и слегка расквашенный. Решил, что не имеет значения, что я не особо симпатичный.

Короче, я взял зеркало и начал рисовать. Сначала это было как-то странно, но когда я привык, то уже было похоже на то, что я рисовал не себя, если вы понимаете, о чем я. Будто это чье-то чужое лицо. Так что я сделал набросок, но не особо обрадовался, потому что решил, что сделал шрам слишком большим. В смысле, он и не был маленьким, но и не такой огромный. Поэтому я сделал еще один рисунок.

Через некоторое время зашел Ларри, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь. Я сказал ему, что просто упражняюсь, но он все равно захотел посмотреть. Так что я показал ему рисунки.

- Это великолепно, - сказал он. - Ты собираешься с ними что-нибудь делать?

- Неа, - сказал я. - Хотел выбросить. Это же просто тренировка.

- Ты не можешь этого сделать! - сказал он таким тоном, будто я заявил, что собираюсь пойти на один из тех шикарных университетских ужинов без галстука.

Я пожал плечами.

- Вряд ли кто-то захочет на них смотреть.

- Я хочу на них смотреть! - Ларри вернул мне первый рисунок. - Я оставлю себе этот, - сказал он, глядя на второй набросок с этой своей странной улыбкой.

- Да не может это тебе нравиться, - сказал я. - Он настолько плох, что лучше уж смотреть на оригинал.

- Что? Ал, о чем, ради всего святого, ты говоришь?

Я ничего не ответил. В смысле, Ларри правда умный, и мы уже несколько месяцев вместе. Он должен был уже заметить, какая у меня уродливая рожа.

Ларри подошел ближе. На его лице все еще была его забавная улыбка, но выглядел он каким-то грустным.

- Знаешь, что мне нравится в твоих рисунках? Мне нравится все, но особенно глаза. У тебя удивительно выразительные глаза, и набросок очень точно передает это впечатление. Тонкая складочка между бровями, которая появляется, когда ты сосредоточен, просто намек на нее. Не думаю, что кто-нибудь замечает это… А вот тут, в уголке твоего рта - маленький изгиб, когда ты чем-то доволен. Он похож на зарождающуюся улыбку.

Я пожал плечами.

- Мне не нравится моя улыбка.

И тут же пожалел, что сказал это, потому как Ларри перестал улыбаться.

- Дай-ка угадаю: какой-то идиот сказал тебе, что она жуткая?

Я ничего не ответил, потому что он и был тем, кто это сказал. Думаю, он об этом вспомнил. Иногда Ларри говорит что-то такое, типа этого вопроса, как будто это не по-настоящему. Я не думаю, что он делает так специально, стараясь запутать меня. Просто умные люди так разговаривают.

- Ал, послушай меня. У тебя прекрасная улыбка. И все, кто тебя знает, не думают по-другому, - Ларри протянул руку и пробежался пальцами по моему лицу. И по шраму, и по раздавленному носу. - Даже не думай, что мне не нравится твоя внешность. Я люблю, как ты выглядишь.

В груди стало щекотно, словно мне срочно понадобилось прижать к ней Ларри, поэтому я крепко обнял его.

Ларри был прав насчет студентов, желающих стать моделью. Ларри всегда прав. Их было столько, что я мог выбирать тех, кто мне нужен, самых лучших, потому что большинство из этих студентов не подходили. Думаю, из-за учебы они мало бывали на свежем воздухе и не занимались физическими упражнениями. Но Ларри подсказал, кто из них занимается греблей и все такое, так что я знал, кого выбирать.

Один из них, Рен, был японцем. Он был невысоким, как Ларри, но довольно мускулистым. Из одного Рена легко получилось бы два Ларри. Это было не совсем то, что я искал, но я подумал, что будет интересно его нарисовать, потому что он очень отличался от Ларри.

Цвет его кожи было трудно подобрать. Он был очень красивым, потому что Рен ходил под солнцем без рубашки и загорел, но оттенок его загара был не такой, как у меня. Более теплый. Так что мне пришлось немного поиграть с оттенками, потому что я не хотел, чтобы он выглядел так, будто у него желтуха. У моего племянника Джейдена, второго ребенка моей сестры Лорены, была желтуха, когда он родился. Чтобы ему стало лучше, на него светили специальной лампой, но не для того, чтобы он загорел, потому что это вредно для младенцев. Я это знаю, потому что спросил у медсестры.

Я поставил его лицом к себе, чтобы он мог показать свои мышцы. Когда он изогнулся, то смотрелся как-то средне, а я не хотел рисовать среднее, поэтому попросил его повернуться спиной. Он отлично держал позу. Я пригласил его снова, потому что он работал очень хорошо.

Кажется, Рен позировал мне третий или четвертый раз, когда все пошло наперекосяк. Потом уже Ларри рассказывал, что он крикнул:

- Ал, я дома! Ты наверху?

Но я не услышал, потому что он был двумя этажами ниже, а я, кажется, был слишком сосредоточен. Я обнаружил, что задницу Рена трудно нарисовать правильно, поэтому присел на корточки перед ней, чтобы рассмотреть поближе.

Кажется, Ларри поднялся, чтобы взглянуть на меня, потому что я вдруг увидел его голову, когда она появилась в чердачном люке. И я улыбнулся ему, а он мне нет. Он смотрел на Рена, потому что он был прямо перед ним. В смысле, Рен оказался между мной и Ларри, задом ко мне и передом к Ларри. Ларри слегка покраснел, а Рен сказал:

- О, здрасьте, доктор Мортон, - его руки дрогнули, будто он хотел прикрыться, но он не хотел менять позу.

- Я… Я зайду позже, - сказал Ларри.

Я не хотел, чтобы Ларри уходил, потому что он только что пришел.

- Погоди, я уже почти закончил. Просто надо закончить с его задницей.

Я внимательно рассматривал задницу, потому что свет как-то хитро преломлялся на ее изгибах, а я хотел нарисовать все правильно. Поэтому не видел, как Ларри уходил, но слышал, что он спускается по лестнице. Он шел очень медленно, будто устал или еще что.

Мне хотелось пойти за ним, но я подумал, что Рену не захочется ждать здесь. Поэтому я еще поработал над задом Рена, пока не нарисовал все линии как надо, а потом отложил карандаш.

- Спасибо, Рен.

- Всегда готов.

Я дал ему денег за позирование, а он поцеловал меня, что было очень неожиданно. Особенно потому, что он еще не оделся.

- Я… Э-э… Мне надо поговорить с Ларри, - сказал я.

- Ладно. В пятницу в то же время?

Я кивнул. Он улыбнулся и сказал:

- Позвони мне, если захочешь, чтобы я пришел раньше. Для чего угодно, - его голос звучал странно, будто у него болело горло, и он поцеловал меня еще раз.