Я никак не мог понять, почему он хочет, чтобы я что-нибудь взял, но он и правда очень переживал из-за этого. Так что я огляделся и, увидев миску с фруктами, взял яблоко, потому что после пива ничего не ел и был голоден.

- Я возьму это, ладно? – и ушел, оставив его там. Но ножи забрал и спрятал их в шкаф в коридоре, на всякий случай.

Выйдя на улицу, я увидел свет в соседнем доме, ну и постучал в дверь. Она приоткрылась на цепочке, и я смог разглядеть тонкий кусок женщины, одетой в халат цвета зефира. Я подумал: «Отлично, она о нем позаботится».

- Простите, что беспокою, но я только что привел домой вашего соседа, и он не очень хорошо выглядит. Я хотел остаться с ним, но он сказал мне уходить.

Ее глаз, глядящий на меня через дверную щель, стал огромным.

- А вы кто?

- Ал Флетчер. Работаю в «Скадамор». Вытаскиваю из воды плоскодонки, когда туристы накатаются.

Я не провожу экскурсии, потому что мой босс Гарри сказал, что я распугаю всех клиентов и утоплю чертову лодку. Плюс я плохо запоминаю вещи типа какой из мостов может быть математическим примером и почему.

Она кивнула.

- Я пошлю мужа посмотреть, что с ним, - и захлопнула дверь.

Я не был уверен, надо ли мне подождать или можно уходить, но я вспомнил, что бумажник Лоуренса все еще у меня, поэтому стоял возле двери и ел яблоко. Я пытался решить, куда деть огрызок, когда на крыльцо вышел мужчина, почти такой же высокий, как я, но не такой накачанный.

- Ты все еще тут, да?

Я не ответил, ведь он видел, что я здесь. Думаю, что он спрашивал не об этом.

- Что случилось? Подрались, что ли?

Это меня рассмешило. Если бы я попробовал подраться с Лоуренсом, то, наверное, убил бы его.

Кажется, ему не понравился мой смех.

- Попробуй только что-нибудь выкинуть, и ты пожалеешь, приятель, - сказал он, толкая дверь Лоуренса. – Запомни, чем больше шкаф, тем он громче падает.

Думаю, это был просто треп. Я бы легко его уложил. Нокаутом в первом раунде. Но я ничего не сказал, потому что, если говорить такое, то некоторые парни думают, что их задирают, а мне не хотелось его бить. Я хотел, чтобы он посмотрел, как там Лоуренс.

- Я не могу войти, - сказал я ему.

- Почему?

- Он сказал мне уходить. Думаю, он немного напился. Можете отдать это ему? Это его бумажник.

- Я вижу, что это его пустой бумажник. Почему он у тебя?

- Он сказал взять его, но, кажется, он просто пьян. Думаю, на самом деле он не хотел мне его отдавать.

- А ты не врешь. Ладно, давай сюда.

Я отдал ему бумажник, он зашел в дом Лоуренса, и я пошел домой.

***

На следующий день я вытаскивал плоскодонку и выкачивал воду со дна, потому что глупая детвора порезвилась с шестом, и услышал за спиной какое-то покашливание. Ну, я оглянулся, а это был Лоуренс. Я присмотрелся, но ножа у него в руках не увидел.

Он по-прежнему выглядел так, будто вот-вот описается.

- Э-э, Ал? – сказал он. – Тебя же так зовут?

Я улыбнулся и кивнул.

- Похоже, вчера вечером я выставил себя круглым идиотом, - сказал он и покраснел.

Я подумал, что он, наверное, говорит про случай с ножами.

- Ну, разве что совсем чуть-чуть, - сказал я, потому что мне не нравилось видеть его таким несчастным. – Ты не виноват. Но в следующий раз попроси кого-нибудь из друзей проводить тебя до дома.

Он не смотрелся так же роскошно, как прошлой ночью. Сейчас на нем была какая-то мятая синяя куртка. Кажется, из льна. Или, может быть, из хлопка. Галстука не было. Руки были спрятаны в карманы, спина сгорблена, грязно-светлые волосы накрывали воротник. Мне захотелось откинуть их и поцеловать его шею. Мне было любопытно, что он скажет, если я расскажу ему об этом. Скорее всего, опять разволнуется.

Он снова кашлянул.

- Спасибо за то, что вернул бумажник. И позаботился, чтобы со мной ничего не случилось. Это очень мило с твоей стороны, хотя не уверен, что смогу показываться соседям на глаза еще какое-то время, - рассмеялся он, и я решил, что он на самом деле не это имел в виду.

- Все нормально, - сказал я.

Он стоял и рисовал ногой узоры в пыли. От этого его ботинки стали грязными, но он, кажется, этого не замечал.

- Могу я угостить тебя выпивкой после работы? – спросил он, мельком взглянув на меня и снова уставившись на грязь. – В качестве извинения за доставленное беспокойство?

Мне хотелось сказать ему, что он меня не побеспокоил, но еще больше мне хотелось пойти с ним выпить, так что я просто кивнул.

- В шесть. Я в шесть заканчиваю.

До этого момента я не видел его улыбающимся. Улыбка была прекрасна, как у моей сестры на свадебных фотографиях или у ее детей в Рождество. Так что я улыбнулся в ответ и вернулся к своей работе.

Он не пришел, когда я закончил, и я решил, что он, наверное, передумал. Но он прибежал, когда я прождал уже минут десять, и выглядел очень взволнованным.

- Ал, извини, пожалуйста. Меня перехватил коллега прямо на крыльце колледжа.

Я рассмеялся, очень уж забавно это прозвучало. Он тоже мне улыбнулся. На нем была светло-кремовая рубашка, из-за которой его волосы казались светлее, и темно-синяя куртка. И снова выглядел шикарно. Я посмотрел на свою рабочую одежду. На мне была футболка с логотипом «Скадамор» и тренировочные штаны, потому что они сохнут быстрее, чем мокрые джинсы.

- Мне надо переодеться?

- Нет! Нет, ты замечательно выглядишь, - он слегка покраснел. – К тому же мы всего лишь идем в бар.

- Я весь потный, - сказал я, потому что день был теплый.

Он аж побагровел.

- Ничего страшного, если ты чувствуешь себя неловко, сядем снаружи.

Мы пошли к тому месту у реки. Оно называлось «Гребцы». Обычно там зависала команда «Красные Львы», но теперь оно уже не такое популярное. Мы сели снаружи бара и смотрели на реку. Только я посматривал на Лоуренса, и время от времени он тоже смотрел на меня.

- Э-э, - сказал он, держа в своей маленькой руке бокал с вином. Ногти у него были очень чистыми. – Расскажешь мне о себе?

Я пожал плечами и сделал большой глоток пива, потому что не знал, что люди хотят услышать, когда задают такой вопрос. И не похоже, что их интересует моя жизнь.

- Ты всегда жил в Кембридже?

Я кивнул.

- Ты живешь один?

Я снова кивнул.

Короче, он задал мне около двадцати вопросов, а потом принялся рассказывать о себе. Мне понравилось слушать его болтовню. Я думал о том, что у него красивый голос. Руками он разговаривал тоже, размахивал ими, будто использовал язык жестов. Он рассказал мне, что преподает историю живописи. О том, что студенты не понимают материал, например, что Иисус на картинах больше, чем остальные святые, потому что он более важная фигура.

- Раньше я тоже думал, что это странно, - сказал я. – Но мой учитель рисования мне все объяснил. Это как всякое современное искусство, да? Надо показать вещь как будто изнутри, а не только снаружи, как на фотографиях.

- Да! Да, вот именно! – он улыбнулся и наклонился над столом, а мне стало немножко смешно, и я отхлебнул еще пива.

- Ты знаешь, что у тебя просто невероятно зловещая улыбка? – чуть позже сказал Лоуренс. Он сложил локти на стол и наклонился ко мне. – И этот шрам у рта, как изгиб. Думаю, именно это до чертиков и напугало меня вчера - твоя улыбка.

Я нахмурился, ведь зачем кому-то бояться улыбки?

- А у тебя красивая улыбка, - сказал я, потому что знал, что это правда. Он порозовел. – Ты гомосексуалист? – спросил я. Подумал, что он не рассердится. А даже если и так, то вряд ли этот маленький паренек сможет мне что-нибудь сделать, так что все нормально.

- Э-э, да. Надеюсь, у тебя нет с этим проблем? – его уши стали алыми, будто обожженные солнцем, и он немного отодвинулся.

- Не-а. Я тоже гомосексуалист.

Лоуренс засмеялся.

- Знаешь, твоя прямота словно глоток свежего воздуха, - он помолчал минуту, снова поставив локти на стол и крутя в руках подставку из-под стакана. – Ну, а у тебя… Э-э, есть партнер?